Попаданка для императора змей

Те начали метаться, бежать куда глаза глядят. Пытались пробиться в запертые сановниками императора зеввы.

Выпадали из них словно плоды, что срываются с веток.

Неприятно чпокали о землю и вынуждены были снова лицом к лицу встать с противниками.

Началась паника и преследование.

Стражники бросились в погоню. Рельгор и Эманор следили за запертыми зеввами, постоянно общаясь с сановниками.

Дело двигалось к завершению.

Финальный аккорд… Финита ля комедия…

Вновь подсказывало Рельгору подсознание забавные словечки Альвы.

Усталые, потрепанные воины смотрели на фонтанирующих энергией адельтаха и лейдере с каким-то суеверным трепетом. Вот как не поверить, что они первые после Дельвера, верховного бога нагов? Сами – практически боги!

Император не сомневался – Стелла поддержала мужа, дала ему силы. Но тоже благодаря Альве.

Каким-то образом та поделилась с землячкой, размазала действие своего дара…

На такое способны только земные ведьмы. Нагини никогда не сумели бы поделиться подобной энергией. Потому что их аура менее плотная, чем у ведьм с Земли.

Тоже оказали бы поддержку, но не такую…

Однако когда последние враги оказались связаны магическими путами и пойманы, в голову Рельгора ворвалось сообщение от Лавринда: «Мы ждем тебя и твою армию на битву с нами и каменными драконами. На Приграничной пустоши. Той самой, спорной. Завтра в десять утра мы решим кто из нас прав».

Адельтах и Эманор переглянулись.

Ничего не кончено, как они оба надеялись. Ничего еще не решено, как они оба рассчитывали!

Мятеж подавлен. Предатели сломлены.

Но предстоит последняя решающая битва. И снова каменные драконы захотят отвоевать свое. Когда-то отданные в честной битве нагам территории.

– Вот теперь я ее увижу! Где она? – рыкнул император. – Пусть все знают, что она моя нари. Плевать! Мятежники больше не нанесут удара из-за угла! Они прячутся у сельвентов в ожидании следующего раунда. А перед сражением я должен с ней поговорить!

Эманор кивнул. Никто не спрашивал – с кем хочет поговорить и увидеться император. Никто не отговаривал его больше. Потому, что ударов изподтишка ждать не приходилось. Теперь грядет открытое противостояние. Законного правительства Гардавии с остатками мятежников и каменными драконами.

Эманор протянул руку Рельгору, и через секунду они уже стояли в голубой гостиной замка лейдере…

Перед своими нари…

***

Альва

Эманор и Стелла прыгнули зеввом в свою спальню. А мы с Рельгором остались вдвоем.

Весь в царапинах, порезах, синяках он казался еще более привлекательным. Какой-то дикой, безумной, беспощадной красотой истинного воина. От него исходили сила и одновременно защита. Окутывали меня подобно теплу камина.

Я стояла и смотрела на Рельгора. А он не шевелился. Не приближался. Только улыбался и рвано дышал.

Тишина повисла в голубой гостиной, накрыла нас томной, плотной пеленой. Ночь за окнами начала рассеиваться. Сумерки поседели. Где-то у горизонта замелькали малиновые всполохи.

Ветер заставлял деревья за окном махать ветками, словно приветствовать нас с Рельгором.

– Если ты хочешь, я уйду, – тихо произнес наг. – Не потревожу. Завтра у нас решающая битва. С главарями мятежников и каменными драконами – сельвентами. Если ты скажешь – вернусь. Мне будет к чему возвращаться. А если нет…

Я подскочила к Рельгору и замолотила кулаками по его груди. Наг не двигался, не защищался. Стоял и молчал.

– Да как ты смеешь? Змеище безголовый! Чешуйчатый гадский гад! Как ты смеешь меня шантажировать?!

Рельгор дождался пока мой запал иссякнет и вдруг прижал, пленил в мощных руках. Я прильнула к его груди и забыла все. Свои сомнения, свои страхи. Свои переживания и слезы.

Я все забыла. Все осталось за бортом.

Я прикрыла глаза и пропитывалась этим ощущением. Так мать прижимает к груди младенца, так вернувшийся с войны солдат обнимает своих близких и любимых. Так и мы с Рельгором прижались друг к другу. И какие бы злые слова ни звучали из моих уст, мое тело и мои эмоции сказали все.

Как я люблю этого гада и как он мне дорог.

– Нари… – нежный шепот пощекотал ухо. – Нари… У меня есть только ты. Запомни это! Заруби себе на носу! Я никогда от тебя не откажусь. Вернусь к тебе из любой битвы. И если вдруг услышишь нечто другое… – Он помолчал, чуть отстранился, изучая мое лицо и прикусил губу… А затем горячо добавил: – Нет! Больше ты другого не услышишь! Никогда. Даю тебе слово высокородного! – и на выдохе, срывающимся голосом закончил: – Прости своего чешуйчатого идиота? А? Я больше никогда тебя не обижу. Лучше себя обижу, раню, сам себя сдавлю в кольцах…

Я сглотнула и собиралась что-то ответить. Усомниться, признаться, согласиться.

Но рот закрыли поцелуем. Так измученный в пустыне путник приникает к прозрачному роднику пересохшими растрескавшимися губами. Пьет, глотает, смакует на языке холодную до сладости воду…

Так изголодавшийся в тайге человек рвет зубами сочное, поджаренное на костре мясо. Заглатывает не жуя, а затем вдруг перекатывает на языке, насыщаясь и успокаиваясь.

Так наг высасывал из меня воздух, ласкал, раздевал.

Я сама не поняла, когда и как. Только ойкнула, когда выяснилось, что на мне уже совсем ничего нет.

И я уже не в доме Эманора, не в своем домике и не на Земле. Я в большой светлой спальне с белой деревянной кроватью и огромным столом с таким же великанским тэннором.

Я оказалась во дворце императора.

А затем сразу – на его кровати.

Рельгор навис сверху. Возбужденный, мощный, какой-то немного дурной, хмельной от желания и адреналина недавней битвы.

Ошалевший от близости смерти и от моей внезапной податливости.

Совершенно обнаглевший и властный.

Ноздри хищно раздуваются, в глазах плещется такой коктейль эмоций, что и не пересчитать их все. Желание, жажда обладания, радость, восторг…

– Ты моя невеста! Я сегодня же отменю отбор! Скажу, что понял, что ты моя нари… Я больше не отпущу тебя. Никогда. Никуда!

Он словно приказывал. Командовал, как генерал на плацу.

И мне это нравилось. То с какой силой вбивал каждое слово в мое сознание адельтах. То с каким напором он требовал от меня остаться. То с какой твердостью он не оставлял мне выбора. Не оставлял ни шанса на обходной маневр.