Попаданка для короля морей

Долгий поцелуй, и ещё более долгие объятья прежде, чем статный молодой моряк выбрался через окно в сад и исчез в ночной темноте.

А я ещё долго смотрела, как ветер качает тёмные листья деревьев, прижимая к груди кольцо с крупной жемчужиной, которое он подарил сегодня в этом самом саду, на заднем дворе.

Дни пролетали за днями в ожидании новой встречи, пока в одно дождливое утро на пороге виллы не появились двое — тот самый офицер вёл под ручку прелестную блондинку. Тонкая, как колосок пшеницы, она звонко смеялась, её глаза сверкали чистотой горного родника.

— Моя невеста, — буднично представил её молодой моряк, а потом повернулся к моему отцу, чтобы обсудить какие-то дела.

Чай не лез в горло, набухшее слезами, холод и дрожь бежали по телу, болью разрывалось раненое сердце.

Потом — снова мутная пелена рыданий до хрипоты и голода. Где-то в кустах затерялось выброшенное жемчужное кольцо. Совсем не трогали громогласные отповеди отца, который от служанок узнал обо всём. Раньше губернатор острова казался мне жутко строгим, но теперь пелена отчаяния застилала всё, приглушала чувства, и праведный гнев отца доносился до меня лишь отголосками.

В одно утро низкие тучи висели над землёй, грозясь вот-вот разродиться дождём. Отец вошёл в комнату, решительно размахивая каким-то письмом, и встал над моей кроватью — я едва успела натянуть одеяло повыше — ещё не поднималась с постели, и не имела ни сил, ни желания вставать.

— Капитан "Летучего Голландца" Стэфан Уиллис требует, чтобы в этом году вместе с процентами я отдал ему тебя. Что мне делать с тобой, неразумная дочь? — прогудел отец, бледный и, кажется, немного напуганный, похожий на гипсовый памятник самому себе.

— Примите его условия, отец. Я обесчещена и обманута, мне нет больше места в этом доме, — собственный голос звучал как будто со стороны, но в нём сквозила полная убеждённость.

Я очнулась и рывком села на кровати, даже не открыв глаза. Сердце билось часто, но в груди уже ничто не сжималось от нестерпимой боли.

Йо из-за резкого движения скатился на пол и, недовольно рискнув, забрался обратно по покрывалу, половина которого свесилась с матраса. Я подхватила зверька и пересадила на подушку — всё равно не усну, пусть хоть он подремлет — а сама спустила ноги на пол.

Пока приводила себя в порядок, в мыслях то и дело всплывали фрагменты сна. Значит, Эстер предал её возлюбленный, и ей в шоковом состоянии уже казалось неважным, куда идти, что делать и даже — с кем спать. Может, немного позже, когда она поняла, куда именно попала и какая её ждёт судьба, решила покончить с собой. А может, бросилась в море оттого, что не смогла полюбить Стефана и боялась гнева команды?

Чтобы проветриться, я выбралась на палубу и глубоко вдохнула. По небу тяжело тащились густые клубы облаков, ветер стал прохладным, а на воде усиливалась рябь.

— Шторм сегодня будет, леди, — пояснил Ги, возникший за спиной будто из ниоткуда. — Возьмите на камбузе побольше еды — может, не на один день затянется, вам ведь придётся всё время в каюте сидеть.

Простодушие вечного юнги вызывало улыбку. За всё время на корабле я и в самом деле не стала частью команды, почти ни с кем здесь не сблизилась — даже со Стефаном, но относились ко мне неплохо. Почти все, не считая Мариоты.

Делать всё равно нечего, капитана на палубе не видно, значит, сейчас он занят и тренировку по фехтованию решил отложить, так что я неторопливо направилась к коку.

Постучала, но он не ответил. Тогда приоткрыла дверь на камбуз и заглянула внутрь.

Старик сидел за столом, прижимая руки к лицу, и мелко покачивался взад-вперёд в такт движению корабля. Я, нарочито громко топая, подошла ближе и села на табурет напротив. Рыболюд вскинул голову, и первые несколько мгновений смотрел на меня пустыми глазами. А когда узнал, расплылся в широкой улыбке, обнажая ряд зубов, которые выглядели теперь гораздо острее, чем месяц назад.

— Что-то случилось? — без предисловий спросила я, вглядываясь в побелевшие глаза, в которых почти ничего уже нельзя было рассмотреть.

Старик пожевал губы, попытался сцепить покрытые чешуёй пальцы рук, но перепонки ему помешали. Тогда он спрятал ладони под столешницу и отвёл взгляд. Я продолжала смотреть на кока в упор, дожидаясь ответа. Старик раньше всегда был весел, и казалось, не замечал, как чешуя покрывает всю его кожу, взгляд затуманивается, и все вокруг делали вид, что его ежедневные многочасовые "купания" — это абсолютная норма. Но я видела, что что-то не так, и теперь явно настало время всё прояснить.

— Море зовёт, — наконец, не выдержав, признался кок.

— Что это значит? — решила уточнить я, впрочем, уже догадываясь, какой получу ответ.

— Проклятье — не игра и не блеф. Я старик, дольше всех на этом корабле, к тому же, чаще всех нырял в море. Так что и в рыбу превращаюсь быстрее остальных, — начал объяснять кок, и с каждым словом жабры на его шее натужно вздувались. — Рано или поздно мне придётся навсегда уйти на дно. И всем им — тоже.

Кок кивнул куда-то в сторону палубы, потом подпер подбородок рукой и прикрыл глаза.

Я вздрогнула, хоть на камбузе почти всегда тепло, и ещё раз внимательно оглядела рыболюда — уже почти рыбу и совсем не человека. Может быть, мне показалось, но в жёстких складках под глазами блестели слезы.

— А что… потом? — тихо спросила я и тут же прикусила язык. Человеку плохо и, наверное, страшно, а я со своим проклятым любопытством.

— Я не знаю, — кок пожал плечами и провёл рукавом по лицу. — Я ведь не только внешне на рыбу похож. Память уже подводит, и чувства, знаешь, как будто меркнут. Мне страшно, но через пару минут уже всё равно. Наверное, когда окажусь в море, я вообще забуду, что когда-то был человеком. Или мне будет на это наплевать.

Не зная, что делать с такой откровенностью, я накрыла своей ладонью чешуйчатую, перепончатую руку старика. Он поднял на меня взгляд влажных глаз и снова вздохнул.

— Я знаю, что ты не спасёшь нас, девочка. Меня так точно. Капитан и себя терзает, и тебе жизнь сломал, да только без толку всё это. Беги, пока можешь бежать. А не то… — старик замолчал и пошире развёл пальцы, демонстрируя плотные перепонки между ними.

Ещё несколько мгновений мы сидели в тишине. Потом старик вскинулся, вскочил из-за стола и подошёл к одной из бочек.

— Что это я слюни распустил, старый пень. На вот, возьми воды, рыбки и фрукты. Не знаю, сколько тебе придётся сидеть в каюте, так что запасайся.