Попаданка на десерт, или Любовь в Новогодие

“Жизнь не мила без нее”.

“Какой курс, как зовут тебя?” — не отступался я, чувствуя, как по моему лбу уже стекает пот, от напряженной передачи энергии.

“Кто здесь?”

“Принц Кантарисс. Отвечай, как тебя зовут и на каком ты курсе”.

Я знал, что чуть выше моей переносицы загорелась синяя руна ментальной магии, кажется, она опаляла мои брови, хоть я и знал, что это невозможно.

“Мне нужна она. Где Рута?”

Не поднимая головы и не разрывая цепочку наших взглядов, я заорал:

– Есть тут Рута?

А сам продолжал посылать целительную силу в сознание юноши. Вторым тоже нужно заняться. Но этому помощь нужна самая срочная.

– Ваше высочество, — снова Детис, — вот, говорит что она - та самая Рута, однокурсница этих обалдуев.

Я пока не мог отвести глаза от пострадавшего, только на периферии видел хрупкую девичью фигурку. Стало быть вот она, прекрасная дама, из-за которой два горячих парня решили расплавить друг другу мозг.

– Позови его! — велел я.

– Ройдер, я тут! — послушно защебетала девчонка.

О, чудо! В сознании студента появилась искра осмысленности. А говорят, любовь делает людей глупыми. Нет, сейчас она возвращала мальчишку к жизни.

“Я Ройдер Мали, студент третьего курса факультета ментальной магии академии Оридора. Где я? Что со мной?”

– Он поправится, — сказал я уверенно, и начал подниматься, чтобы помочь следующему. Но сам чуть не упал, голова закружилась. Перед глазами всё поплыло. Кажется, я потратил больше сил, чем мне до этого показалось.

– Рута! Почему ты подошла к этому идиоту? — между тем, возмущался второй боец ментального фронта.

Я наскоро посмотрел его, понял, что он почти в порядке. Только немного подлечить придется. Залатал небольшую ментальную дыру и сделал ему мысленное внушение. Хорошо быть телепатом - можно использовать в приватном канале такие слова, каких вслух не произнесешь. Потому что ты принц, который воспитывался при императорском дворе и получил лучшее в мире образование.

– Вы в порядке, ваше высочество? — перепуганный ректор тянет ко мне свои иссушенные знаниями руки-ветки. Его мать наверняка была дриадой. Вот и цвет лица зеленоватый. Хотя у меня сейчас не лучше.

– Да, Арширон, вполне. Запланируйте на следующий неделе практикум для ментальщиков на тему техники безопасности и этики использования их магии.

– Хорошо, ваше высочество, а кто его проведет?

– Я.

Глаза ректора округлились, но он промолчал.

Как раз подоспел и Кормилл с бумагами. Долго же он их искал. И видимо нашел далеко не сразу, преодолевая ряд препятствий, потому что лицо безопасника было странным. Бледное, губы плотно сжаты, глаза сощурены так сильно, что непонятно, как он ими что-то видит.

Но сил разбираться, что с ним происходит, уже не было. Нужно было идти и восстановиться.

Добравшись до своей комнаты, я рухнул в кресло. Что-то часто я уже в него падаю вот такой, вымотанный.

Уснул почти моментально. И кажется, видел удивительный сон, в котором танцевал с прекраснейшей из всех девушек на свете. При этом я чувствовал, что понимаю того студента, Ройдера, который забыл после ментального удара обо всем, кроме своей любви. Она не может принадлежать другому. Жизнь без нее не мила. Любимая. Родная. Единственная.

Увы, проснувшись, я не мог вспомнить ни лица, ни имени моей партнерши по танцам, отчего испытал сильнейшее разочарование.

Поэтому не сразу услышал, что меня зовут, громко и взволнованно.

– Кантарисс! Кантарисс! Брат!

Сначала я решил, что это мне снится. Я утомлен неприятным происшествием, в котором пострадали сразу два адепта, потратил много сил. Вот и грезится мне беспокойный Андарисс…

Это же абсурд! Наш кронпринц всегда излучает доброжелательность и спокойствие, даже когда не до конца уверен в себе. О, да, и такое с великолепным Андариссом тоже бывает.

Открыв глаза, я попытался сфокусироваться на реальности. Сейчас я скину остатки сна и мне перестанет чудиться голос старшего брата.

Встав, подошел к магическому зеркалу. Полезнейшая штука, когда вы действительно хотите кого-то видеть.

Удивительно, но мне не показалось. Гладкая, как озеро в тихую погоду, поверхность, пошла рябью, показывая мне Андарисса.

Будущий император дышал тревогой. И говорил совершенно невообразимое:

– Мне нужна твоя помощь!

Вот это да! Что же такое произошло в Экриладе, что наш оплот спокойствия просит о таком?

– Что случилось, Андарисс? Чем я могу тебе помочь?

Брат посмотрел на меня как-то странно, мне даже показалось, что он застыл на месте, как ледяное изваяние. Его светлые волосы и сияющие яркой голубизной глаза дополняли сходство.

Кронприц прищурился и с подозрением поинтересовался у меня:

– С тобой самим все хорошо?

О, да, дорогой мой Дар! Не считая трех покушений, странных сновидений и необычного чувства, которое теснит мою грудь и заставляет сердце стучать с перерывами, со мной всё просто отлично.

Я чуть было не сказал это вслух, но в последний момент передумал и ответил просто:

– Со мной всё прекрасно.

Действительно, старший брат, кажется чем-то напуган. Над ним или его королевством, возможно, нависла реальная опасность, а не мои пугалки для младенцев-василисков.

– Так что, ты говоришь, так у тебя случилось?

Андарисс смерил меня недоверчивым взглядом. С его губ будто бы рвался какой-то вопрос. Но собственные проблемы пересилили. Дар всегда умел расставлять приоритеты. Этим они всегда различались с Алидиссом, при всей их неразлучной дружбе. Мне казалось, Лид вполне может отдать свой трон любимой кошке Жмурке. Андарисс же, даже возникни у него подобное желание, вначале собрал бы совет каких-нибудь старейшин, определил государственную политику при смене курса власти, а потом уже принял решение.

Я тихо хихикнул, представляя все это, пока Андарисс перекидывал портал от себя в мою комнату. Но быстро взял себя в руки и изобразил саму серьезность.

– Тебе придется кое-что посмотреть и выяснить для меня, — сказал брат.

Похоже, у кого-то совсем нет времени разбираться в ситуации естественным путем и срочно понадобился менталист. Что ж, я всегда готов помочь.

Когда воронка сформировалась достаточно, я шагнул внутрь. В покоях Дара наблюдался беспорядок. Кажется, правителя Экрилады и наследного принца волнуют вещи посерьезнее, чем предметы мебели, стоящие не на своих местах.