Попаданка в царство фейри

Девушка прижала руки к груди и нервно сглотнула. Гейс для любого из них значил больше, чем суровое «нельзя». Даже если тот, кто наложил его, поверит в нарушение запрета, наказание настигнет подозреваемого. В том числе и при отсутствии вины. А с точки зрения Троули, Асцелина предала её, став не шпионкой, но моей наперсницей.

Однако Троули не друид, власть жрецов, как я могла убедиться собственными глазами, гораздо больше. Им и снимать такие глупые гейсы!

Больше о делах мы не разговаривали. Асцелина лишь спросила, довольна ли я поездкой.

— В общем-то, да, — рассмеялась я и почувствовала, что краснею, как влюблённая школьница.

— Вы уже не хотите обратно? — осторожно спросила девушка, заглядывая мне в глаза. И я растерялась.

Первым порывом было ответить: «Конечно, хочу!» — но что-то внутри подсказывало, что я солгу, если скажу так.

—Не знаю, — ответила я честно, не отводя взгляда. — Пока рано думать о возвращении. Орхан не отпустит меня.

На том мы и закончили полуночные купания. Уже проводив меня в спальню и уложив в постель, Асцелина, поколебавшись, добавила:

— Помните, вы просили узнать имя служанки. Той, что человек, как и вы?

Я с трудом вспомнила, о ком шла речь. Да, что-то такое было. Немолодая, несимпатичная девушка, которая, однако, нашла подход к друиду. Не знаю, что там их связывало, но раз она осталась служанкой, значит, не какое-то удивительное для этого мира Умение.

— И что?

— Её зовут Малвина. Слуги говорят, что друид предлагал ей вернуться, но она отказалась. Значит, он обладает такой властью, арта. Думаю, и вам не откажет. Конечно, не за просто так, но договориться с друидом вы сумеете, — Асцелина говорила с такой уверенностью, будто это было делом обычным: несколько раз пересечь Черту.

Скорее всего хотела мне польстить и обнадёжить в ответ на доброту.

Но с этой Малвиной поговорить стоило. Она, как никто другой, способна меня понять.

Дом уже проснулся, что являлось здесь обыденным. Фейри спали мало, предпочитая отводить на лёгкую дрёму самые тёмные часы суток

С первых мгновений внезапного пробуждения, я не могла понять, что не так. Комната, погружённая во мрак, который не могла развеять даже масляная лампа, тускло горевшая на столе у окна, не давала ответов, но в голове поселилась уверенность, что надо одеться и спешить в сад. Подобные знаки в царстве фейри игнорировать не только глупо, но и невежественно.

Я откликнулась на безмолвный зов. Спустилась по лестнице, едва кивнув в ответ на приветствия слуг, бесшумными тенями снующих по дому. Проходя мимо гостиной, оглянулась через плечо и взглядом сразу наткнулась на статуэтку в углу гостиной.

Девушка-дерево продолжала стоять, раскинув руки-ветви, и всё также пыталась сделать вдох. В полутьме мне померещилось, что сида слегка повернула голову в мою сторону и будто хотела что-то произнести, но я так некстати оглянулась, что в её изумрудных глазах застыл вопрос: зачем?

Смотреть дальше, застыв на полпути, я не стала. Слишком делалось страшно от её иномирного взгляда. Даже у фейри и дриад не было такого чуждого вида.

Стоило выйти на крыльцо, как мысли о статуэтке выветрились из головы. Воздух был свеж и чист, а деревья в саду тихонько переговаривались с кустарниками и цветами на круглых клумбах. Разговор шёл о чём-то своём, не связанном с теми, кто мог ходить или летать. Растения относились к нам снисходительно, как к более низким формам жизни, но когда я подошла ближе, разом замолчали, видимо, стесняясь.

— Здравствуй, Миротворица! — произнёс Одхан, встречавший меня с распростёртыми объятиями на краю ясеневой рощи. — Очень рад, что ты пришла сюда именно в такой час и по своей воле.

— Доброе утро! — ответила я. Его пристальный взгляд смущал, словно спрашивая, чувствую ли я в себе изменения. Чувствовала, и это пугало. — Я хотела о многом с вами поговорить.

— Слушаю, — засмеялся друид, заправив волосы за уши. Он уселся на пень, росший у самого входа в рощу, и даже уверенность в том, что раньше его тут не было, сегодня совсем меня не смутила.

Одхан был занят тем, что бесконечно разглаживал несуществующие складки на белоснежной, без единого пятна, длинной тунике, перехваченной на талии тонким золотистым пояском.

— Вы знаете, кто затеял заговор против Кайдена, верно? — спросила я совсем не то, что собиралась. Будто кто подменил вопросы и задал вместо меня свой.

— Это не сговор против твоего мужа, Дивона, — спокойно ответил друид, продолжая своё занятие.— Скорее, попытка занять чужое место. Прожить не свою судьбу.

Одхан резко поднял голову и уставился на меня, ожидая возражений.

— Вы имеете в виду меня, — ахнула я. — По-вашему, это я хочу прожить чужую судьбу?!

«Именно», — зашептали листья близстоящего ясеня.

— Конечно, Дивона. Ты пришла спросить меня, верну ли я тебя обратно, — кивнул Одхан и прищурился, склонив голову набок. Глаза сделались такими хитрющими, будто друид приготовился торговаться.

— А если так, то что?

— Ничего. Сначала закончи то, что начала, а потом посмотрим, — зарядил друид и затрясся в беззвучном смехе.

Я стояла и ждала, пока приступ хохота пройдёт. Хоть мне и было это неприятно, а другого способа попытаться вернуться я не видела. Пусть потом я буду тосковать, но пока рядом с Кайденом Леприка, а моё положение остаётся шатким, делать здесь нечего. Я бы осталась, попроси он меня об этом, но кроме заверений в любви никаких конкретных предложений не было.

Ну и потом, всегда можно отказаться возвращаться в прежний мир, была бы только такая возможность. Может, если так случится, Кайден поймёт, что надо сделать окончательный выбор. А нет — значит, нет.

— Надо, чтобы Нарина призналась, — вздохнул Одхан и, наконец, перешёл к обсуждению реальных дел. — Если уж вы оба думаете на неё.

— А вы нет? — спросила я друида, приподняв брови.

— Мне всё равно, кто виновен, Дивона, — выпрямился Одхан и встал на ноги, показывая, что разговор его утомил. — И кто решит сбежать к сидам. Это только подтолкнёт короля к принятию важного решения. Которое давно должно быть принято.

— Закрыть доступ за Черту? — я скрестила руки на груди и выдержала тяжёлый взгляд друида, который тот бросил на меня, проходя мимо.

— Да. Мы давно покинули ваш мир, волшба не должна проникать к людям. Тогда и никаких Охотников не будет.

Друид посмотрел в глубь рощи, будто видел перед собой не ясени, а картины минувшего прошлого, когда люди и «странный народ» жили в мире и согласии. Это было так давно, что теперь многие даже по эту стороны от Черты считали всё сказками, лишь друиды и деревья знали правду, но не спешили ей делиться.