Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного

Дракон вдруг оказывается позади, приобнимает меня за плечи, заставляя вздрогнуть.

Не отталкиваю только потому что боюсь, что тогда он упадёт. Он всё ещё невозможно слаб. Это всё ещё слишком для него.

Может быть, он смог бы победить тысячу врагов. Но подневольная и строптивая истинная ему не по зубам — увы.

— Прости… — шепчет.

— Нет, не нужно… Всё равно ничего не изменить уже. Я бы помогла тебе снова, пусть тогда и не знала даже, как именно помогаю. Сможем добраться до Файв-Улла?

— Да. Я обернусь снова. Виктория…

Её имя на его устах звучит как чистая боль. По крайней мере, так оно отзывается в моём сердце.

— Что?

— Я зря решил, что могу заставить тебя передумать. Я не знал… многого не знал. Ещё больше не понимал.

Я облизываю губы и оборачиваюсь в нетерпении. Он совсем близко, я чувствую кожей жар его дыхания.

— Что ты хочешь сказать? Это какая-то уловка?

— Нет, увы, моя принцесса, — он улыбается, нежно и болезненно улыбается. Я запрокидываю голову, чтобы с недоверием посмотреть ему прямо в глаза. Попытаться хоть что-то понять. — Действительно, в то время, когда истинность формируется, предательство может разорвать связь. Нет никакой гарантии, что это не оставит на нас следа, что это не выйдет боком, что вообще получится. Наша связь — слишком тонкая материя. Иначе не было бы противостояния Ириды и Аарона.

Я моргаю. Ириды и кого? Слава богу, память Виктории в ту же секунду посылает мне нужную информацию. Оказывается, это парочка из враждующих семей, единственные в истории, кто пытались избавиться от своей истинности. И да, им это так и не удалось.

Вообще-то, это история со счастливым концом, но не для меня.

Ведь если у них не получилось, нет никакой надежды, что получится у нас с Ричардом.

Может быть, принц на это и рассчитывает?

— Поедешь в столицу?

— Зачем?

— Ну так… Навестить какую-нибудь свою фаворитку?

Ричард мрачно усмехается.

— Едва ли у меня получится. Я хочу отпустить тебя. Это решение может стать предательством. Если оно будет искренним.

— Всё не может быть так просто…

Он кивает.

— Да. Отказаться от тебя будет непросто.

Я замираю, не сразу найдясь с ответом. А если бы даже знала, что сказать, это пришлось бы не к месту, ведь у нас появилась новая проблема. Над холмом пролетает чёрный дракон. Он делает круг, разворачивается, пикирует вниз и уже спустя несколько мгновений оказывается в нескольких метрах от нас.

Будучи высоким, темноволосым мужчиной.

— Как неловко, — выгибает он бровь, — я, должно быть, помешал романтической прогулки по лесу.

— Скайлер, — отзывается Ричард.

— Принц, которого никто не любит! — подбегает к нам Ру. Она вцепляется в юбку моего платья, прячась за мной и Ричардом.

Скайлер в ответ на это смеётся. Красиво. И переводит на меня странный взгляд.

Он похож на моего мужа. Сказать бы — неумолимо или поразительно, но что в этом поразительного, если они родились в один день? Скорее должны удивлять различия, у Ричарда волосы каштановые, у Скайлера иссиня-чёрные. Его кожа гораздо бледнее, глаза льдистые, но взгляд не холодный. Напротив, даже слишком горячий для той молвы, которая о нём бродит по Файрэ-Лире.

Холодный чёрный дракон, ход мыслей которого неясен, а, значит, опасен для простых смертных.

От Ричарда ждут, что его правление не будет отличаться от правления его отца. Они очень похожи. А Скайлер — белая ворона.

И даже бесшабашная Ру не хочет быть его женой.

А что насчёт меня? Как Виктория к нему относилась? Любопытно, но информация не приходит сама, а, значит, нужно покопаться, чтобы её достать. Это делать я опасаюсь, особенно, сейчас, когда Ричард слаб, а рядом его соперник.

— Значит, — тянет Скайлер, — слухи правдивы. Он скользит взглядом по лицу Ричарда, где всё ещё сияет след от моего языка… Выгибает бровь, на моих губах, на худой конец на моей скуле, ничего нет. — А где метка Виктории? Или… — он прикусывает клыком нижнюю губу на мгновение, — это слишком личный вопрос?

Я бы могла показать ему ладонь, мне несложно. Но не знаю, насколько это будет уместно сейчас.

Мне вдруг стал очень интересен брат Ричарда. Есть в это мужчине что-то тёмное, загадочное, а, значит, привлекательное для моего пытливого женского ума. Хочется скорее переговорить с Алисой.

И в то же время я, как истинная принца Ричарда, чувствую неумолимое напряжение в воздухе. Мне это не нравится. Как бы много сложного и неприятного ни было между мной и моим драконом, между ним и Викторией в том числе, мне хочется защитить его, прикрыть, подстраховать. Перед лицом брата.

Ричард только что принял решение отречься от истинности, поддержать меня. А, значит, в перспективе, лишиться всего. Он едва стоит на ногах. И за этим, будто бы затаённым удовольствием наблюдает Скайлер.

За танцем краха в сумерках, где ещё витает жар демонического пламени.

— Зачем ты здесь? — Ричард в один миг становится будто больше. Ровная спина, выделанная нарочито усмешка на красивых губах, он ступает вперёд, будто прикрывая меня и Ру.

Брат есть брат, даже несмотря на борьбу за трон.

Что между ними на самом деле?

— Хочешь поговорить при женщинах? — усмехается в ответ Скайлер.

— Смотря о чём. Хочешь выложить какие-то кровавые или интимные подробности?

— Нет, но это касается королевской семьи. Впрочем, Виктория снова её часть теперь, не так ли? — да, в этом его «не так ли» есть какая-то досада, но в чём цимес пока не понимаю. Что-то мне подсказывает, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. — Дело в том, что ты не посылал никаких вестей с тех пор, как прибыл в резиденцию принцессы. Я не знал ничего, кроме того, что ты жив. И очень, — тут в дело вступает улыбка настоящего паршивца, — переживал. К тому же скоро парад… Так что волновались все.

— Как видишь, всё в порядке. Хотя и есть некоторые новости. Но мы обсудим это в другом месте и в другое время.

— И? — тянет Скайлер. — Позволишь мне сопроводить вас в то самое место и время? А что за крошка прячется от меня? Твой бастард?

Мне становится неприятно. Даже мне. А ведь я вовсе не Виктория.

Ру вместо того, чтобы заявить свои права на Ричарда, как на будущего супруга, выбегает вперёд и, подпрыгнув на месте, спрашивает:

— А такое возможно?

Ричард хмурится.