Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного

А она только кивает.

— Ваше Высочество… Я пришла сообщить… Сообщить, что… Её Величество пять минут назад прибыла в Кроуэл. Сейчас она общается с писарем. После того, как она устроится в своих покоях, она будет ждать вас в гостиной.

Я осоловело моргаю. Что ж им всем неймётся… Выдохнуть не дают!

— Хорошо. Пускай ждёт. Ты лучше скажи, что с тобой…

— Со мной? — Сирина не может сдержать всхлип. — Ничего, Ваше Высочество, не обращайте внимание.

Я поднимаюсь.

— Твой друг тебя обидел?

Она пугается, мотает головой и отступает на шаг.

— Тогда что?

— Вы сказали… — её голос срывается, — что она дороже вам всех остальных в замке…

Только сейчас я понимаю, что она расстроилась из-за моего отношения к ней. Бедный ребёнок. Она думала, что мы стали близки? Тяжеловато ей придётся в жизни…

Я общалась с ней, как с любой другой знакомой девочкой из своего мира, но для Эсмара это, видно, считается глубокими откровенными разговорами. Тем более учитывая, что я больше не опальная принцесса, а истинная принца Ричарда.

Хочу поспешить успокоить её, но Сирина не выдерживает и, всхлипнув, выбегает из моих покоев…

Я прикрываю рот ладонью и нервно усмехаюсь. Боже, если бы на моём месте была Ви, она бы с неё три шкуры за это спустила.

Потираю виски и отбрасываю в сторону подушку. Алиса начинает летать по комнате, хлопая страницами.

— Что у тебя с эльфом? — едва ли не требует ответа.

Нынче все от меня чего-то хотят.

— Расскажу, если расскажешь, что за боги тебя послали ко мне и зачем. Я поначалу не придала этому значения — подумаешь, чего только в волшебном мире не бывает… Но что-то странное всё это. Подозрительно. Тебя сама главная богиня лично послала ко мне? То есть боги тут реальные, а не мифологические? Или это была не она? И ведь другим попаданкам такое счастье не достаётся, не так ли?

Если бы Алиса была девушкой, она поджала бы губы.

— У других есть свои тела. Есть специальные храмовые места для них. И их хранители. Тебе же не досталось ни красоты, ни ума, ни собственной обители. Я здесь. Я протягиваю руку помощи.

— Ага, — отвечаю ей, возясь с платьем для встречи с королевой, всё-таки не хочется подвести Гарольда, — так что там с богами? Как вообще ваша небесная контора выглядит? Если я — исключение, то чем ты обычно занималась? Больно ты пыльная, чтобы часто помогать попаданкам.

— Могла бы уже и протереть меня! — кричит Алиса. — А дела божественные тебя не касаются. Не сможешь ты осознать это. Тебе боги благоволят, а ты им в трусы лезешь…

Я кривлюсь и смеюсь одновременно.

— Ааа, так это така-а-ая небесная канцелярия… Что не спросишь, наткнёшься на нижнее бельё…

Алиса громко хлопает страницами. И не больно ей?

— Так, думай что хочешь, но не смей дерзить королеве! Ясно тебе? Будь почтительной, делай всё, что она говорит, сама не говори много. Я бы полетела с тобой, но меня никто не должен видеть, а невидимой, как твоё животное, становиться не могу.

— Ну да… А как Гарольду показываться — так это за милую душу. Так понравился тебе что ли? У меня вообще-то тоже на него виды. Пока лучший мужчина, из всех, что я тут встречала. Но если будешь вести себя хорошо, может быть, и уступлю его.

Алиса налетает на меня, словно птица.

Вот-вот и испортит причёску!

Тем временем из-за двери доносится голос кутюрье. Лёгок на помине!

— Ваше Высочество! Позвольте мне вас подготовить! Надо торопиться!

Ну что, держитесь, Ваше Величество, я скоро приду. При всём параде, к сожалению.

Глава 17 Королева

Гарольду всё-таки удалось меня нарядить в слишком тяжёлое платье ярко-жёлтого цвета. Туго затянутый корсет в этот раз точно никого не убьёт, поскольку я за последнии дни заставила тело Виктории похудеть до критичной отметки. Ведь почти не успела есть и слишком много переживала. Тонкая талия покрыта голубой паутинкой шёлковых нитей, на которые нанизаны маленькие драгоценные камни. Рукава почти облегают руки и заканчиваются изящными перчатками. Подол по форме напоминает тюльпан. Он так же украшен мелкими драгоценными камнями, белыми, синими и голубыми. Они серебрятся слезами в солнечном свете. И пусть всё это дико неудобно и не в моём вкусе, я хотя бы понимаю, что в этом нашли современные дамы. И мужчины.

Ведь всё в этом мире делается для мужчин.

Я ожидаю, что королева окажется оплотом этого выражения. Буду ли в этом права?

Сирина, так же наряженная, словно на бал, провожает меня на большой каменной гостиной. Здесь много света, много окон и открытых дверей, ведущих к балконам… Это необычно для Кроуэла, из-за особенностей строения в большинстве частей он больше напоминает склеп. Но для Её Величества подсветили лишь самые удачные места.

Все слуги очень нервничают, я вижу это по их лихородачно блестящим глазам, по дрожащим пальцам, по бледным лицам. Взбалмошная принцесса ещё и не одобрила иллюзию, чтобы угодить королеве! Какой стыд и какой позор!

Хотя единственный человек, кому должно быть стыдно — это королева Аквинтия.

Она стоит у окна спиной ко мне. Я удивлена, что её платье вовсе не такое пышное, как у нас с Сириной. Оно безусловно стоит дороже, чем мой замок, расшито лучшими нитями с лучшими камнями — поверх лучших тканей. И самыми искусными мастерицами и мастерами. Но силует больше похож на то, что привычно мне. Льдистая ткань облегает фигуру — высокую и очень стройную. Подол касается пола, он почти не расширяется к низу.

Светлые волосы королевы убраны в высокую причёску и покрыты чем-то вроде тончайшей белой вуали.

У неё ровная, как будто бы напряжённая спина.

Это из-за меня такая поза, будто бы ей хочется разрушить здесь всё и камня на камне не оставить от Кроуэла?

Вспоминаю описание книженции — красивая, холодная блондинка, ты её сразу узнаешь.

Вроде бы совпадает. А вроде бы степень холодности всё-таки можно было уточнить.

Наконец, Аквинтия разворачивается ко мне, и я замираю. У женщины острые черты лица и взгляд, в котором льда больше, чем жизни. По сравнению с ней маленькая Ви — просто милая беззаботная искорка. Как принцесса умудрялась противостоять королеве и короне?

Мне становится как-то дурно. Чувствую шлейф силы, исходящей от женщины. Чувствую, наверное, потому что она мать Ричарда. Но… погодите-ка… Аквинтия что… драконица?

Это удивляет меня, потому что Алиса ничего такого не рассказывала.

— Здравствуй, — острый, режущий, но глубокий голос падает на пол.

Королева выгибает бровь, я спохватывается и делаю что-то вроде реверанса. Только после этого она снисходит до лёгкого кивка головы и указывает мне на роскошный красный диван. Мы садимся, я могу ближе рассмотреть её безупречную, словно фарфоровую кожу, её необычные черты лица, её строгую, благородную, нечеловеческую красоту.