Попадают по-разному

Госпожа разозлилась. Хотя, сначала весёлой была. Даже слишком. Казначей уже в открытую лицо кривила.

Услыхав о сделке, Верховный и взялась участки раздавать. Говорит, размер, качество земли, сады да пруды перечисляет. Будто сама кадастр составляла.

Раба того уже после совещания привели. Я уже к себе идти хотела. Госпожа пить не заставляет, но и уходить от Верховного мало кто решается. Даже почти непьющий казначей и то сидит.

Словно забыла, почти все на совещании - генералы, кому земель, частично ещё не завоёванных, столько уже роздано. Им такие участки не очень нужны. Только казначей, хотя и злилась, к сестре маску повернула. Она-то лучше всех знает, как из медяков золотые складываются.

На телохранителя Яграна показала. Просто первым на глаза попался. Я-то за спиной.

– Хочешь участок? Или два?

– Благодарю Верховный, но вынужден отказать. Я из приморья, и думаю туда вернуться. Я с земли жить не умею, вот корабли...

– Ну, золото не завтра делить будем. Я и забыла, что ты из китобоев.

Посматривает на телохранителей генералов и змей у стен.

– Ну, кому? Или все богатые такие?

Тут я и сказала.

– А мне можно тот участок, что вы сейчас описывали?

Поверившись, оглядела меня с головы до ног, словно впервые увидала.

– Умная. Раньше всех сообразила. Значит так! Я три участка рядом описала. Вот, все три её и будут. Готовьте документы на владение.

Пергамены уже были. Сама имя вписала, Динка ей даже успела подсунуть золотые чернила. И печать Верховного поставила.

На следующий день на утреннем построении было объявлено о начале земельных раздач. Несколько дней прошло - некоторые права на участки уже продать успели. Ко мне тоже приходили. Из казначейства.

Предлагали вполне приличную цену. Я отказалась. Не только Главный государственный и армейский считать умеют. Это сейчас торгуют считай, воздухом. Когда город возьмём, цены втрое, самое меньшее, вырастут.

Знаю, нестроевые нет-нет, да косятся на солдат. Не могут старую привычку изжить. Привыкли, господа и вообще свободные носят длинные волосы и бороды. Короткая стрижка и безбородость - рабский признак. И никакого оружия у рабов быть не может.

У нас же у половины генералов головы бритые, борода вообще только у начальника конницы есть. Не говоря уж о Верховном - женщине.

Заплывшие жиром рожи, смотрящие из щёлочек бесцветные свинячьи глазки, туши, способные сделать честь откармливаемому на мясо борову. Видела крупных, и просто, очень тучных людей. Но эти же... Раздувшиеся от жары разлагающиеся трупы и то не такой толщины. Только они живы, вот только воняют как бы не похлеще мертвецов.

Маски надеть было совсем не лишним.

– И эти собирались нас чему-то учить? Умеренности в еде?

Выражает всеобщее недоумение Динка.

По глазам видно, как усмехается Госпожа.

– Ага. Попутно. После приобщения и подсчёта десятины да прочих налогов. Вон те уже города линии между собой поделили. Для духовного окормления.

– Это когда жрать хлебец, изображающий мясцо их божка и запивать вином вроде как из его крови?

– А доклад разведки почитать? Там всё это есть вообще-то. Так! Осень, тебя вообще-то не спрашивают, и тут не урок, чтобы подсказывать. Раньше учиться надо было! Хотя, к тебе это не относится. Знаю, ты-то доклады читала. Дин! Я тебя вообще-то спрашиваю.

– Я, конечно, людей, и тем более, богов, не люблю, но не настолько, чтобы их есть. Да и выпивка есть получше чем кровищ-щ-ща. Тем более, я не люблю красное. С ними-то что делать будешь?

– Поживут. Какое-то время. Тех местных, что приедут покорность изъявлять, будут сюда водить.

– Вчера один, седой такой, был?

– Был. Присягу принёс. С ним и раньше переговоры вели. Самый... Колеблющийся был. Теперь не колеблется больше.

– Уверена?

– Да. Очень уж вон того просил, - тычет пальцем в тушу, выделяющуюся на фоне прочих повышенной жирностью. Глаз совсем не видно, и не потому, что подбили.

– Зачем?

– С живого жир вытопить. Сказал, если сомневаюсь, согласен вытапливать хоть перед всем нашим войском.

– Хм. Теперь и я верю, нам честно служить будет. По их же законам священника убить - это примерно, как по нашим беременную женщину.

– Хуже. Гораздо хуже. Женщины у этих и людьми-то не совсем являются. А это особи, к богу приближённые.

– Особи? Они, что скопцы?

– Знаешь, я не смотрела. С одной стороны, скопцам им проще бы было - женщин касаться им нельзя. Но с другой - высшим церковным чином скопец быть не может.

– Он и человеком скоро быть перестанет.

– Не раньше, чем я решу. Ты меня поняла?

– Поняла, - бурчит Динка угрюмо.

– Что нынче невесёлый, товарищ поп? Помнишь, как бывало, брюхом пёр вперёд? И крестом сияло брюхо на народ.

– Кресты своё, того... Отсияли.
– желчно замечает Динка.

Генерал шутливо раскланивается.

– То я не знаю! Из них такие чудные портреты твоей матери на золотых кругляшках получатся!

– Её портреты. Только. На серебряных. Монетах, - совсем уж по змеиному Динка шипит, - А ты лучше стихосложением займись, пока мозги на хрен не пропил.

Рэндэрд снова раскланивается. Со стороны похоже на семейную сцену, когда жена нерадивого муженька отчитывает. Слухи про них двоих бродят разнообразные. Они и вместе, и по отдельности ничего не подтверждают, но и не опровергают. Госпожа только посмеивается, казначей, когда вместе их видит, откровенно злиться.

Пыль всем в глаза пускать им нравится. Или же слухи и не слухи уже?

Генерал всю жизнь рядом с Еггтами. Самой Чёрной Змеёй замечен был. Вот и решил накануне старости совсем с ними породниться. Надумай такое кто другой, быстро бы объяснили, чтобы не пытался рогов выше лба иметь.

Но именно Рэндэрду старшие Еггты такое бы позволили. Благо, у каждого дочери есть.

Вот только слишком прям и груб Рэдд для откровенных брачных переговоров, Динка же наоборот, слишком изворотлива и хитра.

Мне, в общем-то, дела нет. Самой второй раз видеть ещё никого не хотелось... Хотя, кому вру? Хотелось, только не кого-то конкретного. А вообще. Человека.

Словно в тени золотых рогов Госпожи. Эта тень неплохо защищает от многого. Она не говорила прямо, но знают все - против воли тебя замуж не выдадут. Знаю, уже про два устраиваемых родителями "выгодных" брака, что не состоялись, когда стало известно мнение Верховного. Мнением невесты она интересовалась. Больше - ничьим.