Попались и Пропали

— Не хочешь поохотиться? — интригующе понизив голос, прочирикала чумовая девчонка.

— Точно нет, — даже чуток испугалась лишь немного не дорафинированная до ручки таария, залезая обратно в постель.

— А ночью? — добила её маленькая паршивка.

— Ну, это же другое дело! — с фальшивой восторженностью проверещала Руана.

— Правда? — обрадовалась эта бестолочь.

— Нет! — отрезала перегнувшая юмористка.

— Тебя не поймёшь: чего ты хочешь, — на этот раз проворчала юная волчица.

— Хочу дожить до бракосочетания сестры, — честно призналась решившая не рисковать таария. — А потом бежать отсюда, куда глаза глядят.

— Урх расстроится, — предупредила Нала-Яри, пригрозив ей пальчиком. — А где твоё платье?

— Которое?

— Которое сегодня всех убило.

— Ты на нём сидишь.

— Ой! — задрала ноги беспардонная девчонка, лишь теперь заметив под собой нечто красное и скомканное.

После чего замерла, навострив уши и косясь на дверь. Куда почти сразу поскреблись.

— Заходи, — разрешила Руана, опознав своеобразный приём.

— Это ещё кто? — придирчиво пролаяла волчица, когда в приоткрытую дверь проскользнуло ещё одно юное создание.

Прекрасное, темноволосое и черноглазое — полная противоположность северной белокурой голубоглазой прелестницы, за которой носится сам император.

— Это моя сестра Ати, — призывно помахав рукой, строго уведомила Руана. — И не смей её обижать.

— Я и не собиралась, — насмешливо пообещала ярания.

— Иди ко мне, — ласково выдохнула Руана, протянув руки к своей малышке.

Та осторожно обтекла кресло с гостьей и забралась на кровать старшей сестры. Приткнулась в её объятья и замерла, облегчённо выдохнув.

— Я тоже соскучилась, — целуя Ати в висок и чистый лобик, призналась Руана.

— А кто это был? — внезапно оглушила вопросом сестричка, хитренько покосившись на неё безо всякого присущего ей смущения.

— Где? — принялась валять дурака начинающая развратница, сочиняя более-менее правдоподобную отговорку.

— Мой отец, — не менее оглушительно прозвучал ответ развратницы опытной.

— Твой отец? — округлились и без того огромные глазищи Ати.

— А твоя сестра скоро станет моей мачехой, — решила не останавливаться на достигнутом Нала-Яри.

— Ты станешь супругой ярана? — удивилась Ати.

Именно так: удивилась. Не замерла, поражённая в самое сердце, не завопила, как резанная, не упала в обморок — всего-навсего слегка удивилась. Чудны дела твои, Господи — мысленно укорила Создателя Руана, внимательно разглядывая всю такую невинную моську сестрички. Ну, может, лишь слегка хитренькую. И явно ожидавшую ответной реакции.

Руана ощутила себя сорокалетней пожившей и нажившей геморроя тёткой. То ли оттого, что захотелось выдрать поганку яранию. То ли оттого, что захотелось вытрясти из второй паршивки: что же такое с ней стряслось?

И ведь, что характерно: обе мартышки, переглянувшись, хихикнули. Будто сто лет друг друга знают и пытаются перещеголять в баловстве.

— Хочешь на охоту? — благосклонно предложила благовоспитанной южанке разбитная северянка.

— Очень! — прямо таки задохнулась от восторга Ати.

Напряглась-напружинилась, будто готова прямо вот так сразу сигануть вслед за волчицей в окошко. Но воспитание на то и воспитание, чтобы вовремя воткнуть свою палку в раскручивающееся колесо недозволенной инициативы. Малышка стушевалась и виновато стрельнула из-под опущенных ресниц на старшую сестру. Тихонько пискнула виноватым голоском:

— Можно?

— Ну, ты и зараза, — ласково оценила Руана результаты разрушительной деятельности ярании.

— Хотела отвлечь её, — пожала та плечиком, вспомнив о платье под задницей и попытавшись его вытянуть, не вставая. — Чтобы не расспрашивала тебя о шашнях с моим отцом.

— О шашнях? — просто изумительно простодушно переспросила Ати, не сумев скрыть насмешливое любопытство.

То ли по неопытности, то ли нарочно — Руана не разобрала. Зато поняла окончательно: её малышку испортили. И, кажется, именно старшая сестра. Дурной пример потому и заразителен, что соблазнителен. А свобода самовыражения страшно манящая штука — если ты не конченный дурак.

— Ты понимаешь, что Катиалора будет не в восторге? — попыталась она привести в чувство Ати.

Та ответила сестре абсолютно спокойным взглядом человека, достоверно знающего: ему ничего не грозит.

— Кто такая эта Катиалора? — встряла Нала-Яри, натянувшая легендарное красное платье прямо на колет и штаны.

— Моя матушка, — пояснила Ати, критически оглядывая чумичку в красном. — Ужасно сидит. Нужно было снять своё. Впрочем, это никак не спасёт дело, — вынесла вердикт подкованная в таких вещах аристократка. — Платье на тебе сидит просто ужасно.

— Почему это? — без малейшей обиды уточнила волчица, закрутившись в попытке увидать себя сзади.

— Для него нужны рост, бёдра и грудь, — категорично заявила Ати, сползая с кровати. — А у тебя ни того, ни другого, ни третьего. Лучше сними его и пошли ко мне.

— Зачем? — удивилась Нала-Яри.

— Поможешь мне выбрать наряд для охоты. А я подарю тебе замечательное платье.

— А оно мне пойдёт?

— Конечно. У меня тоже ни роста, ни груди. Будет в самый раз.

И две юные трещотки выскользнули из комнаты ставшей им неинтересной пожилой тётки. Брошенное на подлокотник красное платье на миг задумалось: стоит или нет? Решилось и медленно сползло с кресла на пол.

Почти до полуночи Руана читала то, что выдал ей в императорской библиотеке папаша Туран. И радовалась, что никто её не тревожил. Правда, заглянула мачеха, но задержалась ненадолго. Они перекинулись несколькими фразами о житейских проблемах, после чего Катиалора ушла.

А падчерица пожелала ей вслед, чтобы мачеха застала свою родную дочурку за непотребным занятием: подготовкой к ночному шабашу. После чего долго прислушивалась к различным звукам за дверью. Судя по тому, что беготни и воплей не последовало, у Ати с маскировкой всё в порядке.

Ближе к полуночи вернулась где-то загостившаяся кормилица. Обругала Руану шалавой и улеглась спать на своём узком топчанчике: никак не желала сменить его на постель воспитанницы. Которая быстренько обмылась и оделась — едва успела к прибытию подруги. И вниз к стоявшей под окном Багене спустилась самостоятельно.