Попасть в прошлое - не напасть, как бы в прошлом не пропасть

– Почему 43-го? Да просто добавили в этом году боковые лямки для скатки шинели и кармашек для мелочей. А как был "сидором", времен русско-японской войны, так им и остался. Вот так, более ста лет, и используется в отечественных вооруженных силах, в качестве снаряжения для переноски личного имущества и вещей первой необходимости, русского солдата. А РД, он реально удобнее. Причем во всех отношениях.

Мысленно поблагодарив товарища, за столь пригодившуюся вещь, я в несколько приемов все-таки доплелся до конечной точки своего путешествия, а именно до озера. И после непродолжительных поисков проник в искомое помещение. Которое немаловажное значение имело в моих далеко идущих планах. Именно здесь стали столь незаменимыми аккумуляторы, сполна вознаградившие меня за предыдущие мытарства. Ведь использование имеющихся в наличии дизель - генераторов стало невозможным в силу производимого ими грохота. Который не только мог привлечь ненужное в данный момент внимание посторонних лиц, но и, возможно, поставить крест на проводимых мной опытах. А использование батарей, как нельзя кстати, помогли решить эту проблему, поскольку электроэнергия являлась ключевым фактором эксперимента.

Наконец-то закончив возиться с аппаратурой, прогоняв ее во всех возможных тестовых режимах и наконец-то удостоверившись, что все вроде бы работает нормально, нажал кнопку "Пуск". Сопроводив данное действие словами: "Ловись рыбка, большая и маленькая". Мысленно, при этом, выразив надежду, что есть вероятность выловить и "золотую рыбку". Тогда все будет тип-топ, то есть все будет хорошо. Ну, а если нет, то тогда все будет очень плохо.

Обратный путь не занял много времени. Уже рассветало, когда я ввалился на собственное подворье, отмечая при этом, что время утекает со страшной силой. Струится как песок сквозь пальцы. И подивился парадоксу - согласно которому, чем длительнее временной интервал, тем большую скорость протекания ему приписывают. Ведь как мы говорим по этому поводу: "Часы - идут, дни - бегут, а годы - летят".

Но даже просто предаваться таким праздным размышлениям было непозволительно. Поэтому быстро натянул гимнастерку с бриджами, опоясался командирским ремнем, при этом опять пришлось лезть в загашники и искать ту часть снаряжения, которую до сих пор выдают вместе с ним. Хотя в качестве обязательного предмета для ношения оно уже давно не используется. А именно плечевой ремень, в просторечии именуемый портупеей.

– Как надел я портупею - все тупею и тупею, - любили повторять в училище. Глядя, как вновь испеченные лейтенанты, тащили с вещевого склада свое имущество, которое именовали просто и без затей - "приданным". Завернутое в плащ-накидку, поскольку, в силу своей объемности, в руках все это, просто, элементарно не умещалось.

В последний момент задумался, что вопрос головного убора как то просвистел мимо кассы. Напялить свою офицерскую фуру - аэродром, выгнутую по последней моде в трамплиноподобное непотребство, это все равно, что встать на перекрестке и кричать во все горло: "Скорее сюда, я диверсант - арестуйте меня немедленно". Особенно если учесть наличие золотого шнура. В этом случае могли принять не только за немецкого агента, но и паче чаянья, за недобитого белогвардейца. Тогда, насколько мне помнится, вместо шнура применялся обычный лакированный тренчик. Его еще затягивали под подбородком, для того чтобы фуражка не слетала. В тот момент когда на всех парах несешься в атаку на врага, со всей возможной, при этом скоростью. Помнится, подобный, был где-то в наличии на солдатской фуражке, завалявшейся среди вещей с курсантских времен.

– А может не мудрствовать лукаво, да и пойти по пути наименьшего сопротивления. Благо, что и околыш пехотной расцветки?

– Ха!
– а ведь с цветом околыша можно и пролететь. Как то привык, что для пехоты свойственен красный цвет. Но какой его оттенок? В сети нашел, что малиновый. Помниться в мое время малиновый был отличительным цветом внутренних войск. Да и кант на солдатской фуражке отсутствовал как класс. А вот на офицерской пилотке он был в наличии.

– А если пилотку надеть?
– опять впал я в размышлизмы.

Ведь носили тогда пилотки? Носили, причем даже старшие офицеры. Тьфу! То есть старший командный состав. Я это очень хорошо помню по фильмам довоенной поры. Хотя в "Инете" и говорится, что ношение этой разновидности головного убора разрешалось только в полевых условиях, под каску.

– Да кто из нас форму одежды не нарушал?

Тем более пилотка, в качестве головного убора, всегда для меня была предпочтительнее, чем фуражка. Ну никак не хотел разуметь, почему на голову нужно напяливать это, с позволенья сказать, сооружение. Ведь, по большому счету, соприкасается непосредственно с головой только околыш. Чем-то это мне всегда обруч напоминало.

– Ага! Царский венец, блин!

Поэтому всеми правдами и неправдами старался избежать этой незавидной участи. Да и, кстати, цветом она более подходит текущему моменту. Самого, что ни на есть, защитного. Повезло в качестве "приданного" получить всю форму именно этого, на мой взгляд, что ни на есть, благородного оттенка. Так и щеголяли среди вновь испеченных, "желторотиков", ненавязчиво указывая на свое пролетарское происхождение. А все таки, как бы не попасть впросак, с этими гребанными кантами.

– Эх! Как сейчас просто. Зимой и летом - одним цветом. Оливковым. А раньше? Вот то-то и оно? Хорошо, что не под гусара маскироваться приходится. Вот где была бы засада! Там, как помнится, каждый полк свою расцветку имел. С ума сойти можно!

В конце концов измученный бесконечными "а если", я постепенно входил в неистовство. И понимая прекрасно, что если это продлится еще некоторое время, то сам себе буду напоминать "буриданова осла". Поэтому, в конечном итоге плюнул, и со словами: "Бог не выдаст - свинья не съест", пошел на выход. Правда при этом не преминул собрат в гармошку сапоги, резонно посчитав, что глаженные голенища выглядят для довоенного времени слишком вызывающе.

– Ну не доросли они там еще до таких эстетических изысков.

Путешествие до каменистой пещеры не запомнилось чем либо примечательным. Правда вместо того, чтобы двинуться в уже известном направлении, я чисто из чувства противоречия, пошел совсем в противоположную сторону. Подсвечивая себе фонариком.

– Не люблю, знаете ли, оставлять за спиной неизвестность. Привычка, что ли, такая дурацкая.

Пещера была не сказать чтобы сильно узкой, но и широкой можно было назвать ее с большой натяжкой. В колонну по два маршировать конечно было бы проблематично. Поскольку спуск, а я именно спускался, был довольно таки крутоват. Да и в довесок все дно было усеяно обломками камней и какими то выступами. То ли сталактитами, то ли сталагмитами, кто их разберет. В спелеологии я точно не силен. Помню только, что они растут навстречу друг другу. Да и чисто по армейской привычке мне хорошо известно, что существуют три вида препятствий: надолбы, выдолбы и долбоёбы. А так как последних в ближайшем приближении не наблюдалось, то и говорить не о чем. Со всеми остальными можно легко справиться. В крайнем случае обойти.

Наконец-то, когда я уже начал подумывать о возвращении, впереди блеснул "лучик света в темном царстве". Маякуя об приближении или выхода, или какого другого окончания моего подземного путешествия. Но все таки это был выход, который дал мне возможность с облегчением выдохнуть. Все ж таки быть кротом - это точно не по мне. Да и дюймовочкой здесь и не пахнет. А провести остаток жизни под каким-нибудь завалом в жутком одиночестве - благодарю покорно.

Но все хорошо, что хорошо кончается. А жизненный опыт подсказывает, что в конечном итоге всему приходит конец: и хорошему и плохому. Как говориться: "Ничто не вечно под луной". Вот и моя подземная эпопея подошла к своему логическому завершению.

Выход располагался практически на самом дне заброшенной каменоломни. Причем вход загибался под таким мудреным углом, что даже находясь от него буквально в двух шагах, разглядеть что либо было не реально. Поэтому пришлось его помечать, как до этого, по образу и подобию Тома Сойера, догадался пометить обратный путь. Ведь Ариадна, с ее путеводной ниточкой, на входе встречать меня не будет. Да и собаку пришлось оставить дома. Во избежание, так сказать, привлечения к своей особе лишнего внимания.