Попасть в сказку и не выйти замуж?

– Елисей прав, рода он худого, нрава пугливого. На мелкие пакости горазд, но вот чтобы решиться на убийство царского сына, сомневаюсь.

– Я Яга Серафонтовна в Ваших словах нисколько не сомневаюсь, но нужно проверить бы, - предложила я.

– Так Машенька нечего и проверять, он с полгода вместе со всем семейством, как раскрылося злодеяние, уехал подальше от столицы. Забился в родовой деревеньке на болотах, - представила сведения баба Янина.

– Так, значит осталось три варианта. Елисей давай следующего, - руководила я косеньким.

– Третий боярин Тихомир. Мы с ним на охоте из-за медведя поспорили, чья добыча, - вздохнув сообщил царенок.

Я с открытым ртом начала внимательно оглядывать щупленькую скрюченную передо мной фигурку Елисея. И что-то в моем скудном цивилизованном умишке не складывалось. Большой дикий медведь в непроходимом лесу и этот худенький юноша восемнадцати лет.

– А с каким оружием на медведя охотился? – пыталась я оправиться от шока.

– Так ясно дело с рогатиной, а Тихомир в моего медведя из лука стрелял, только шкуру попортил, - раскрываясь с новой стороны, рассказывал Елисей.

Я вновь обратила свой взор к доверенным лицам.

– Боярин Тихомир – советник царя батюшки, и лелеять обиду да месть вершить из-за пустой ссоры не будет. Он свою честь по глупости марать не станет, - серьезно докладывала Яга.
– Да и женат он уж лет десять, жена его трех мальчонков родила, и сестер у него нет.

– Вспоминай Елисей, ты случаем не повышал уровень знаний по астрономии у жены боярина Тихомиа? – решила я уточнить у поборника образования в районе грядок.

– Нет, ну сто Вы, я замузним лекции не читал, пусть им музья ситают, - оправдывался необузданный оболтус.

– Остается еще два кандидата, - вела я подсчет. – Давай дальше душу свою грешную облегчай.

– Четвертый боярин Храбр. Он меня воинскому делу учил, бою на мечах. Да уж больно строг. Гонял меня до седьмого пота, я весь синий да зеленый от синяков ходил, ну как ходил больше хромал. Долго терпел, аж целую неделю, потом не вытерпел и отцу нажаловался. Он Храбра за меня наказал и учить запретил. Старый воевода до сих пор со мной даже словом не перекинулся, – ябедничал Елисейка.

На что баба Янина доложила:

– Ну что ты на старого воя наговариваешь? Ну как дите неразумное! Он тебя военной науке со всем старанием учил, к нему в ученики любой сын боярский мечтает попасть, отцы их любые деньги готовы платить. Ибо наука его трудная, но и ученики его – вои прославленные, первые в нашем войске. А ты как молоденькая девича раскудахтался, разкапризничелся. Обижают его! Синячки у него на коленках! Хоть бы кто в бою поддался ЦАРСКОМУ СЫНУ!!! Тьфу, стыдоба! – воспитывала внука Янина.

Царенок хмура сидел на лавочке и краснел.

– Не будет он мстить глупому мальчишке, - заверила Яга. – Да и связываться с колдовством и иголками старый воин не будет. Вот вызвать на честный бой равного себе соперника – так решают обиды наши войны. – горделиво вещала Яга. – А какой честный бой с ябедой малолетним, какой им этого шалопая равный соперник!

Я посмотрела на вконец поникшего царского отпрыска и согласилась с доводами старших коллег.

– Остается последний кандидат в обвиняемые. Ну, ябедничай дальше, кто там тебе в темном переулке на ногу наступил? – пыталась я разрядить гнетущую обстановку в горницу.

– Боярин Ратиша, - торжественно провозгласил Елисей, подняв вверх свой кривенький указательный пальчик.

– Чем же этот супостат обидел нашего маленького мальчика с ветреными привычками, полигамного толка? – поддержала я торжественность момента.

Баба Янина и баба Яга на меня укоризненно посмотрели, а вот внучек все принял за чистую монету и продолжал вещать.

– Понлавилась мне как-то недалече от базала красна девица. Я ей хотел леденец на палочке подалить, и за оголоды плигласить на звездочки посмотлеть - рассказывал царенок.

Вот ведь ленивый оболтус, и подкаты к красным девицам одни и те же и содержание курса лекций, как я понимаю, три года не менял. Даже место охоты не додумался разнообразить! Мало воевода Харобр у него воображение стимулировал!

– А она мне отказала! Я ей каздый день около базала подзыдал, десятка два леденцов на палочке склыз! А она в мою столону даже не смотлела! Видетели у нее зених есть и она дазе его любит! – пылал праведным гневом кривенький. – Так я на их любовь и не посягал. Я только хотел ей пло звездочки рассказать, за оголодом плогуляться!

– А подскажи ка, наш настойчивый друг, а боярин Ратиш узнал от твоих леденцовых на палочках поползновениях к своей невесте? – решила я уточнить расклад этого любовного треугольника.

– Да, узнал, - обижено запыхтел сладкоешка, - Как то увидел боярин как я Милораде леденец на палочке пытаюсь подалить. Оселчал, отоблал леденец, и выкинул плямо в загон к синьям. Что ему леденец то сделал, чтобы его хлюшкам выкидывать. Подосол ко мне, и на ухо угложать стал.

– И какие же угорозы, этот смертный тебе на ушко нашептал? – ощерилась баба Яга.

Царенок, воодушевлённый бабушкиной поддержкой, начал сдавать бедного боярина в полном объеме со всеми потрохами.

– Обещал, что если увидит меня лядом с Милоладой, то сидеть я смогу только на свое двадцатилетие, уши мне оторвет и нос подправит, чтобы я запомнил, что если девица, баба или старуха сказала нет, то леденцы можно дарить исключительно только свиньям с поросятами, – негодовал косенький. – И добавил, что за чужими невестами волочиться – примета плохая, от этого зубы вываливаются.

– А все правильно боярин Ратиша сказал, даже претензий нет! – задумчиво подытожила я ябедника.

Бабуси задумчиво мне покивали. У Енисея от удивления отвисла челюсть.

– А подскажи, разобиженный наш, Ратиша тебе какое-нибудь членовредительство нанес? – уточнила я.

– Как не нонести, конечно, учинил обиду. За правое ухо меня оттаскал и за шкирку выкинул к свиньям в хлев! – с видом обиженного праведника громко пищал царенок, так что ему начали дружно отвечать Ушко, Лапка и Косой из сеней.