Попробуй меня

Я никогда не забывала о Гарри.

Он сам не позволял мне забывать о нем.

Каждый колкий час мне приходилось окунать свое лицо в ледяную воду, глотать лед прямо из морозиловки, выходить в одной майке на воздух и дышать, дышать, дышать. Еще уверенней. Еще сильнее. Лишь бы сердце совсем не остановилось.

Гарри написал.
– ухмыльнувшись, сказал Найл и пробубнил что-то несуразное себе под нос, словно, я, должно быть, совсем глухая и даже совсем не чувствую, что эти пять букв заставили мой желудок вывернуться наружу.

В напрочь пропитанном сладостью номере повисла такая тишина, от которой уши заломило с непередаваемой силой. Мой разум, кажется, окончательно сказал мне наподобие "Адье, амиго!", а в голове крутилась сплошная ненормативная лексика.

Я отчетливо ощущала биение сердца у себя поперек горла, а дрожь в руках, нарастающая с каждой минутой, казалась непередаваемой вечностью.

Что сказал.
– совершенно никакой интонации из моих уст. Я выдавливаю клавиши на ноутбуке с самой что ни на есть грубой силой; еще мгновение - и от них ничего не останется.

Так, ерунда.
– фыркнул блондин.
– Приглашал на какую-то вечеринку. Он, Кимберли, Гримшоу, Зейн, Эмили и еще пару таких же отбросов, как эти все.

Жилки на виске принялись пульсировать так, что на языке тут же почувствовался вкус железа. Ощущали ли вы когда-либо, как ваши ноги становятся ватными, а руки уже полностью отстали от тела, то есть, вы уже нифига ничего не чувствуете, да будет это так неграмотно и некрасиво сказано?

Я боялась поднять ресницы к потолку, потому что знала - они тут же закроются.

Я не чувствовала ничего.

И даже Гарри, моего Гарри, как будто бы и... не было рядом.

Я сказал, что мы все еще в Дублине.
– продолжал блондин, искренне веря в то, что я все еще слушаю его.
– Вроде как, Зейн с Эмили, Гримшоу с бутылкой, а Стайлс.. эм....
– он затормозил ненадолго и каждая моя внутренность, пожалуй, сделала тройное сальто в воздухе.
– Стайлс с какой-то Кимберли.

XXX

"Странно даже представить, Стайлс, что ты так просто взял и ушел. Я думаю об этом меньше, чем тысячу раз в секунду, но немного больше, чем тысячу и один раз. Понимай как хочешь. Ты всегда понимал меня.

Что-то странное пульсирует в висках, должно быть, "кровь смешивается с молоком" - твоя любимая фразочка, кстати, если ты еще помнишь о ней.

Какое-то время я боролась за себя, строила свой мирок. Казалось, ну да ладно - ушел он и ушел, давай-ка спать, Дейвидсон.

Получилось, Гарри.

Веришь мне?

И теперь я всегда могу спрятаться в том мирке и хоть немного расслабиться. Одна. Как улитка в панцире. Но ведь мне потому и пришлось сооружать этот панцирь, что сама я — беззащитный слизняк.

Самый настоящий слизняк.

Да и для внешнего мира мой мирок совсем крошечный и ничтожный. Как хижина из картонных ящиков. Ветер дунул посильнее — все тут же и развалилось.

Все разваливается без тебя, Гарри.

Не возвращайся.

Дай мне привыкнуть к тому, что твои руки теперь лежат на чужих коленках, а в ярко-бирюзовых глазах больше не отражается моя уставшая улыбка."

Полтора часа спустя. В доме семейства Хоран: Малыш Тео, его родители, и, собственно, сам Найл с Риккой.

В этом доме царит аромат плюшек с вареной сгущенкой и свежесваренным кофе. А еще легкий привкус присутствия младенца в этом доме и что-то такое же теплое и милое, как все "Хораны" на свете.

Проходи, Рикка, я очень рада, что ты заглянула к нам в такой ветреный день.
– улыбнулась мне Дениз, жена Грега, и мягко улыбнулась.

На ее руках практически засыпал очаровательный малыш с ярко-голубыми глазами и капельками молока на припухлых губках.

Он сонно хлопал длинными ресничками, видно окончательно не понимая, кто я такая и что я тут делаю.

Тео, малыш мой!
– завопил Найл, выхватив ребенка из рук Дениз.
– Глазам своим не верю, какой ты у меня большой!

Отшвырнув кеды в сторону и буквально высвободившись от надоедливой куртки, Найл с особой нежностью прижал младенца к себе и погладил холодной рукой по его маленькой головке.

Надеюсь, вы понимаете, что зашкаливало в этот момент.

Найл сам еще как ребенок.
– неловко сообщила мне Дениз и вновь улыбнулась.
– Он всегда такой.

Я еле заметно кивнула и на цыпочках прошла в просторную комнату, из которой уже вовсю разносился пронизывающий визг ребенка и ненормальный смех очаровательного ирландца.

О, а ты самая Рикка!
– неожиданно раздался голос из комнаты и я буквально подскочила на месте от неожиданности.

На диване сидел Грег и читал какую-то утреннюю газету. Увидев меня, он отложил ее в сторону и расплылся в доброй улыбке.

У них вся семья такая или в Хоранах природой заточено быть самыми милыми людьми на планете?

Найл много рассказывал о тебе!
– иронично сообщил мне Грег, заставляя Найла покраснеть миллион раз.
– А ты действительно милая.

Я замялась на месте и принялась нести какую-то чушь себе под нос, совершенно не понимая, что я должна отвечать. Когда из моих уст наконец-то вырвалось скудное "Спасибо", Грег еле заметно кивнул головой и вновь вернулся к чтению газеты.

Время летело достаточно быстро. Быстро настолько, что я практически забыла о Г...

Да сади-и-и-сь ты!
– настаивал Найл, усаживая меня силой за стол, напичканный всякими разными вкусностями.

У нормального человека должна потечь слюна от этих соблазнительных булочек, но у меня во рту появился вкус непередаваемой горечи.

Каждый кусок свежеиспеченных пончиков стоял поперек горла, но, кажется, никто даже и не замечал, как я бледнею от того, что мне приходится проглатывать всю стряпню Дениз.

Найлер тихо хихикал и посылал какие-то странные знаки малышу Тео, а затем быстро пихал ложку в его рот и вновь хихикал, шепча какие-то милости в его сторону на своем личном языке.

Ну так что, Рикка.
– никак не унимался с допросами Грег, намазывая толстый слой клубничного варенья на мягкий хлеб.
– Ты учишься?

Наш колледж сгорел пару месяцев назад.
– ответил за меня Найл и тут же подмигнул малышу Тео.
– Теперь мы ничерта не делаем и просто шляемся по улицам.