Попробуй меня

Схватив телефон в руки, я судорожно принялась набирать номер Эмили, умоляя небо помочь мне.

Пожалуйста, Эмили. Пожалуйста. – шептала я в трубку, пробуя на вкус соленую воду, от которой уже тошнило.

Гудки на мгновение прекратились.

Я влетела в ванную комнату, прижимая к себе трубку настолько крепко, что ухо уже горело от такой хватки.

Свободно освободив лезвие от надоедливой упаковки, я аккуратно сжала его в пальцах и от невероятного головокружения облокотилась о дверку душевой кабины.

Эй, Рикка, почему ты молчишь?! – доносился до меня обеспокоенный голос Эмили.

Он отобрал у меня самого себя. Мы оба полные неудачники! – выкрикнула я, понимая, что сдаюсь.
– Я чувствую опустошение, Эмили. Эмили, Эмили, Эмили…- повторяла я, словно заклинание, стискивая в руках лезвие и мысленно отговаривая себя.

Нельзя, Рикка, нельзя.

Я чувствую запах лезвия, Эмили. Он такой сладкий. Его хочется… трогать. Понимаешь? – господи, я схожу с ума. Мои колени подкашиваются, а руки потеют он нетерпения.

Рикка, да что в конце концов происходит?! - выкрикнула Эмили и что-то там у нее упало со звоном на пол.

Сладко, сладко, было так сладко, я осталась одна, не сладко. Сейчас совсем не сладко. – я плакала, точно выброшенный на улицу маленький пес, совсем никому не нужный, родившийся просто так, ни за чем. Я чувствовала, как трясется каждая моя клеточка, словно скулила о том, чтобы к ней прикоснулись.

Гарри.

Прикоснулся.

Он оставил меня, Эмили. – прошептала я ледяным тоном.

Мгновение тишины, и что-то вновь со звоном упало на пол.

Что, черт возьми?! Это, мать твою, розыгрыш?! – закричала Эмили невероятно-звонким голосом. – Рикка, ради бога, где ты? Ты все еще там? Господи, что я могу сделать? Рикка! Пожалуйста!

Я молчала. Кусала губы и молчала. Любовалась на лезвие, не в силах держать его в руке. Вены на левом запястье набухли, это можно было сравнить с жаждой. Ты бежишь километр, и километр для тебя – сплошное мучение. И после него ты видишь целый колодец, но не пьешь.

Ты хочешь сделать себе больно, но терпишь.

Потому что, черт возьми, знаешь, что тебя все-таки, кто-то любит.

Я одна, Эмили. Совсем одна.

Я скажу Хорану, Рикка. – срывающимся тоном произнесла Эмили. – Оставь свою гордость позади, я скажу ему, я обязана. Господи, господи, он не мог. Он не мог! Господи, что же, что же дел…

Эмили, прекр…

Я позвоню Найлу.– прервала меня Эмили, что-то судорожно листая там, за пределами звонка.
– Пожалуйста, держись. Держись, милая. Я с тобой. Мы все с тобой. Найл приедет, клянусь, он приедет. Он будет рядом, он не даст тебе упасть. Он подставит свою руку, когда ты оступишься. Дождись его, Дейвидсон. Только дождись его. Найл будет рядом, я обещаю.

========== Глава 27. ==========

POV Рикка.

Небесно-голубые глаза больше не отливали вечно сияющей искринкой, а лишь с сожалением смотрели куда-то в пустоту, тем самым прожигая пространство.

Что делается с резиной, когда ее нагревают на смертельном огне? Вы, наверняка, знаете.

Она тянется, точно бабл-гам, длинной-длинной нитью, практически не кончаясь при этом.

Время.

Время можно было сравнить с той самой резиной, единственный момент, что ее нагрели раз сто тридцать перед тем, как растянуть.

Оно длилось нескончаемо долго, так долго, что я без труда успела сосчитать, сколько раз Найл моргнул, когда смотрел строго в мои глаза, и ни миллиметра в сторону.

Странные глаза.
– сухо сказала я, искоса посмотрев на ирландца.
– Ощущение, что тебе нехорошо.

Хоран как-то странно усмехнулся, слегка пошатнувшись на месте.

Нет, черт побери, мне просто божественно!
– воскликнул он и попытался сделать что-то наподобие счастливой улыбки.

Не вышло.
– выдохнула я и с сожалением посмотрела в пол.

Что ты чувствуешь, зная, что неизлечимо болен? Или тогда, когда знаешь, что жить тебе осталось ровно 5 гребаных дней? Или тогда, когда теряешь что-то очень ценное, именно то, что ты берег всю прожитую жизнь? Тогда, когда получаешь толчок в грудь от удара или даже тогда, когда просто обжигаешь палец?

Боль.

Возможно, быстротечная, возможно, продолжительная, возможно, напрочь сшибающая, или же просто, спокойная, но ощутимая.

Это не важно. Само слово боль - вот что ранит еще больше, вот, что заставляет тебя чувствовать так, словно ты, собственно, ничего из себя и не представляешь.

Даже маленькой частички в целом мире для тебя не выделено. Ни молекулы кислорода, ни капли воды, не песчинки - ничего.

Просто пустота и боль.

Все слишком просто, верно?

Я стиснула зубы так, что неприятный скрип разразился в мрачной комнате, немного потупляя скованную тишину. Найл приподнял покрасневшие глаза и, нахмурившись, устремил взгляд куда-то в окно, точно прошибая темную штору своим взглядом.

Немного холодно.
– осипшим голосом произнесла я и посмотрела на Найла с легкой улыбкой, которая откуда-то появилась на моем лице.

Смотреть на очаровательного ирландца без улыбки просто невозможно, но сам факт, что тот самый ирландец напрочь погружен в свои мысли и совершенно не желает делиться ими, отшибает напрочь все варианты для улыбок.

Их просто нет.

Не получается.

Однако мои губы дрогнули, и вновь расплылись в смущенной улыбке. На потрескавшихся губах ощутился привкус соленой крови; видимо, потрескались окончательно.

Ты ужинала, Рикка?
– глухим тоном спросил Найл, тяжело сглотнув при этом. Его кадык дрогнул, точно притупляя из без того глухой звук.

Да.
– коротко ответила я и мгновенно нахмурилась.
– Точнее, нет. Не совсем.

Найл с непонимающим выражением лица уставился на меня, сложив пальцы в замок и поставив локти на колени. Я проделала тоже самое, однако, посмотреть в его глаза не решилась.

Слишком прожигающий, неприятный. Даже просто незнакомый.

Это был взгляд незнакомого мне Найла, и не будет секретом - я боялась его нового. Я отказывалась принимать его таким.

Я просто не хотела принимать его вообще.