Попрыгунчик ч.1

денежной кассы, ну и много всего, по мелочи. Вот мне и надо знать, могу ли

я своей властью, наградить орденом или медалью, зачислить в состав

партизанского отряда, поставить на довольствие, ну и всё, что с этим

связанно - ответил я озадаченному Кузьме Фёдоровичу.

– Подожди - подожди! Получается, командир партизанского отряда Призрак.

Это ты? И тебя, слушаются и бойцы и лётчики? Но как? Ты ведь совсем,

пацан ещё?
– совсем опешил Кузьма Фёдорович - Вот оказывается почему,

мне Залесский, дал указание, отнестись к тебе совершенно серьёзно! Он тебя

знает, лично?

– Ну да! Я ему жизнь спас, нечаянно. Его расстрелять собирались, а тут я.

Положил немцев из пистолетов, да комдив Семёнов ещё помог. Вот потом и

разговорились. Я ему рассказал о своей боевой группе, об уничтоженных к

тому времени фашистах, а он мне предложил создать партизанский отряд. Да

выход на вас дал, если будет, что то серьёзное, вот я к вам и пришёл - честно

ответил я.

– Хорошо Сергей, пойдём поснедаем, а я пока подумаю. Как нам удачней

поступить, в данной ситуации. Тут думать надо, нахрапом всё не решишь -

поднявшись, пошёл в дом, махнув мне рукой.

Быстро перекусив, я собрался уходить. Предупредил Кузьму Фёдоровича,

что забегу вечером. Я же вижу, ему нужно посоветоваться с кем то, а с кем,

он пока показывать не хочет. На прощание, увидел обиженный взгляд Янки,

развёл, извиняясь руки в стороны, показал на наручные часы и пантомимой

изобразил, как моё сердце сильно забилось, выпрыгнуло из груди и улетело к

ней. Янка его поймала и прижала к себе, после чего махнула улыбаясь рукой,

мол, иди уже, герой. Улыбнулся радостно ей в ответ, помахал ладошкой и

закрыв ворота ушёл. Забрал оружие и прыгнул в отряд.

Тут всё в порядке, технику расставляют для обороны аэродрома. Роют

капониры для самолётов, это я им объяснил, что это такое и для чего. Парни

покочевряжились, но согласились. Теперь роют, у нас всё последнее время

связанно с лопатой. Обустраивать нужно много, а народу мало. Долго

спорили, как поставить зенитки, Семёну главное защитить нас от самолётов,

а мне на все случаи жизни. В итоге своим приказом, определил места

установки, указав им сектора обстрела, получилось почти в круговую

оборону. Танки и бронетехника могут подъехать только с одной из сторон,

вот туда и поставил Ахт - ахт, 88-ми мм орудия, чтобы могли и в небо

стрелять и по танкам прямой наводкой. Мелкие зенитки поставил так, что бы

могли бить в лоб заходящим со стороны озера и леса на посадку самолётам,

а одну стрелять и по лесу и вдоль озера. На мой взгляд, получилось неплохо,

один участок остался не прикрытым, но туда мы поставим броневик. Тогда

всё будет тип - топ. Семён походил, подумал, а потом согласился со мной.

Ближе к трём часам дня, меня вдруг охватила, непонятная тревога. Сначала я

не понял в чём дело, все рядом работают, все на виду. Чего я разволновался?

И вдруг, в голове как молния догадка.

Яна в беде! Что - то случилось!

Выпрыгиваю из капонира, бросив лопату и как очумелый, бегу к своим

вещам. Быстро одеваюсь, под удивлёнными взглядами остальных, снаряжаю

запасные пистолеты, досылая патрон в патронник, беру две гранаты ф-1 в

карманы и две немецкие колотушки за пояс ремня, снаряжаю основные

пистолеты и замираю, куда прыгать? Тут резкая боль в груди, я невольно

хватаюсь за сердце и закрыв глаза, хочу оказаться рядом с ней. Прыжок.

Открываю глаза и вижу человек семь, явно бандитской внешности, один

пытается забраться на Яну, двое её держат за руки и двое за раздвинутые

ноги, один затыкает рот, её трусами. Платье разрезано ножом, сверху донизу.

Один стоит на стрёме и вожделенно поглядывает, на тело Янки. Яна

изгибается изо всех сил, не давая пристроится. Всё понятно.

Молча стреляю в бандитов, начиная с того, который пристраивается к Яне.

Стреляю ему в ягодицы, потом отстреливаю бандита, стоящего на стрёме.

Убивать их сразу не хочу, я их казню. Шестнадцати патронов, хватает на

всех. Уроды валяются на земле, держась за свои раны, и громко кричат от

боли. За волосы, стаскиваю с Яны центрового фраера, и оттащив его в

сторону, перезаряжаю пистолеты. Находясь в шоке, тот смотрит на меня в

ужасе.

– Ты посмел обидеть мою девушку, знал ты об этом или не знал, мне всё

равно. Наказание одно - смерть. Приговор привести к исполнению - и

направляю на него ствол пистолета, чувствую спиной опасность и резко

падаю, перекатившись вправо, надо мной пролетают пули.

Стреляет с револьвера, один из парней державших Яну за руку, одним

выстрелом успокаиваю его навечно и добиваю остальных. Некогда мне с

вами церемониться. Испытываю удовлетворение, хоть здесь можно эту мразь

отстреливать на месте, хрен вам, а не адвокаты и продажные прокуроры. Вор

должен сидеть в тюрьме, а убийца и насильник лежать в земле, а не жрать в

три горла и шиковать, на народные деньги.

А то ужас, до чего довели судебно - правовую систему, я при задержании

особо опасного преступника, вооружённого ножом, в вагоне пассажирского

поезда, стреляю ему в плечо, на поражение. Естественно попадаю,

преступника задерживаю, а после выясняется, что преступник то, Я!

Прокурор, чуть не об кончался от радости, что может честного мента, в

тюрьму засадить. Полтора года, меня таскали на оперативные мероприятия, я

уже жалел, что сам, там не застрелился. Такое ощущение, что это не опасный