Попутчик, москвич и водитель

– Вот стало быть, как тут у вас всё произошло - закрепив свою догадку высказыванием в слух, медленно проговорил я.
– Четверо значит вас на троих вышло. А куда тогда двое, из миролюбивой группы, подевались?

Расширив радиус осмотра, ни мёртвых, ни живых на этой территории больше не обнаружил. Зато у самой кромки грязевой лужи попался мне обломок толстой палки, с обрезком кожаной верёвки, плотно намотанной на него, вызвавший в моём развитом воображении такую не приглядную картину, от которой тут же захотелось покинуть это роковое, для пяти человек, место и больше не возвращаться к нему никогда.

Обратно двигался с нервным ускорением, хотя смысла в этом, похоже, уже не было никакого. Двоих, из бандитской группы, завалил, показавшийся мне даже во время нашей единственной с ним встречи, симпатичный, с открытым лицом мужик, а оставшихся я пристроил туда, где им и есть, самое то место. Стало быть, опасаться нам сейчас больше некого, если конечно новые психопаты на охоту не вышли. И откуда они только берутся в таком количестве, в этих трудно проходимых местах.

– Ну что там?
– встретили меня одним и тем же вопросом, современник и потомок.

– Нормально всё, можем после обеда дальше топать, если вам здоровье позволит. До лужи совсем ничего осталось, так что, если поторопимся до темноты, до неё доберёмся.

– Мы что? Мы всегда готовы - ответил за всех, лежачий больной.
– Всё от тебя зависит. Как ты, не устал ещё мотаться туда и обратно? Если нет, то можем хоть сейчас идти.

– Вроде не очень, на это расстояние меня ещё должно хватить. Если конечно не оставите голодным - поглядывая на остатки обеда, сказал я.

Ночевать прямо у болота не решился. Моим спутникам было всё равно, где спать, им про убитых ничего не сказал, а вот мне проводить тёмное время суток, практически рядом с покойниками, не захотелось, по морально этическим соображениям. А если быть до конца честным, то меня попросту обуял какой то необъяснимый, животный страх. Когда стоя не вдалеке от убитых вспомнил, как в фильмах ужасов ведут себя некоторые, казалось бы, уже давно умершие люди и не смог отделаться от ощущения, что эти тоже, вот вот поднимутся и придут к нам знакомиться.

Прошагал с тяжёлой ношей в руках, от этого не хорошего места, ещё примерно километр и можно сказать не заметил, как осуществил это. Легко вздохнул лишь тогда, когда разгорелся новый, трудно сказать какой по счёту, костёр и на нём начал поджариваться, разнося аппетитный запах по всей округе, очередной трупик, какого то ушастого, вполне миролюбивого животного.

Утро очередного дня принесло новые ощущения и понимание того, как всё же тяжело топать с волокушами в руках, по совсем незнакомой местности. Подняться в горы мы, по понятным причинам, даже не стали пытаться, а именно там пролегал наш маршрут, по которому двигались сюда. Дальше ковыляли по низине, а здесь, сверху мне это было хорошо видно, открывались такие не весёлые картинки, что пробовать их на зуб по быстрому, не советовал бы никому, кроме врагов своих, которых в живых, на сегодняшний день, у меня почти не осталось. Участки суши в этом районе были почти сплошь окружены разного размера грязевыми образованиями, ширина твёрдой поверхности которых, в некоторых местах, не достигала и нескольких метров, но и она была уже занята кустами и деревьями, просто так не позволившими бы нам пробраться сквозь них. Всё это припомнил довольно быстро и эти воспоминания, как то внезапно, обострили и так находящееся на самой поверхности моей, до предела расшатанной, нервной системы, чувство опасности, заставившее идти ещё медленнее, тщательнее выверять каждый последующий шаг и после каждого десятого делать отметку на почве или на приметном дереве, если таковое находилось поблизости. Кое где просил Степана приподняться, сажал его себе на спину и тащил на собственном горбу столько, сколько это требовалось для его безопасности. С Драпом было легче, он топал от одной моей отметины до другой, но и ему приходилось помогать в тех местах, где твёрдую поверхность нам подменяла зыбкая, словно желе, трясина, на которую стоит только посильнее надавить, и она сразу же потянет тебя ко дну, находящемуся возможно на такой глубине, до которой не один из водолазов моего времени не решился бы опуститься.

Заночевали на сухом пяточке, не позволявшем ни разжечь костёр, ни поймать дичь, ни даже нормально расположиться на нём всей нашей, дружной компанией. Всё, что нам было доступно перед сном, это задушевный разговор, от которого и я не отказался, несмотря на жалкий внешний вид, и абсолютно никакое внутреннее состояние.

– Не знаю, как вы, а я больше сюда ни ногой - ворочаясь на своих, должно быть надоевших до чёртиков, носилках, тихо сказал Степан.

– Меня тоже не уговаривайте, не пойду - поддержал его Драп.

– А мне хочешь, не хочешь возвращаться придётся - со вздохом выдавил я из себя.
– Железо вытаскивать надо, без него нормальной жизни у нас не будет.

– Почему же не будет? А аппарат мой на что? Его продукция в любом месте и в любое время востребована. Скажешь я не прав?
– обратился ко мне дядя Стёпа.

– Да прав конечно - улыбнувшись замечанию старика, ответил я.
– Только с сахаром тут вообще никак.

– Вы о чём это. Что за сахр такой?
– спросил Драп.

– Не сахр, а сахар - поправил его мой названный дядя.
– Это продукт такой, который в вашей местности делать не умеют.

– А вы про него откуда знаете, если его у нас не делают?

– Пробовали, как то пару раз - сознался я, - завозили его на новые земли, откуда то из далека. Отсюда и знаем про него.

– А аппарату, про который Стёпка чего то ляпнул, он зачем нужен?
– снова поинтересовался мой любознательный юный приятель.

– Это у него спрашивай, он тебе лучше объяснит, для чего. А я так, только в теории знаю для чего - сознался я в своей неграмотности, в этом вопросе.

– Да тут всё просто, сахар не аппарату нужен, а тому, что в него заливают, чтобы бродить начало - стараясь не вдаваться в дебри процесса самогоноварения, заявил Степан.

– Так если вам брага нужна, тогда можно и без сахара вашего обойтись. Молодое вино берёшь, ждёшь, когда оно прокиснет и всё, считай готово - показал Драп свои познания.

– А чего, у вас вино делают?
– удивлённо спросил дядя Стёпа.

– Делают, делают - встрял я в разговор, - ты про это не хуже меня знаешь. Вернее, знал, пока тебя по башке не ударили, второй раз.

– Вот же сволочи, всю память отшибли, скоро начну забывать, как меня зовут - прикинулся Степан калекой и продолжил: - Если вино есть, тогда можно считать, что производство моего волшебного напитка у нас в кармане лежит. Это же надо, как вовремя я его тогда в багажник положил.

– Куда положил?
– спросил, всё внимательно слушающий, Драп.

– Да мешок у меня такой есть, огромный, я его багажником называю - выкрутился хитрый самогонщик.
– Вот в него то я аппарат, перед нашим с Владом выходом из дома и положил, и с собой забрал.

– Так он у тебя чего, совсем крохотный?
– заинтересовался местный житель, до сих пор неизвестной ему, конструкцией.

– Почему крохотный? Когда всё соберёшь, вот такой - сделав руками, как удачливый рыбак, ответил Степан.