Попутчики

И чтобы убедить вас в нашей с Петей невиновности не просто прошу, а требую: осмотрите все наши вещи!

Петр Сергеевич поддержал супругу.

– Могу только подтвердить слова Леночки. Я тоже не видел украшений, на полке находилось только наше мыло. И против обыска не возражаю - ищите. Более того, и нас можете обыскать! Ничего у нас нет.

Надя завозилась у окна.

– Понимаю, вы прозрачно намекаете, что цацки все-таки взяла я! Ищите, сколько хотите, я специально до утра из купе не выйду, чтобы потом не говорили, что я избавилась от краденого. Можете каждую нашу вещь перетряхнуть! И вообще, я считаю, что вы неправы, а кольца просто-напросто упали и куда-то закатились. Никто их не брал! Станет светло - поищите, как следует.

– Ваш оптимизм убеждает, товарищ Надя, - в голосе Ивана Прокофьевича тем не менее никакого оптимизма не прозвучало, - но я, как и Кнарик, бесконечно благодарен за ваши ответы. Вот что я скажу вам, граждане. Конечно, обыск провести придется, и если кольца кто-то взял, то мы их непременно найдем. Но тогда обратной дороги уже не будет, придется отвечать по всей строгости закона.

Иван Прокофьевич поднялся, подал руку Кнарик. Девушка опустила голову, ей было мучительно стыдно, хотя в купе было темно, она боялась встретиться взглядом с кем-нибудь из попутчиков. В своем купе она вновь расплакалась.

– Ну-ну, - потрепал ее по руке Иван Прокофьевич, - все образуется.

– Да как же? Я чуть не в лицо обвинила людей в краже! Прошу вас, Иван Прокофьевич, не надо никакого обыска! Потерялись мои кольца, а виновата в этом я сама!

– Скажите, Кнарик, а вы не заметили некоторых странностей в нашей беседе с соседями?

– Нет, а были странности?

– Две. Первое: все дружно и, можно сказать, настойчиво выразили готовность подвергнуться обыску.

– Разве это не говорит о том, что никто из них не виноват?

– Кнарик, я убежден, что это не так. Несмотря на плохое освещение, я хорошо осмотрел пол, там просто некуда закатиться даже небольшой вещи. В слив мойки камни не могли пройти. Нет, кольца кто-то взял. А вторая странность - слова Нади.

– Ничего такого я не заметила, - не согласилась Кнарик, - она совершенно уверен, что кольца упали.

– Вот именно. А еще - она все время повторяла: не брала, не брала... Нет, не брала! Понимаете? Говорила уверенно,твердо.

– Вы ей не верите?

– Как раз наоборот. Понимаете ли, милая Кнарик, среди наших соседей нет ни одного криминального элемента, все они - обычные граждане, ведущие нормальную жизнь. Не преступники. Таким людям крайне сложно лгать напропалую, разве только когда приврать, прихвастнуть... Но в такой ситуации разум подсказывает, что по возможности надо говорить правду. Или... не говорить неправду. Похоже, что именно это и делала симпатичная Надя. Она ведь ни разу не упомянула, что не видела колец - только что не брала.

– О! Вы хотите сказать, что она видела их? Но тогда совсем непонятно! Почему она об этом не сказала?

– А это уже интересный вопрос, не правда ли? А вот очаровательная Леночка, напротив, соловушкой заливалась: не видела! А раз не видела, то и взять не могла, так ведь?

– На нее скорее можно подумать, чем на Надю. Леночка так жадно на них смотрела!

– Пожалуй, что могла бы. Но тогда надо учитывать особенности характера этой приятной во всех отношениях дамы. Она бы билась в истерике, падала бы в обморок, грозила бы всевозможными карами... Но когда она узнала, кто я, как будто даже успокоилась и изо всех сил старалась быть полезной... Как она это понимает. Но Надя - такая девушка за правду готова биться насмерть.Так почему не признать, что видела украшения, но оставила их там? Тем более защищать Леночку она бы не стала. Ведь тогда получается, что та - следующая на очереди.Нет, почему-то Надя совершенно уверена, что Леночка не при чем. Надо с Наденькой поговорить тет-а-тет.

Иван Прокофьевич направился к соседям. Через стенку Кнарик слышала его негромкий спокойный голос, возмущенные выкрики Виктора... И почему-то совсем не удивилась, когда вернулся он в сопровождении Нади. Та казалась немного испуганной.

Иван Прокофьевич заговорил с ней ласково, по-отечески.

– Наденька, я по-прежнему ни в чем вас не обвиняю и верю, что чужую вещь вы бы не взяли. Но мне надо понять, что произошло на самом деле. Пожалуйста, помогите мне!

Некоторое время Надя молчала, потом резко закрыла лицо руками.

– Ох, какой стыд! Что подумает Виктор? Он никогда меня не простит! Он такой...Бескомпромиссный. Для него существует только "правильно" и "неправильно".

– Не сомневаюсь, что ему нечего вам прощать. Послушайте, что получается: вы увидели кольца там, где их забыла Кнарик, я прав?

Надя яростно закивала и всхлипнула.

– И вы их действительно не брали - не такой вы человек. Но что-то вы с ними сделали.

– Я... Я подумала, что девчонка, - Надя махнула рукой в сторону Кнарик, - слишком привязана к своим бирюлькам. Это пережиток, с которым следует бороться. Я решила... проучить ее.

У Кнарик перехватило дыхание.

– Вы что же - выбросили кольца в окно?
– прохрипела она через силу.

– За кого вы меня принимаете!
– Надя убрала руки от лица и подпрыгнула, - Конечно, нет!
– но порыв благородного гнева быстро прошел, - И все-таки я поступила... нехорошо - переложила кольца на самую верхнюю полку. Думала, пусть девочка поволнуется, поищет... Поймет, что незачем таскать на себе украшения. Представить не могу, что с ними случилось, ведь Кнарик уже должна была найти их. Понимаете, я ожидала, она поднимет шум, но все было тихо. Тогда я подумала, что она нашла свои кольца. Если бы я знала, что это не так, сразу все ей рассказала бы. Но потом пришли вы, и выяснилось, что кольца пропали, а Кнарик утверждала, что осмотрела все. Значит, виновата я, наверное, кольца с верхней полки куда-то закатились... Давайте еще утром посмотрим, а? Простите,Кнарик, я не думала, что все так закончится, - Надя жалобно посмотрела на девушку.

Та не знала, что сказать: возмущение от поступка попутчицы перебивалось пониманием, что она - Кнарик - сама напросилась. Недаром же бабушка и мама не позволяли ей носить украшения!

Удивительно, но Иван Прокофьевич казался довольным. Он поблагодарил Надю за признание, пообещал ей, что ничего не скажет Виктору, и любезно проводил в купе. Вернувшись, он потер ладони и бодро резюмировал:

– Ну что же, милая барышня, дело начинает проясняться, не правда ли?

Кнарик не видела причин разделять его радость.

– Что же получается? Теперь я совсем ничего не понимаю.

– А вы подумайте, Кнарик. Представьте себе картину. Вот Надя подходит к мойке, видит ваши колечки. Ее раздирают противоречивые чувства: она знает, что находку надо вернуть хозяйке, но тут же ей приходит в голову мысль, фигурально говоря устроить вам трепку. Она перекладывает кольца наверх, совершает омовение и, хихикая про себя, возвращается в купе. А что потом?

– Потом... А! Вот, то, о чем я и говорила. Потом в туалетную комнату приходит Леночка! Значит, это все-таки она, так?