Попытка вторжения

— Что-то брюхо шалит. Отвлекаюсь, — оправдалась Лоуд.

— Это после «Козы», — сочувственно объяснил коротышка. — У меня тоже всегда так. К яствам Эри вмиг привыкаешь, потом все не таким вкусным кажется. Вроде и хорошая еда, а живот ту вспоминает. Никчемное чувство. Но оно пройдет.

— Ладно, буду ждать, — обнадежилась Лоуд. — Но все равно не поняла — если хозяйка ваша за бродом высадилась, как она могла конюха взять и к берегу успеть?:

— Я ж говорю: мы быстрые, — скромно напомнил Мин. — Только он не конюх, просто провонялся. Мы-то с удобством волоклись, а он на лошадях до брода трясся. Нехилая дорога. Парень толковый, проверенный. Полагаю, с нами пойдет.

— Ага, супружника значит, слицедействует, — догадалась Лоуд. — Понятное дело, на рожу гладкий. Слышь, Мин, раз уж ты всё знаешь — а какого припёрка нам эти дрова нужны?

Коротышка пихнул сапогом связку жердей, наконец-то уместившихся под «банкой»:

— Думаю это не дрова, а моя клетка.

— Очень похоже, вон и для крепящих шипов гнезда готовы, — согласился Укс. — Значит, сам туда сядешь? Смельчак. Мы вот клетки да ошейники не очень-то любим.

— Чего их любить, херню такую, — хмуро пробурчал коротышка. — Но раз надо, так и сяду. И ошейник надену.

Оказалось, ошейник у полукровки заготовлен — в мешке нужного часа дожидался. Партнеры рассматривали сомнительное украшение: добротная кожа с крупными заклепками. Имелся у этой гадости и секрет.

— Ошейник, который снять когда хочешь можно, вовсе и не ошейник, — в некотором разочаровании заметила Лоуд.

— Зачем же мне настоящий цеплять? — удивился коротышка.

— Кто ошейник не носил, тот жизни не знает, — изрек вонючую Логосову мудрость насмешливый боред.

— Ошейник не только ошейный бывает. Главнее тот, что внутри жмет, — парировал Мин, тоже где-то нацеплявший философских премудростей.

— Хватит вам книжными блохами кидаться, — заворчала Лоуд. — Скажи-ка, Мин, между нами, дарками — у Леди вашей супруг имеется? Если то не большой секрет, конечно.

— Думаю, не секрет. Вдовая наша Леди. Даже дважды вдовая. В смысле, повторно.

— Бедняжка, — покачала головой Лоуд. — И за что боги так наказывают?

— Что-то я не удивлен, — ухмыльнулся Укс. — Я бы, пожалуй, тоже недолго протянул с такой цепкой дамой.

— Не трясись, на тебя точно не покусятся, — сухо намекнул коротышка. — И языки да ухмылки придержите. Леди — это Леди.

— Мы так, по недомыслию, — заверила Лоуд. — Дело предстоит хитрое, прикидываем и так, и этак. Мысли разные копошатся.

— Мысли — это правильно. Если по делу, — одобрил отходчивый полукровка. — Давайте поразмыслим, потом с начальством обсудим…

Самцы, одинаково задрав на борт ноги, валялись на банках: Укс на кормовой, мелкий коротконог на носовой развалился. Лоуд вытянулась на широкой центральной скамье, слушала обсуждение плана, изредка вставляла слово, но мысли все время куда-то уходили. Логос-вездесущец к тем мыслям отношения не имел, но все равно крайне ненужные мыслишки в голову заявлялись…

…Она вчетверо младше. С людьми всегда легко ошибиться — стареют мгновенно. Около тридцати ихних лет. Так какого ющеца ее всё так покорно слушаются? У тебя, повидавшей коки-тэно, никогда так не получалось. Двух-трех людишек в кулаке держать удавалось, да и то недолго. Откуда у нее уверенность? Красива, конечно, но разве привлекательность такую силу дает? Сколько раз проверялось: самца с ума свести нетрудно, но эффект короткий, да и на десять рыл постельную обманку не растянешь. Как она это делает? Магия? Нет, магия тоже обманка — ее привкус всегда угадывается, даже тупой человек кишкой чует, пусть и с превеликой радостью на ту дурь ведется. Нету, нету в этой шмонде магии, так, чуть припудрило ее когда-то. Эх, крабье вымя ее возьми, загадочная загадка…

…Как же ее убить? Чтобы и запомнилось, и к должному месту? Кожу заживо с морды содрать? Или целиком освежевать? Восточное двуколье? Приличные железные колы здесь закудхаешься отыскивать. Хороший долгий яд был бы к месту. Вухфрехова сметанка простовата, «поцелуйчик» только за океаном найдешь — снадобье сильное, с морды мясо пластами сходит, а уж вонища — никто близости не выдержит. Может, йиен в период гона подманить? Прошел у них гон недавно, да и маловато трупных сластолюбцев здесь на севере. Пишага привести? Этого отыскать можно, но он блудун-одиночка, еще неизвестно кто из них кого первым забарит. Может, под стаю зелень-мух ее распять? Жрут долго, дней пять протянет, она крепкая. Но все это мудрено, большого времени и хитроумностей стребует. И главное, всё уже было, чужое повторять скучно и не к такому важному случаю. Э, полный шмондец, совсем мир обнищал казнями.

Что-то редкостное и достойное придумать нужно. Ну, время-то еще есть.

«Квадро» шел самым малым ходом, но и это было рискованным. Предчувствия и суеверия Катрин отгоняла, но те высоты на горизонте беспокоили — непременно там кто-то сидит, и хорошо, если без оптики. Вообще-то, Кроличья оказалась на диво унылой рекой — за двое суток только древняя прибрежная хижина и мелькнула, в остальном — скальные уступы, заросли терна и шиповника, да рощицы акаций. Два относительно свежих кострища тоже важны, но уликами служить не могут — беглый расчет количества ночевавших засранцев подсказывал, что числом их было до двух десятков, не больше. Жрали рыбу, гильз и обрывков газет не оставляли — вполне возможно, случайные люди. Кстати, нужно уточнить.

— Возвращаясь к хвостачам — еще раз твои ощущения?

Рата намазывала бутерброды к чаю, довольно ловко, нужно признать, — висящий на мамке Дил изо всех сил помогал, дергая за волосы и бусины, но сбить точные движения ножа ему не удавалось.

— Я хвостачей почти не чувствовала, — пояснила некромантка-буфетчица, укладывая очередной бутерброд на блюдо. — Самый слабый отзвук, такой почти у всех дарков есть. Медведи и клыкачи тоже чуть-чуть отзываются.

— Не сомневаюсь. Но какое именно посмертное эхо у наших покойничков? — уточнила Катрин, расставляя кружки.

— Да никакое. Спокойные они. Всецело упокоенные, тела лежат на дне, остальное сразу ушло. Если оно в них было, — Рата повертела шеей, освобождаясь от захвата деятельных рук Димки-Дила. — Там очень спокойная бухта. Гребец какой-то древний, костей почти нет, истаяли, но о доме вспоминает. А хвостачи… сдохли с облегчением да исчезли.

— Кэт, они не люди, — в очередной раз напомнил Жо, стоящий у штурвала, и твердо верящий в био-роботов, — Белка их не может чувствовать.

— М-да, Белка не может, Дашка тоже не может. У всех лишь отдаленные отзвуки, а хвостачи все-таки существуют.

— У них программа, — заявил чересчур образованный капитан. — Программа заканчивается, они отключаются.

— Может, и так, — согласилась Катрин.

Спорить не хотелось. Жозеф — толковый парень, но по причине молодости твердо уверенный, что в нем самом та программа отсутствует. Впрочем, он Дашкин рассказ о смерти объекта Четыре-Пять-Пять слышал в кратком пересказе, да и вообще житейского опыта у корабельного папашки маловато.

Сходили с чаем к впередсмотрящим: Лот-Ta и Вини не отрывались от наблюдения. Удалось временно снять с поста Питера — ребенок должен нормально питаться или хотя бы чай вовремя пить. В кокпите Катрин напомнила старшему юнге, что руки нужно мыть даже в боевой обстановке — Петька пулей юркнул вниз.