Пора цветения
Шрифт:
– Успокойся, милая, - произнес он голосом, полным заботы, голосом, который она так хорошо знала. Ей понадобилась еще минута, чтобы перестать плакать и поднять глаза.
– Я люблю тебя, Майкл, - прошептала она, - и я знаю, что совершила ошибку.
– Но ведь ты решила уехать и отсюда… - начал Майкл, почти боясь поверить в то, что услышал.
– Чтобы вернуться к тебе, - сказала она, и слезы снова заструились по ее щекам.
– Я не была… уверена, что ты еще любишь меня, но я должна была… использовать эту возможность. Моя жизнь стала адом с тех пор, как я уехала… Я не могла спать, не
Глубокий стон облегчения и радости вырвался из груди Майкла. Он притянул Джин к себе и крепко сжал в своих объятиях.
– О дорогая! Ты не представляешь, что значит для меня услышать эти слова!
– Его голос прозвучал хрипло, а взглянув на него, Джин увидела, что и его глаза заблестели.
– О нет, Майкл, не надо!
– выдохнула она, поднимая руку, чтобы стереть одинокую слезинку, побежавшую по его щеке.
– Ты ведь такой сильный!
Но Майкл и не собирался извиняться за свою минутную слабость.
– Мужчины тоже плачут, когда страдают так сильно, как я страдал без тебя.
– Значит ты… все еще любишь меня?
– спросила она, боясь поверить.
– Да, и буду любить всегда. Что бы ты ни сделала, ничто уже не изменит этого. Предлагать мне познакомиться с Уитни или Кейт?! Как ты могла, Джин! Я согласен с тобой: они обе чудесные. Но едва ли они захотели бы связаться с мужчиной, навечно влюбленным в призрак.
– Я не призрак!
– Ты уверена?
– Он скользнул рукой по ее волосам, а потом по лицу, словно нуждаясь в том, чтобы осязать те черты, которые так обожал и которые, казалось, потерял уже навеки.
– Я уверена, - прошептала она, не веря еще в свое счастье, и непроизвольно поднялась на цыпочки, ища его губы.
Так, слившись телами и губами, они долго стояли на обочине. Какие-то машины проезжали мимо них, но они ничего не замечали, поглощенные бесконечно длящимся поцелуем. И только когда одна затормозила и дверца ее хлопнула поблизости, они прервали поцелуй и оглянулись на дорогу. Это был полицейский.
– Эй, молодые люди!
– окликнул он их.
– Найдите-ка себе другое место для любовных сцен, а то, если водители будут смотреть не на дорогу, а на вас, может произойти авария.
Прерывисто вздохнув, Майкл выпрямился.
– Извините, сержант, - пробормотал он.
– Пожалуй, мы слишком увлеклись.
– Ладно уж. Только не задерживайтесь, там впереди есть мотель, - понимающе ухмыльнувшись, сообщил тот и вернулся в машину.
– Как ты думаешь, нас хватит до мотеля?
– улыбаясь спросил Майкл.
Джин покраснела и пожала плечами.
– Даже и не знаю…
Майкл бросил взгляд вдоль дороги, туда, где начинались густые заросли берез.
– Пошли, - сказал он, беря ее за руку в ведя по направлению к этим деревьям.
– Майкл! Не здесь! Мы не можем…
– Но почему?
– Они вошли в заросли, и он решительно повел ее дальше.
Прислонив Джин спиной к стволу дерева, Майкл заключил ее в свои объятия.
– Я не могу больше ждать… Я столько ночей мечтал о тебе, ты чертовски соблазнительна, Джин.
– Нет, не здесь… - прошептала она, но потянулась к нему губами сама, целуя с какой-то невероятной жадностью.
– Нет… -
– Да, - пробормотал он.
– Да… Разденься, и все будет хорошо. Вот увидишь.
Она бы никогда не решилась на такое прежде, но что значили сейчас приличия! Деревья были их прикрытием, а взаимная любовь - оправданием.
– Это сумасшествие!
– задыхаясь, пролепетала она, делая то, что сказал ей Майкл.
Майкл рывком прижал ее к себе. Дрожа от возбуждения, она не нуждалась в предварительных ласках, и он тут же стремительно вошел в нее, заставив содрогнуться от острого наслаждения. Она почувствовала себя до того опьяненной любовью, что несколькими мгновениями позже, когда тело ее затрепетало в безумном восторге, ей показалось на миг, что она вот-вот взорвется.
– О, Майкл!… - только и смогла выдохнуть она.
Минуту или две они молчали и часто дышали - им нужно было время, чтобы прийти в себя. Потом Майкл нежно сжал ее лицо в своих ладонях и поцеловал.
– Ну, вот, теперь мы наконец помирились, - щекоча ей ухо губами, прошептал он. Джин улыбнулась.
– А теперь едем домой.
А ночью, уже под утро, они лежали на широкой кровати, усталые и пресыщенные утоленной страстью. Насколько стремительным было их соитие в дороге, настолько на этот раз их любовь была затяжной и медленной. Майкл целовал каждый дюйм ее тела, шепча такие страстные слова, от которых Джин утопала в блаженстве.
– О, Майкл!
– вдруг вырвалось у нее.
– Ты даже не представляешь, как мне хочется от тебя ребенка!
– И он будет у тебя.
Она приподнялась на локте.
– Я хотела его и раньше, когда старалась уверить себя, что не так уж и сильно люблю тебя. Если бы я забеременела, у меня, наверное, появился бы предлог, чтобы остаться с тобой навсегда. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я бы осталась, даже не соглашаясь с тем, что люблю тебя.
– Она опустила глаза.
– Но когда я узнала, что не беременна, и когда приехала твоя семья, почему-то впала в отчаяние, почувствовав себя страшно одинокой.
– Глупенькая, - сказал Майкл, нежно отводя волосы у нее со щеки.
– Ты уже никогда не будешь одинокой!
Джин смущенно поцеловала его в плечо.
– А что твоя работа? Расскажи мне о школе, Майкл.
Он прижал ее к себе.
– Со школой все в порядке. По крайней мере, будет в порядке. А то меня все время отвлекало другое.
– Да, но ведь вчера ты не ходил на работу.
– Разумеется.
– Я поняла это только теперь. Я ведь привыкла за лето, что ты постоянно свободен. Тебе пришлось отменить занятия из-за меня? Мне очень жаль.
– А мне нет. Это того стоило. Однако вовсе не означает, что я прогуляю и завтра. Хотя бы один из нас должен работать.
– Увы, а я теперь безработная. Ты говорил, что здесь уже новый почтальон.
– И тоже женщина!
– И хорошенькая?
– Уродина.
– Какой ты злой.
– Не злой, а влюбленный. Рядом с тобой мне все остальные женщины кажутся уродинами. Кстати, вернемся к вопросу о твоей работе. По-моему, ты совсем не должна работать.
– Ну что ты! Да я с ума сойду от скуки, если ты будешь весь день в школе.