Порнограф

— И что?

— Ничего. Все вопросы к нему. Правда, вы его уже наказали, но это ваши проблемы.

Господин Лиськин помрачнел, сраженный такой доходчивой логикой. Потом многообещающе усмехнулся:

— Все правильно, родной, за исключением одного: этот жидок человек Савелло… Был. Решили надо мной пошутить, суки.

— Это ваши разборки, ребята, — поднял я руки.

— Все, закрыли тему, — потянулся в кресле, щелкнул пальцами, как костяшками домино, и проговорил с брезгливостью. — Меня интересует чаепитие…

— Какое чаепитие?

— Твое, папарацци, с Савелло?

Я задумался: в какой же это мы живем стране, где незначительный ленч на природе вызывает такой нездоровый интерес? Черт знает что происходит? Чайку ужо нельзя хлебнуть на свежем воздухе.

— Ну-с?

— О погоде говорили, — признался. — Хорошие деньки, не так ли?

— Не валяй дурака, Ваня, — притомлено проговорил господин Лиськин. Мы знаем все и даже более того…

Лицом я выразил заинтересованность: «и даже более того», скажите, пожалуйста? Мой собеседник понял, что имеет дело с идиотом, включил видео и на экране телевизора я увидел наше конфиденциальное чаепитие на воздушной веранде.

Проклятье! Я себе не понравился: хлюпал из чашки, утирал сопли рукавом и улыбался, как халдей. С такими манерами да в высшее общество? А если серьезно, то работали невидимые папарацци великолепно: было такое впечатление, что съемка велась из космоса. К тому же зрительный ряд сопровождался звуковым.

— Ну-с?

— Нет слов, — признался я. — Умеем, если хотим.

— Ты о чем, Лопухин?

— О работе папарацци.

— Ааа, — протянул, вытягивая из кармана пиджака короб с папиросами. Как собак недорезанных… вас.

— Без нас было бы скучно, — позволил себе заметить.

— А с вами весело, — с наслаждением затянулся папиросой. — Отстреливал бы через одного. А оставшихся — вешал на столбах.

— «И мертвые проснутся».

— Чего?

— Ничего. Мысли вслух.

— А ты рисковый малый, — подобрел лицом, заглатывая наркотический дымок. — Мне такие по душе. — Я поморщился: и этот прохиндей изрекает о бессмертной душе. — Взял бы тебя, да ты не жидок, как Могилевский. С ними легко. А с тобой, сукой… Сам по себе, да? Но мы можем договориться.

— О чем?

— О дискетке, милый, о дискетке. В два миллиона долларов, — лихоимски подмигнул. — Один и два — чувствуешь разницу?

— Не, — признался. — Не чувствую.

— Почему?

— Господин Савелло я обещал первому. А я слово держу.

— Аркаша — говно, — твердо заявил господин Лиськин. — Телячьи нежности. Демократ, мать его так! Козел!

— Он такого же мнения. Что вы, Лиськин, козел! Но это скрывает.

— Хватит! — ударил ладонью по столу. — Два миллиона, и пи… дец!

— Мало будет, — пошутил.

— Мало?

Собеседник от огорчения закашлялся и снова потребовал объяснений. Пришлось поделиться своими сомнениями о том, что моя жизнь стоит пять тысяч долларов (это в базарный день), и платить такому малобюджетному субъекту один или два, или три миллиона баксов по крайней мере глупо и расточительно. На эти верные слова господин Лиськин гадливым движением пальцев открыл мой бумажник, изрек:

— Голь перекатная.

На что я ответил с достоинством, что лучше быть ею, чем мелким воришкой, тыря из государственных учреждений коробки с зарплатой трудящихся масс.

— Защитник сирых и убогих, — хекнул шоумен и развернул страничку, где была надпись «Программа „S“», заштрихованная пациентом Лб-66, проживающим в соседней с нами параллельной реальности. — Вижу, любопытен ты, Ваня, без меры… — И покосился на бумагу. Я проследил за его взглядом и увидел значок $ на бумаге и услышал. — А это плохо кончается для таких, как ты…

$ — вот пароль для дискетки, сказал я себе с обреченным спокойствием и пониманием. Ванёк, ты всегда был ваньком, однако сейчас нужно сделать все, чтобы избежать печальных последствий для твоего здоровья. И при первой возможности… Но как это сделать? Взорвать ситуацию?.. И я это делаю:

— Предлагаю обмен: вы все о программе S, а я вам дискетку. Бесплатно.

Обкуренному господину Лиськину показалось, что он ослышался; открыв рот, принялся откручивать мочку уха. Своего. Выражение холенного лица было искренне мудацким. Я даже посочувствовал ему, мол, могу повторить, если хотите?..

— У тебя, блядь, дискетка? — наконец пришел в себя.

— Я такая же блядь, как ты блядь, — отвечал я. — Но дискетка у меня.

— Нашел-таки, сукин сын, — хлопнул себя по колену. — Ай, да, Лопухин! — От удовольствия прыгнул в кресле. — Она где?

Я ответил в рифму, используя банальный образ, который так любил называть своим именем поэт И.С.Барков. Шоумен понял, что я не хочу называть конкретный адресок. Почему?

— Хочу знать все о программе, — повторил. — Вы о ней, я — дискетку.

Господин Лиськин снова закурил, подозрительно вглядываясь в меня. Хотел понять ситуацию, просчитывая всевозможные варианты. Я изобразил добродушие. И непорочность. Своих помыслов.

— Смотри, Ваня, — предупредил. — С нами не надо шутить. Шаг влево, шаг вправо — пуля. И хотя она дура, но…

Я поднял руки: намек понял, лучше не будем отвлекаться на мифические угрозы, поговорим о программе «S». Коммерсант от современной музыки затянулся оздоровительным дымком, поразмышлял о судьбах человечества и только после прочел мне краткую лекцию об этой программе.

Оказывается, все просто — Программа предусматривает финансирование новых президентских выборов. Понятно, что до очередных выборов далеко, да старый лев на издыхании, а молодым шакалам да гиенам не терпится властвовать на политической горе. А чтобы реализовать своим мечты, нужны голоса избирателей. А чтобы иметь голоса избирателей, нужны деньги. Много денег. Чтобы не только скупать государственную собственность, но и захватить все информационные потоки. И во время часа «Ч» «промывать» мозги доверчивому народонаселению, как это делают эскулапы, промывающие желудки неудачным самоубийцам. Естественный вопрос: где взять капитал для подобных акций? Добровольные пожертвование с Банков, желающих установить стабильную диктатуру капитала. Как говорится, подайте, граждане, сколько могете? Если не желаете, то у вас будут проблемы, как у господина, например, Берековского, который поскупился и получил то, что получил: 0,01 % хера.

Нельзя сказать, что я до конца верил известному шоумену, да и не мог он говорить всю правду… Кому? Какому-то Лопухину? Однако, чувствовал, в его словах был резон. А почему бы и нет? Те, кто ограбил и грабит мою родину, прекрасно понимают, что в случае не «заказного» развития исторических событий в пропадающей стране после ухода Царя-батюшки на покой (дачный или вечный) им могут предъявить серьезный счет. А это всегда печально заканчивается. Для тех, кто позабыл краткий курс ВКП(б).

— Ну-с, Лопухин, — поинтересовался рассказчик. — Удовлетворил свое любопытство?