Порочная красота, или Сорви с меня мою маску (Укрощение строптивой, или Роковая ночь, изменившая жизнь)

— Лучше не придумаешь, — восторженно произнесла я.

— Купились, лохи деревенские.

— Ты сразила их своим бюстом и шикарной задницей, — констатировала я.

Покрутившись на берегу еще с полчаса, мы направились обратно и стали ждать восьми часов. Витюшка возился с колесами, а его матушка мирно стряпала пирожки. Ровно в восемь мы вышли во двор и с удовлетворением оценили его работу.

— Ай да Виктор, ай да молодец! — расцвела в обворожительной улыбке Златка.

Витюшка, довольный и слегка опьяневший от Златкиной улыбки, потер руки, а затем озадаченно посмотрел на нас, сделал суровое выражение лица и спросил:

— А куда это вы на ночь глядя собрались?

— Да нас в гости пригласили, — растерялась я.

— Кто?

— Петр и Сенька.

— И что, вы решили пойти? — вылупил глаза Витюшка.

— Решили. А в чем, собственно, дело?

— Да нет, ни в чем. Просто странно как-то, вас первые встречные парни пригласили, а вы и бросились сломя голову.

— Ну, допустим, никуда сломя голову мы не бросились, а идем довольно размеренным шагом. А если ты переживаешь за то, что мы ночлег не оплатим, то можешь не беспокоиться. Мы уже три сотни твоей матушке выкатили.

Витюшка сделал недовольное лицо.

— А вы хоть ночевать придете?

— Не знаем, как масть попрет, — улыбнулась Златка.

— Странные вы все-таки, дамочки, у вас что, в городе все такие?

— Избранные.

— Ну ладно, идите. Чует мое сердце, неспроста вы в нашей деревне появились. Парики надели, очки. Сразу видно, что вы девчонки фартовые, да и машина у вас не из дешевых, а оделись как бичихи с вокзала. Я вас, баб, насквозь вижу, у меня была девушка городская.

— Витюш, что ты болтаешь такое? — не выдержала я. — Может, тебе нездоровится?

— Да нет, на здоровье я как раз не жалуюсь. Только вы свои колеса сами попротыкали.

— Что за бред ты несешь?

— Бред не бред, только я в резине разбираюсь: там проколы ножом сделаны, причем довольно неумело.

— Ладно, Витюшенька, пусть все это останется на уровне твоих глупых подозрений. А нам пора. Будем поздно. Не жди. Можешь смело ложиться спать.

Когда мы отошли от дома, Златка со злостью бросила:

— Все, этот лох нас вычислил.

— Ну и пусть. — Я же, наоборот, была крайне спокойна. — Кто ему поверит, деревенскому увальню.

Дойдя до дома Петьки, мы дружно перекрестились, глубоко вздохнули и открыли калитку. Дверь в дом оказалась незапертой. Внутри — крайне скромная обстановка, как во всех незажиточных деревенских домах. Меня немного смутил тот факт, что если эти двое состоят в криминальной группировке, то слишком уж бедно живут, прямо скажем, не по средствам. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, угощение, которое оставляло желать лучшего. В центре стола красовалась здоровенная бутыль с самогонкой.

— Ой, девочки пришли, — улыбнулся уже изрядно подвыпивший Петруха, — а мы уж и не ждали.

— Мы свои обещания держим, — сказала Златка и демонстративно выпятила свой бюст.

Петруха пьяно на него покосился, затем уставился на меня. Мы сели за стол и переглянулись.

— Стол, конечно, не супер, но что могли, то сделали, — сказал Сеня, пожирая меня наглыми глазами.

— Ну что, мальчики, чем потчевать будете? — взбодрилась Златка.

— У нас одно угощение, — разошелся Петька и стал разливать самогон.

Выпив граммов сто этого супергорячительного напитка, я закашлялась и надкусила соленый помидор. Златка тоже выглядела не самым лучшим образом, сразу было видно, что это мерзкое пойло ей не пошло.

— Это что, правда, самогон? — сморщилась я.

— Это наш самый вкусный деревенский напиток! — заржал Сеня, да так противно, что у меня мурашки по коже пробежали.

— Мальчики, я надеюсь, мы больше гостей не ждем? — поинтересовалась я.

— Да нет, девочки, а вы что, хотите сказать, что вам нас будет мало? — удивился Петруха.

— Тогда закрывай дверь на ключ.

— Зачем?

— Да как-то непривычно сидеть при открытых дверях.

— У нас чужих нет, все свои. В нашей деревне двери даже на ночь не закрывают.

— Нет, мальчики, в городе двери закрывают сразу, как только заходят в квартиру.

— Хорошо, будь по-вашему, — улыбнулся удивленный Петруха и закрыл входную дверь на ключ.

— Так спокойнее, а то сидим при открытых дверях… Даже не по себе как-то.

— Да ладно, девчата, расслабьтесь. Вы лучше пейте побольше нашего деревенского напитка, — рассмеялся Петька и налил нам по полному стакану мутного пойла.

Выпив содержимое своего стакана, я почувствовала, как в ушах у меня загудело, а перед глазами все поплыло. Сколько градусов в этой бодяге, оставалось только догадываться. Сенька включил какую-то дерьмовую музыку, такую же, как и он сам, и пригласил меня на танец. В танце он постоянно старался меня за что-нибудь ущипнуть и поближе прижать к себе, чем вызывал мое жуткое раздражение, которое мне с трудом удавалось сдержать. Златка удалилась в спальню со вторым идиотом. То, что моя подружка все сделает как надо, я не сомневалась.

Минут через пять Златка вышла из спальни, выключила музыку и сказала:

— Сеня, там твоему другу плохо.

— Как плохо? — выпучил глаза мой кавалер.

— Вот так, плохо, и все, пойди посмотри. Хотела потрахаться, а он голову запрокинул и грохнулся.

— Ерунда какая-то, — удивился Сенька, оторвал от меня свои потные лапы и направился в спальню.

Как только он зашел, мы кинулись следом, Златка схватила светильник и огрела его по голове. Сенька охнул и упал. Я достала из кармана скотч и принялась заматывать ему руки и ноги. Петруха лежал в отключке на кровати, его конечности были замотаны точно таким же образом.

— Ну дела, Златуль, а вдруг они того?

— Чего того?

— Ну, на тот свет отправятся?

— Черта с два. Такие быстрее нас отправят. Мне Петьку пришлось раз пять светильником по башке треснуть, чтобы он отключился. Лампочка разбилась, плафон вдребезги, а ему хоть бы хны. У таких головы чугунные. Сейчас отойдут, куда денутся.

— Думаешь? — испуганно проговорила я и стала щупать у Сеньки пульс.

— Уверена, можешь не утруждать себя, — сказала Златка, уселась на стул и важно закурила.