Порочная преданность

Мой желудок снова нервно вздрагивает.

— Я не знаю, — шепчу я, и Клара фыркает.

— А я знаю. Но, наверное, нужно время, чтобы это выяснить. — Она кивает в сторону, где стоит Габриэль. — Думаю, он ищет тебя.

Габриэль смотрит в мою сторону. Его рот кривится в улыбке, и он наклоняет голову, как будто просит меня подойти к нему. Я бросаю взгляд на Клару, которая говорит, чтобы я шла, и, хотя я чувствую себя виноватой, оставляя ее одну, когда она не знает никого, кроме меня, я пересекаю палубу, где стоит Габриэль.

— Готова к первому танцу? — Спрашивает он, протягивая руку. — Сразу после торта, потому что я думаю, что дети взбунтуются, если не получат его в ближайшее время.

— Они тогда никогда не заснут. — Я смеюсь, а он качает головой.

— Это проблема Агнес сегодня вечером. — Его рука касается моей, пальцы касаются тыльной стороны моей ладони. Обещание, заключенное в этом небольшом прикосновении, заставляет меня дрожать. Интимность разговора тоже — то, как легко мы вместе говорим о Сесилии и Дэнни. Полагаю, теперь я технически их мачеха, и от этой мысли у меня снова все сжалось в груди. Этот разговор заставляет меня почувствовать, что это правда.

Торт клубничный, с глазурью из взбитых сливок и свежими ягодами на верхушке. Габриэль отрезает кусок, отламывает небольшой кусочек и осторожно подносит его к моим губам. Когда я откусываю, его палец проводит по моей нижней губе, и я чувствую дрожь по всему позвоночнику.

Когда я делаю то же самое с ним, я чувствую, как его язык касается кончика моего пальца, и мои колени немного слабеют.

— Давай потанцуем? — Его рука обхватывает мою, и, когда я киваю, он ведет меня на танцпол. Агнес и Альдо покачиваются на одной стороне, и я вижу, что Клара танцует с одним из молодых сотрудников поместья, темноволосым итальянцем, который выглядит всего на год или два старше ее, его взгляд останавливается на ее лице с обещанием интересной ночи для них обоих.

Я подавляю ухмылку. Она молодец, не могу удержаться. Клара заслуживает небольшой отпускной интрижки, особенно после того, как проделала весь этот путь ради быстрой свадьбы по договоренности между мной и Габриэлем.

Габриэль замечает выражение моего лица, одна бровь приподнимается, и я киваю в сторону Клары. Он ухмыляется, его рука ложится мне на поясницу, притягивая меня чуть ближе.

— Думаю, нам пора подниматься наверх.

Мое сердце замирает в груди. Я могу сказать ему «нет». Я не девственница, на простынях не будет крови, которой можно было бы помахать в качестве доказательства, и только его слово и мое, будет ли брак заключен сегодня ночью. Игорю будет все равно, он убьет любого, чтобы добраться до меня, несмотря ни на что. А что касается союзников Габриэля, которые смогут воспользоваться новым титулом жены, который он мне дал… им придется просто поверить на слово.

Я знаю, что Габриэль никогда не заставит меня лечь с ним в постель, если я скажу ему нет. Но я не хочу делать его лжецом и не могу отрицать, что, как бы я ни нервничала, я тоже хочу этой ночи.

Мы не можем продолжать это делать. Но я хочу еще одну ночь.

Когда танцы закончились, Агнес забирает Сесилию и Дэнни, чтобы пожелать им спокойной ночи.

— Ты выглядела сегодня такой красивой, Белла, — шепчет Сесилия, сжимая меня в объятиях, прежде чем они с Дэнни обнимают Габриэля, а затем следуют за Агнес наверх. Габриэль опрокидывает в себя последний стакан коньяка, когда они исчезают внутри, и смотрит на меня.

Нервы у меня дрожат.

— Еще один танец — говорю я ему, и пальцы Габриэля пробегают по моему позвоночнику, когда мы снова выходим на танцпол.

— Еще один, — бормочет он, и музыка понемногу набирает обороты, а вместе с ней и мое сердцебиение. Я чувствую на себе его взгляд, ощущаю напряжение в его теле, предвкушение. К тому времени как песня заканчивается, мой собственный пульс трепещет в горле, а руки трясутся.

Габриэль уводит меня с танцпола, пожелав всем спокойной ночи. Я ищу Клару, но она все еще танцует с красивым итальянцем, и я не хочу им мешать. Я чувствую, как мое лицо слегка пылает, когда Габриэль ведет меня к задней двери дома, зная, что все, кто еще находится снаружи, знают, куда мы идем и зачем. Но почему-то от этой мысли мое сердце тоже начинает биться быстрее.

Это не первый раз. Даже не второй.

Но есть ощущение, что он будет отличаться от всех остальных.

17

ГАБРИЭЛЬ

У меня нет причин нервничать, пока я веду Беллу наверх, в свою комнату. Но в животе все равно что-то скручивается, тревожное предвкушение того, что нас ждет впереди.

Это всего лишь секс.

Даже когда я пытаюсь сказать себе это, я знаю, что это ложь. Независимо от причин нашего скоропалительного брака, Белла теперь моя жена, какой она никогда не была, когда мы ложились вместе в постель, и я никогда не был так уверен в своих чувствах к ней.

Я также никогда не чувствовал себя менее уверенным в том, что мне с ней делать.

Она практически заявила, что планирует уехать, как только Игорь перестанет представлять угрозу. Я знаю, что это решение дастся ей нелегко, я знаю, как сильно она заботится о Сесилии и Дэнни. Думаю, мы оба понимаем, что после этого уже не будет возврата к тому, что было раньше. Нет такого мира, где мы могли бы вернуться к роли работодателя и его няни, пока Белла встречается с другими мужчинами и строит будущее без меня, а мое место в ее жизни — только как ее босса. От одной этой мысли мне становится жарко до самых костей.

Я не могу винить ее за это. Она была разрушена одним браком по расчету и бежала от другого, когда мы встретились. Теперь я уговорил ее на третий — для ее же безопасности, но это не меняет того, что я знаю, что она чувствует.

Что бы ни было между нами, это всегда было осложнено чем-то другим. Осложнялось тем, что не зависело от нас. Это ничем не отличается.

Скоро мне придется рассказать ей об угрозах Игоря, о том, что мне сегодня сказал Джио. Но я не мог сказать ей об этом до свадьбы, когда знал, что это сделает невозможным для нее даже самую малую толику счастья от этого дня. Я знал, что это заставит ее еще больше бояться прийти в церковь. И я не хочу говорить ей об этом завтра, когда у нее будет день, который она сможет провести с Кларой, прежде чем Клара вернется в Нью-Йорк. Но я не могу это вечно держать в секрете от нее.

Я знаю, что и она бы этого не хотела.

Я вытесняю эту мысль из головы, когда мы заходим в мою спальню и закрываем за собой дверь. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, она выглядит нервной, и я делаю шаг вперед, осторожно протягивая руку и убирая волосы с ее лица.

— Мы не обязаны этого делать, если ты не хочешь, — тихо говорю я ей. Каждая частичка моего тела протестует против этого заявления, я хочу ее, и так было каждую секунду с того момента, когда я в последний раз был внутри нее, в библиотеке. После того как она лежала у меня на коленях в машине, прижимаясь ко мне, я чувствовал, что сойду с ума в ожидании сегодняшнего вечера. Но я никогда не хочу, чтобы она чувствовала, что должна делать что-то, чего не хочет, и чтобы я когда-нибудь просил у нее что-то, чего она не хочет дать.

Она кивает, тяжело сглатывая, и на мгновение мне кажется, что она собирается согласиться. Что она скажет, что будет лучше, если мы вообще не будем этого делать.

По мне пробегает пульсация разочарования.

— Я хочу, — тихо говорит она, и на мгновение я боюсь, что ослышался. Но она подходит ближе, ее рука тянется вверх, чтобы коснуться голой кожи там, где расстегнуты верхние пуговицы моей рубашки, и я вдыхаю, чувствуя ее теплые пальцы на себе. — Только на сегодня, — добавляет она, и мое сердце ударяется о ребра.