Порочная преданность

— Не спеши — говорю я ей, мой голос хриплый от желания. — Не надо ни к чему принуждать себя, Белла. Твой рот так чертовски хорош, просто вот так. Просто твои губы на мне — это невероятно. Тебе не нужно торопиться.

Она кивает, отстраняясь от меня, чтобы перевести дыхание. Когда она снова обхватывает меня губами, это происходит уже более целенаправленно, и она скользит ртом вниз еще на дюйм, мышцы моих бедер содрогаются от ощущения ее горячего рта вокруг меня.

Я не знаю, сколько она сможет выдержать, но даже этого достаточно. Я могу кончить прямо сейчас, если позволю себе. Наслаждение затмевает все остальное, мои вены словно наполняются жидким огнем, когда Белла опускается еще чуть ниже. Мучительная медлительность, то, как она берет меня понемногу, как будто впервые учится сосать член, — это одновременно и самое лучшее, и самое болезненное, что я когда-либо испытывал. Это невероятно, и в то же время, это пытка.

Кровь, оставшаяся во мне к северу от члена, шумит в ушах, дыхание учащенное и тяжелое, когда я провожу пальцами по шее Беллы, нежно лаская ее, пока она берет меня в рот еще на дюйм. Я чувствую, как скольжу по влажному жару ее языка, как напрягаюсь, пульсирую и понимаю, что еще несколько секунд, и я больше не смогу сдерживаться. Я начинаю отводить бедра назад, чтобы выскользнуть из ее рта, но ее рука поднимается и хватает меня за бедро, удерживая на месте, а ее глаза закатываются и встречаются с моими.

И это происходит. Мой оргазм превращается из сдерживаемого тонкой нитью контроля в обрушивающийся на меня, как товарный поезд, и моя рука белой хваткой сжимает ножку кровати, когда я чувствую, как взрываюсь у нее во рту. Мои яйца напрягаются, первая сильная пульсация, когда сперма выплескивается на ее язык, заставляя мои глаза закатиться назад, стон вырывается из моего рта, когда ее губы сжимаются вокруг меня, и она сосет, когда я начинаю кончать.

Нет слов, чтобы передать, как это приятно. Я наклоняюсь вперед, задыхаясь, моя рука обвивает ее шею, и я наполняю ее рот своей спермой, струя за струей, пока она высасывает меня досуха. В том, как она это делает, нет никакой техники, просто бешеное давление ее рта, когда она пытается доставить мне удовольствие, но это лучше, чем самая опытная минетчица. Осознание того, что она хочет получить мою сперму в рот, что она хочет попробовать меня на вкус, в сочетании с эротическим зрелищем ее стоящей на коленях в свадебном платье, достаточно, чтобы отправить меня за грань кульминации, более интенсивной, чем все, что я могу вспомнить.

Она продолжает ласкать меня языком, посасывая мой член, пока я, задыхаясь, не отстраняюсь.

— Слишком много, — успеваю сказать я, и она мгновенно останавливается, раскачиваясь на пятках и глядя на меня сверху. На ее нижней губе остался след моей спермы, и от ответного возбуждения, которое я испытываю, даже такой истощенный, как сейчас, у меня кружится голова.

Когда она проводит языком по губам, слизывая ее, клянусь, я снова начинаю твердеть, всего через несколько секунд после того, как только что кончил.

— Мы можем остановиться на этом, если хочешь, — мягко говорит она. — Если ты не хочешь…

Я качаю головой.

— Сегодня я хочу большего, Белла. Это было так чертовски хорошо, что я едва могу соображать, но это не все, чего я хочу.

Осторожно я протягиваю руку вниз, помогая ей подняться на ноги. Ее лицо раскраснелось, губы припухли, глаза влажные от того, что мой член так глубоко вошел в ее рот, и она выглядит восхитительно.

— Ты можешь… — нерешительно спрашивает она, и я хихикаю, звук грубеет в моем горле, когда я поворачиваю ее так, чтобы она оказалась лицом ко мне.

— Я уже говорил тебе, — бормочу я, расчесывая ее волосы по плечам, чтобы добраться до верхней части ряда пуговиц на спине ее платья. — Я буду делать это столько раз за ночь, сколько ты захочешь, Белла. Нет конца тому, сколько раз ты можешь меня возбудить.

Я чувствую дрожь возбуждения, которая охватывает ее при этих словах. Я наклоняюсь вперед, расстегивая верхнюю пуговицу на ее платье, и провожу губами по самой вершине ее позвоночника. Она снова вздрагивает, и я расстегиваю следующую пуговицу, следуя вниз легкими прикосновениями рта к ее коже.

— Габриэль. — Она вдыхает мое имя, пока я спускаюсь вниз, шаг за шагом, пока ее платье не расстегивается до основания позвоночника. Я опускаюсь ниже, прижимаясь к ней поцелуем, и мне вдруг представляется, как я наклоняю ее над кроватью, раздеваю догола и съедаю ее сзади. Картинка настолько горячая, настолько грязная, что я чувствую, как мой член снова начинает набухать, но я уверен, что Белла еще не готова к этому.

Единственное разочарование, которое я испытываю, это то, что она, вероятно, никогда не будет готова. После сегодняшнего вечера у меня не будет возможности сделать с ней ничего из того, что я представлял себе.

Но я также не хочу заводить ее слишком далеко.

Я встаю, спускаю платье с ее бедер, пока оно не оказывается у ее ног, в луже кружев, а она не остается в белье и на высоких каблуках.

— Боже, — бормочу я, проводя рукой по изгибу одного бедра. — Ты чертовски совершенна, Белла.

На ней бюстгальтер без бретелек и белые кружевные трусики, такие нежные, что я мог бы запустить в них руку и легко сорвать. Я расстегиваю бюстгальтер, провожу пальцами по ее позвоночнику, позволяя ему упасть, а затем впиваюсь пальцами в край трусиков, стягивая их вниз по бедрам, пока снимаю с нее последнюю одежду.

— Я не знала, что тебе понравится под моим платьем, — шепчет она, и я понимаю, что она начинает дрожать. — Я…

— Ты мне нравишься голой. — Я тянусь к ней, поворачиваю ее и поднимаю так, чтобы легко положить на кровать. — Ты мне нравишься одетой, полуобнаженной, любой, если я могу до тебя дотянуться. Ты нравишься мне любой, какой я тебя когда-либо видел, Белла.

Она облизывает губы, тяжело сглатывая, пока я снимаю штаны и присоединяюсь к ней на кровати. Я представляю, что она все еще чувствует вкус меня во рту, и от этой мысли кровь снова приливает к моему члену, и он начинает пульсировать от удовольствия, когда я двигаюсь между ее бедер.

— Скоро я буду страстно желать оказаться внутри тебя, — пробормотал я, проводя пальцами по внутренней стороне ее икры. — Но сейчас все будет зависеть от тебя.

Ее глаза расширяются, она смотрит на меня с высоты своего положения на подушках. Ее мышцы подрагивают под моими пальцами, когда я поднимаю руки выше, и я провожу ладонями по ее прохладной коже, желая, чтобы она смягчилась для меня.

— Расслабься, — бормочу я, осторожно разводя ее ноги в стороны. — Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово, Белла, и я остановлюсь, если ты этого захочешь. Неважно, что мы делаем и как далеко зашли. Я не буду делать ничего, чего бы ты не хотела. Но я не думаю, что ты захочешь, чтобы я остановился.

Я поворачиваю голову и прижимаюсь поцелуем к внутренней стороне ее колена. Она задыхается, когда я начинаю тянуть свой рот выше, поцелуй за поцелуем проходя по ее коже, пока я не раздвигаю ее бедра и не ложусь между ними, высунув язык, чтобы провести по складке ее бедра.

Она уже вся мокрая. Я вижу это, вижу, как она набухла, стала мягкой и раскраснелась, ее складочки разошлись, когда я повернул голову, чтобы мое теплое дыхание обдало ее чувствительную кожу. Я чувствую ее реакцию, слышу, как она задыхается, а затем нежно упираюсь руками в ее внутренние бедра, проводя языком по центру ее киски, пробуя ее возбуждение, когда оно покрывает мой язык.