Порочная преданность

— Вы проделали потрясающую работу, — тихо говорит Габриэль. — И ты, и Агнес. Вы вдохнули в дом новую жизнь, не потеряв при этом ни капли истории. Это все еще тот дом, в котором я помню, как рос, только обновленный.

Я не могу не улыбнуться.

— Именно этого мы и хотели. — Я жестом указываю на темно-зеленые обои с тонким виноградным принтом на дальней стене библиотеки, обрамленной другими светлыми стенами. — Сесилия выбрала обои. Она выбирала цвета для многих вещей. Мне кажется, у нее есть к этому талант.

— У тебя тоже. — Габриэль смотрит на меня, и мое сердце замирает в груди. Я знаю, о чем он думает — о том, что я буду делать после всего этого. — Может быть, у тебя есть будущее в дизайне дома.

— Именно об этом я и подумала. — Я стараюсь, чтобы мой голос оставался легким, но это трудно. Я слышу тяжесть в его голосе, и у меня такое чувство, что я знаю, что он собирается сказать, еще до того, как это вырвется из его уст.

— Я нашел покупателя, Белла.

Даже если я подозревала, что он собирался сказать именно это, это поражает сильнее, чем я могла предположить. Окончательность его слов ощущается как удар, как будто я не осознавала, как сильно надеялась на сказочный конец всего этого, каким бы маловероятным он ни был, пока реальность не ворвалась и не дала мне пощечину.

— Когда…

— Утром я лечу в Рим, чтобы встретиться с покупателем. — Габриэль тяжело вздохнул, засунув руки в карманы. — Я оставлю большую часть охраны здесь, с тобой и детьми, на всякий случай. А когда я вернусь…

— Мы вернемся в Нью-Йорк. — Я тяжело сглотнула. — Габриэль…

— Я знаю, что это значит. — Он поджимает губы. — Ты найдешь свое собственное место, и… это будет все. — Он смотрит на меня, и его лицо так тщательно закрыто, что я не могу прочесть на нем никаких эмоций. — Я сдержу свое обещание, Белла. Ты не должна об этом беспокоиться. Если ты хочешь развода, я дам тебе его. Я не буду заставлять тебя оставаться со мной.

— Я знаю. — Я отвожу взгляд, не зная, что сказать дальше. Какая-то часть меня, которая, как я знаю, нелогична, наполовину хочет, чтобы он попытался заставить меня остаться. Это бессмысленно, потому что именно его доброта, его терпение, его уважительное отношение, его готовность позволить мне быть тем, кем я хочу быть, не принуждая меня ни к чему, заставили меня чувствовать то, что я чувствую к нему.

Это заставило меня… полюбить его.

Но в то же время я хочу знать, что он чувствует ко мне. Его поступки говорят одно, а слова — другое. И какая-то часть меня хочет, чтобы он посмотрел на меня и сказал, что не отпустит меня.

— Ты все еще этого хочешь? — Его голос звучит тихо, и я хотела бы знать, что он хочет от меня услышать. Хотела бы я знать, что, если я открою ему свое сердце, он отдаст мне свое взамен. Но я слишком боюсь рисковать, не зная наверняка. Потому что каждый раз, когда я думаю об этом, все, что я могу вспомнить, это Габриэля в самом начале, который совершенно искренне говорил мне, что у нас может быть хоть что-то вместе, только если я пойму, что у этого нет будущего. Что любовь — это не то, что ему интересно исследовать, никогда больше.

— Я хочу… — Мое горло сжалось. — Да. — Я произношу это слово с усилием, глаза горят. Скажи мне, что ты не хочешь этого, — безмолвно кричу я. Скажи мне, что ты хочешь попробовать. — Это то, чего я хочу.

Впервые в жизни я солгала Габриэлю. Но я не знаю, что еще сказать. Он даст мне все, что я захочу. Он останется в этом браке по расчету, если подумает, что я хочу, чтобы защита и безопасность продолжались, если подумает, что я не хочу бросать детей. Он будет продолжать затягивать эту чехарду во имя того, чтобы сделать меня счастливой, даже если это разлучит нас обоих.

Это не может сработать. Не так.

Габриэль медленно кивает.

— Я обещал тебе, — тихо говорит он. — Но…

Пожалуйста… Мое сердце прыгает в груди, ожидая, что он скажет. Ждет, когда он скажет мне, что не хочет, чтобы я уходила.

— Еще одна ночь, Белла — говорит он, его голос все еще низкий, и когда его глаза встречаются с моими, они полны такой тоски, что мое сердце сжимается, как будто его сжимают в кулак. — Прежде чем я уеду завтра. Еще одна ночь здесь, вместе. Там, где мы поженились. Там, где мы были… — Он прерывается, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, желание и разочарование борются в моей груди.

Это — не признание в любви. Это не просьба остаться. Но это то, чего мы оба хотим. Я не могу притворяться, что не хочу. Было бы ложью сказать, что я хочу вернуться домой, раствориться в этом, никогда больше не чувствуя Габриэля внутри себя.

— Хорошо, — шепчу я. — Еще одна ночь. Только… только последняя.

Габриэль кивает.

— Как только мы сядем на самолет домой…

Я ненадолго закрываю глаза. Разве он не видит, как разбивается мое сердце? Разве он не видит, как мне больно? Когда я снова открываю их, мне кажется, что я вижу эту боль и в его глазах. Но если он это и чувствует, то не говорит об этом.

— Так будет лучше. — Я сильно прикусываю губу. — Я… — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на остальную часть библиотеки, отчаянно желая хоть как-то отвлечься от того, что происходит сейчас. — Есть ли что-то, что тебе не нравится в доме? Что-нибудь хочешь изменить? — Кроме темы, которую я меняю прямо сейчас. Я говорю об этом, не в силах смотреть на Габриэля, мое сердце бешено колотится, пока я пытаюсь взять свои эмоции под контроль.

Может, и к лучшему, что мы не можем разобраться в этом. Кажется, я не приспособлена для таких интенсивных отношений. Я не знаю, как в них ориентироваться. Я не знаю, что мне делать.

Наверное, мне просто не хватает опыта.

— Дом идеален, — тихо говорит Габриэль. — Все, что ты здесь сделала, идеально.

А потом, когда он стоит у меня за спиной, я слышу его шаги, и он поворачивается и уходит.

***

После этого разговора я не совсем уверена в том, что произойдет сегодня вечером. Я больше не вижу Габриэля до ужина, и он старается избегать серьезных разговоров, вместо этого беседуя с Альдо о делах в поместье и хваля Агнес за ее помощь в ремонте дома. После ужина он выходит на улицу, чтобы выпить с Альдо, а я спешу наверх, как только заканчиваю помогать убирать ужин, как только Агнес видит мое лицо, то говорит мне, что до конца вечера с детьми будет разбираться она.

Я принимаю долгий горячий душ, оставаясь под водой так долго, как только могу. Мои нервы расшатаны, сердце бешено колотится, я нервничаю едва ли не больше, чем в брачную ночь. Нервничаю больше, чем в первый раз, это точно. В тот раз я знала, на чем мы остановились. Я знала, чего мы оба ожидаем, по крайней мере, мне так казалось. Но с тех пор все стало в тысячу раз сложнее, и я больше не знаю, чего хочет Габриэль. Я не совсем уверена в том, чего хочу я, за исключением того, что я не хочу возвращаться. И я не думаю, что хочу, чтобы это закончилось.