Порочное искушение

Габриэль ухмыляется.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Поехали.

Пока мы идем к припаркованному перед домом Феррари, я не могу не думать о том, как все это просто. Слишком легко. Габриэль ведет себя со мной осторожно, не берет за руку, но все же дает мне свободу. Он открывает мне дверь, и я понимаю, что с момента приезда в дом и до машины не задумывалась и не беспокоилась о том, что на мне надето. О том, что у меня голые руки и ноги, проглядывающие сквозь юбку.

Для большинства людей это не покажется чем-то особенным, но для меня это огромный шаг.

Машина мурлычет, когда Габриэль заводит двигатель, и я прикусываю губу, скользя руками по сиденьям. Мне нравится эта машина, и я не перестаю надеяться, что в конце концов Габриэль позволит мне сесть за руль. Когда-нибудь в будущем.

У нас с ним нет будущего, твердо напоминаю я себе. Ни одной прошлой дружбы. В нем есть место для того, чтобы он научил меня водить его любимую машину, я знаю это, но я также знаю, что должна быть осторожна. Габриэлю будет так легко влюбить меня в себя, а мне придется активно работать над тем, чтобы не влюбиться.

И он даже не будет этого делать, потому что он ясно дал понять, что это не обсуждается.

Поездка в город идеальна. Габриэль опускает верх, и я укладываю волосы на макушке, несколько прядями разлетаются по лицу. Я вижу, как Габриэль смотрит на меня, пока я надеваю солнцезащитные очки, и он протягивает руку, слегка касаясь моего бедра, прежде чем осторожно положить ее на мою ногу.

По моей коже ползет тепло, сердце бьется чуть быстрее. Я медленно кладу свою руку поверх его, загибая пальцы вокруг его ладони. И мы сидим так всю дорогу до города, наши руки переплетаются на моей ноге.

Когда мы паркуемся у ботанического сада, я не уверена, что хочу отпускать его.

Габриэль подходит, чтобы открыть мне дверь, и я выскальзываю со стороны пассажира. Я нахожусь достаточно близко к нему, чтобы касаться его, когда встаю, и он вдыхает, его глаза темнеют, когда они встречаются с моим лицом. Он медленно закрывает дверь, поворачивается ко мне, и его голос становится хриплым, когда он говорит.

— Можно я тебя поцелую?

Мое сердце колотится в груди. Мы на публике. Я не совсем понимаю, почему это имеет значение, кроме того, что это так.

— Это кажется реальным, — шепчу я, и Габриэль колеблется.

— Все это реально, Белла, — мягко говорит он. — Просто есть конечная точка. Если ты все еще не против. Если ты все еще хочешь этого, зная…

Не влюбляйся в этого человека.

Я знаю, что мне делать. Я должна отступить и не позволять ему целовать меня на людях. Мы должны держать это за закрытыми дверями, в тихих комнатах, вдали от посторонних глаз, как и полагается, когда роман, который мы затеяли, в конце концов закончится. Когда ты знаешь, что есть тикающие часы, дата окончания, финишная черта того, что ты делишь с кем-то еще.

Но вместо этого я подхожу ближе. Габриэль поднимает руку, снимает с моего лица солнцезащитные очки и бросает их на сиденье, через открытое окно позади себя. А потом он медлит всего одно мгновение, прежде чем взять мое лицо в обе руки и притянуть меня к себе, поднося мой рот к своему.

Его рот теплый и мягкий, его тело — жесткий контраст во всем, более шести футов крепких мышц, и я прильнула к нему. Мои руки ложатся на его талию, и я чувствую, как на веках снова появляются слезы, потому что впервые за несколько месяцев, может быть, впервые в жизни, я чувствую себя нормально.

Я на улице, в платье, красивый мужчина целует меня перед тем, как мы отправимся на свидание. Я могу быть любой девушкой в любой точке мира, испытывающей именно такие ощущения, и от их нормальности у меня почти кружится голова. Я смеюсь, улыбаясь в губы Габриэля, и даже осознание того, что это временно, не может заглушить моего счастья.

Он поднимает руку, смахивая большим пальцем слезу, и я не вздрагиваю. Не знаю, насколько легко это будет с кем-то еще, но с Габриэлем мне все легче и легче позволять ему прикасаться ко мне. С ним я чувствую себя в безопасности.

— Поцелуй не должен заставлять тебя плакать, — мягко говорит он. Но по выражению его глаз я понимаю, что мне не нужно объяснять, почему это произошло. И от этого я тоже чувствую себя в безопасности. С ним в безопасности не только мое тело, но и мои эмоции, мое сердце, все, что составляет меня, мое прошлое и мое настоящее, все это он тщательно оберегает.

У меня столько проблем. Эта мысль проносится у меня в голове, пока я собираю фотоаппарат и мы начинаем идти в сад, но я вытесняю ее из головы. Я хочу насладиться этим. Я хочу прочувствовать все это. И в конце концов, когда нам придется остановиться, будет больно. Как и все остальное, когда все заканчивается. Возможно, у меня будут и другие отношения, которые закончатся, и мне тоже будет больно.

Я хочу наслаждаться этим, пока это происходит.

Вторая половина дня прекрасна. Габриэль гуляет со мной по ботаническому саду, и я показываю ему все свои любимые цветы, фотографируя каждый из них. Я рассказываю ему об углах и свете, показываю снимки, а он слушает. Он не просто подтрунивает надо мной, я вижу, что он действительно слушает, и что ему не все равно. Даже если он не все понимает, ему приятно слушать, как я рассказываю об этом.

Я вижу, как он вздрагивает, когда я фотографирую его на фоне великолепного сада роз за его спиной, и смеюсь.

— Что случилось?

Габриэль пожимает плечами.

— Мне просто не нравится, когда меня фотографируют.

— О. — Я прикусываю губу. — Прости.

— Нет, я имею в виду, это не так. Не то чтобы это меня расстраивало.

Я с любопытством смотрю на него.

— Тогда в чем же дело?

Он снова беззаботно пожимает плечами.

— Звучит глупо. Я знаю, что хорошо выгляжу, я не притворяюсь слишком скромным или что-то в этом роде. Но мне никогда не нравились мои фотографии. Наверное, я нефотогеничен.

Я не могу не улыбнуться на это.

— Подойди и посмотри на эту, — уговариваю я его. Он бросает на меня многострадальный взгляд, но в конце концов подходит ко мне и встает рядом так, чтобы я могла наклонить заднюю крышку камеры к нему, держа ее вверх. — Смотри, — призываю я его, и он смотрит.

Фотография удачная. Я понимаю это сразу же, как только вижу ее. Мне удалось поймать его в идеальном обрамлении роз, свет, падающий из стекла позади него, подчеркивает его точеное лицо, а тени лежат именно там, где они должны быть. Он выглядит как модель, стоя с руками в карманах своих темно-серых чиносов, черная футболка, в которую он одет, облегает его мышцы во всех нужных местах.