Порочный брат моего жениха

– Ты учишься в академии несколько месяцев, - напоминаю, покачиваюсь в кресле.
– Знаешь правила. Знаешь, как легко отсюда вылететь. И знаешь, что будет, - разворачиваюсь, в упор смотрю на нее, - если врать ректору. Повторяю вопрос: где ты вчера была.

– В корпусе, - она, не мигая, смотрит в ответ.
– Готовилась к занятиям. А вечером легла спать. И я тебе не вру, Магнус.

Швыряю сломанные очки на пол.

Да, сейчас я встану, и скручу эту мерзавку, вытрясу из нее все, она будет у меня в ногах ползать.

Как каждую ночь делаю я.

Снова и снова перед ней преклоняюсь, я на этих ее туфлях сам ремешки застегивал, в ванне взбивал пену, ставил над поднос с завтраком цветы.

Это не похоже на похоть, и на меня не похоже, я околдован, вот только чем?

Она же студентка, ничего не умеет.

– Мне известно другое, Ада, - снимаю с шеи цепочку. Болтающимся на звеньях ключом отпираю стол. Не глядя шарю в ящике, нащупываю ошейник и встаю.
– Сегодня я узнал. Что ты собираешься замуж. И за кого?
– поднимаю взгляд.

– С чего ты это взял?
– она пятится, я наступаю. Синие глаза сверкают, она запинается на брошенных туфлях и падает. Взвизгивает.
– Подожди!

Ловлю ее, за руку тяну к себе. На шее защелкиваю обруч.

Она охает, будто я ей боль причинил. Вырывается, покачивается.

– Ты что сделал!
– Ада недоверчиво ощупывает ошейник.
– Сними это с меня!

– Я предупреждал, что не надо со мной шутить?
– сдавливаю ее плечо.
– Как долго ты из моей постели к нему прыгаешь?
– севшим голосом спрашиваю, смотрю в бледное лицо, и личина невинности рассеивается, передо мной не студентка, а юная расчетливая дрянь. Почему я, вообще, разрешил ей в ту ночь зайти ко мне в комнату, скользнуть ко мне в кровать, не прогнал.
– Ада, зря ты это затеяла. Сейчас я тебя запру здесь. И выясню, какого черта со мной происходит. А когда вернусь...

– Там все не так, - с ее щек сбегают последние краски, она похожа на лист бумаги. Сухими губами шепчет.
– Послушай, Магнус, отпусти меня, я все объясню. Я замуж не собираюсь ни за кого, это не правда. И с тобой я ничего не делала, что я могу, я всего лишь будущий маг...я...подожди, ногу, кажется, подвернула.

Не верю уже ни на грамм, но эти ее интонации кровь разгоняют, как под гипнозом заставляют разжать пальцы, отпустить.

Она всхлипывает и наклоняется.

– Ой, точно подвернула ногу, - причитает. Резко выпрямляется и заряжает мне в висок чем-то острым.

Каблуком.

И бежит, пятки сверкают.

Ломится в дубовую дверь, выскакивает из кабинета.

Трогаю висок, стряхиваю каплю крови.

Иду обратно к столу, достаю ключ от ошейника. Подкидываю его в ладони и не понимаю - на что она надеется, куда рванула.

Ключом черчу в воздухе руну.

И сажусь в кресло.

Дура.

У нее есть полчаса максимум, а потом руна ее хоть из-под земли достанет, и тогда уже...

Разговаривать мы не будем.

Ангелина

Опускаю свой небольшой чемодан в дорожную пыль, и оглядываюсь в поисках киоска. Сейчас бы холодной газировки выпить.

А лучше поскорее смыть с себя ароматы поезда, в котором я не один день тряслась.

– Ну и жара! – поднимаю надоевший чемодан, и плетусь к манящему меня киоску. Подозреваю, цены там кусачие, но гулять, так гулять.

Покупаю газировку, и с наслаждением делаю первый глоток.

Прелесть!

Но весь мой экстаз портит звонок, на который отвечать не очень хочется, но надо.

– Да, мам, привет.

– Доехала? Все в порядке, милая?

– Доехала, - с сожалением засовываю ледяную воду в сумку, беру чемодан, и бреду к выходу с вокзала. – Вот только что.

– Милая, будь осторожнее. На юге столько проходимцев, курорт же, - заводит мама привычную, заезженную пластинку. – Понаедут пьяницы всякие, и…

– Мам, - перебиваю ее. – Ну что ты, в самом деле? Я ведь работать приехала. В театр! Вряд ли у меня время будет по ресторанам ходить, и приключения искать. Да и жить я буду в приличном месте, не переживай.

Вот только сообразить бы, где находится это приличное место. Интернет не ловит, прохожие своими делами заняты, и не понять, кто турист, а кто местный.

– Мам, мне пора, давай потом созвонимся?

– Хорошо. Будь осторожна, плохое у меня предчувствие, - вздыхает мама, и отключается.

У мамы всегда плохое предчувствие: и когда я на выпускной собиралась, и когда в театральный решила поступать вместо юридического, а уж когда меня пригласили на все лето в театре подработать – мама и вовсе как с ума сошла.

А я ведь так радовалась, выбив себе местечко у моря.

Мечта!

Так надоела наша, хоть и красивая, но ни разу не курортная Сибирь.

– Девушка, - оживляюсь при виде одиноко стоящей незнакомки, одетой несколько странно: в длинное, плотное, и явно дорогое платье посреди этой жары.

Может, она аниматор? Хотя те обычно в платья времена Екатерины Великой наряжаются.

Девушка не реагирует, стоит ко мне спиной, и я решаюсь. Осторожно похлопываю незнакомку по плечу.

– Девушка, вы не подскажете, где находится улица Яблочная? Вы ведь местная? – спрашиваю, и она оборачивается ко мне.

А я дар речи теряю. Эта девушка – она как из зеркала. Мое отражение, только в другой одежде. Те же темно-русые волосы, синие глаза, острые скулы… даже носы у нас одинаковые – аккуратные, самую малость курносые.

– Ничего себе, - бормочу в шоке, подозревая, что у меня солнечный удар, и все это мне мерещится.

А вот мое отражение, отойдя от удивления, вдруг улыбается мне: хитро, и даже хищно.

– Яблочная, говорите? – переспрашивает она, и я прикрываю глаза, ведь голос тоже точь-в-точь, как у меня. Внезапно сумка выскальзывает у меня из руки, и девушка реагирует быстрее, чем я. Подхватывает ее, и вертит, придерживая в руке. – Я не местная, так что не подскажу. Сумка у вас прохладная, там вода? Можно я пару глотков сделаю?

– Конечно, - киваю растерянно, а девица быстро расправляется с молнией, и выуживает газировку. – Мне кажется, или мы с вами очень похожи?

– Всякое бывает, - пожимает плечами девушка, и возвращает мне сумку. – Знаете, говорят, что, если встретишь своего двойника, нужно обняться, чтобы счастья прибавилось. И разойтись, не оглядываясь.

О такой примете я никогда не слышала, но обнять себя я позволяю. Прижаться всем телом, и почти задушить меня на прощание.

И не оборачиваюсь, когда немало испугавшая меня незнакомка, имени которой я не догадалась спросить, уходит. А я остаюсь стоять под палящей жарой, и смотреть на странно встретивший меня город.