Порочный брат моего жениха

– Для мужчин так и есть, Лина. Для того и женимся, - Финн поутих, бушевать перестал, сидит, и позволяет мне обрабатывать раны, говорит со мной бесцветно. – Значит, невестой ты быть не хочешь, так? И я тебе вообще не нужен? Тогда зачем все это? Из жалости? Или к Алексу подбиралась?

Может, зря я кровь ему вытираю? Так и тянет взять что-то тяжелое, и стукнуть покрепче. Чтобы мозги на место встали. Тоже мне, Отелло!

– К Алексу я не подбиралась, хочешь верь, хочешь нет. И… ладно, плевать на романтику, - резко произношу, и пальцем провожу по подбородку Финна, заставляя его взглянуть на меня. – Я хотела нормальное предложение, но если я нужна тебе – я согласна быть твоей. Но ты, Финн, должен мне верить! И никогда, даже в мыслях не допускать, что я такая же, как Ада. Я тебе рассказала все как есть, а верить, или не верить – решай сам.

Алекс

Сцена кривая. Это видно невооружённым глазом, стоит лишь отойти на пару шагов.

Но рабочие так не думают, внизу на песке стоят две полуторалитровые бутылки с местным вином, на солнце тает шоколадка, когда я приехал они тихо-мирно пили-ели.

– Переделывайте, - приказываю.

– Так вроде все нормально, босс, - заискивающе говорит рабочий в синем комбинезоне и поглядывает на бутылку с вином.

– Какой я тебе босс, - смеюсь и присаживаюсь на песок.
– Эта работа не годится. Переделывайте, - повторяю.

Они пыхтят, взглядами посылают мне проклятья, а сижу, смотрю на свои туфли.

Хочется сбросить обувь и пройти босиком, а потом резко, с разбега, в море, голубое, искристое, оно так манит, на солнце переливается.

Но я сижу, только пару верхних пуговиц на рубашке расстёгиваю.

И тут же подскакиваю, когда спину мочит чем-то холодным.

– Что за...- завожу руку назад и трогаю мокрую рубашку, оглядываюсь и вижу одного из рабочих с бутылкой вина в руках.

– Босс, извиняйте, - он расшаркивается по песку, и с такой тоской смотрит на ополовиненное вино, что я уверяюсь - не специально, ему самому до боли жаль. Он сокрушенно качает головой.
– Ё-маё...как так-то.

– Иди работай, - забираю у него бутылку.
– Сцена кривая.

Он покаянно плетется к разбросанным доскам.

Сажусь обратно. Приглядываюсь к бутылке и пальцами вытираю горлышко, принюхиваюсь - вроде что-то вкусное, отдает грушей.

Делаю глоток.

И расстёгиваю рубашку, мокро и неприятно, сбрасываю ее на песок, остаюсь лишь в брюках.

Смотрю на расплывчатое бледно-бордовое пятно. Высохнет и станет ещё хуже, точно.

А мне плевать.

Пью вино, трогаю волосы, солнце припекает, с удовольствием занырнул бы в море синее.

Но работа, чтоб её.

– Отдыхаешь?
– звучит сбоку идентичный моему голос. И рядом присаживается Финн. Задумчиво смотрит на море.
– Ни угрызений совести у тебя, ничего, - утверждает.

– Брат, я не знаю, - поворачиваюсь к нему.
– Как так вышло. Она сама меня у дома караулила. Намекала. И этот ее сарафан. Я не сдержался.

– Угу.

– Я клянусь, - делаю глоток вина и передаю бутылку Финну.
– Я помню. Она твоя невеста. Но...что-то нашло.

Финн медленно цедит вино. Садится ко мне полубоком, щурится.

– Она врёт, что это не она была, а ее двойник, - признается и усмехается, но глаза остаются серьезными.
– Я не знаю. Ее ведь надо проучить?
– он вопросительно смотрит на меня.

Проучить - стучит в висках.

Представляю Ангелину, как она снимает обувь, босиком стоит на песке. Как я ее разворачиваю, задираю платье, спускаю брюки, и вбиваюсь сзади, и она стонет, заводит руки на мои, сжимает и дрожит, и кричит, кричит.

– Как проучить?
– выдавливаю. В горле пересохло, забираю у Финна вино.

– Не знаю, - он жмёт плечом. Щурится на рабочих, те с матами таскают доски, переделывают. Финн перебирает песок, пропускает его сквозь пальцы.
– Скоро вечер. Может...в общем. Она хочет меня, - он поворачивается, смотрит в упор.
– И тебя.

– И меня, - повторяю эхом.
– С чего ты взял?

– А ты не заметил?
– Финн невесело хмыкает.

Я заметил.

Как она дрожала в моих руках, как на поцелуи отвечала, у меня крышу сорвало, в мыслях она уже лежала подо мной, а я вколачивался, горячая влажная плоть, думаю и трясу головой, что за херня, опять я увлекся.

– Что ты предлагаешь?
– делаю большой глоток вина и передаю бутылку Финну.

– Ну, что, - он смеётся, мрачно, но решительно.
– Она хочет меня, она хочет тебя. Будем вдвоем?

Не понимаю вопроса, он звучит обыденно, так по бытовому просто, что мне несколько секунд требуется на соображение.

Прикидываю нас вдвоем. Меня и Финна. И между нами Ангелину. Как он ее раздевает, а я целую, как он ее подбрасывает сверху на себе, а я толкаюсь ей в рот, у меня марево перед глазами от этой фантазии, ладони потеют, не верю, вот в такую возможность.

– Финн, - забираю у брата вино.
– Кажется, Ангелина твоя невеста, - ищу отсрочку, отговорку, что угодно, лишь бы о ней не думать.
– А я женат.

– Моя невеста развратная, порочная до мозга костей, - выносит он вердикт, и мое оправдание.
– Женат? А ты любишь её?

Дергаюсь.

Конечно, нет.

Даша не тот человек, с которым страсть в постели, разговоры за ужином, планирование детей, нет у нас ничего, и если Финн всерьез предлагает мне попробовать его невесту - браку своему я положу конец.

– Ты уверен?
– щурюсь, изучаю его.

– Да.

Он пьет вино.

Туфлями веду по песку, думаю.

Зачем-то.

Ведь я уже все решил.

– Алекс, - загораживает солнце один из рабочих.
– Там, похоже, к вам подъехали.

Всматриваюсь в две черные глянцевые инормаки запаркованные у кафе. Хватаю рубашку, смотрю на бордвое пятно от вина и чертыхаюсь.

– Надень мою, - Финн расстёгивает пуговицы.
– Голый же не пойдешь.

Набрасываю его рубашку, застегиваю, смотрю на машины, на брата, и решаюсь:

– Давай вечером. Встретимся здесь же, на пляже.

Финн поднимает взгляд.

Такой же, как мой, словно в зеркало смотрю, и откровенность прёт из меня.

– Ты прав. Я хочу твою Ангелину. Очень. Вечером.

Глава 13

Ангелина

– Лина! Что за игра? Это отвратительно! Я специально вызвал тебя, чтобы посмотреть, как ты готовилась, а ты развлекалась, да? Вместо того, чтобы репетировать ты что делала?

Руки трясутся от злости, нет, это же надо так меня изводить! Иван позвонил мне всего спустя два часа после ухода Финна, и я честно повторяла сценарий, репетировала, и все получалось.