Порочный брат моего жениха

И сейчас получается, да Ника в десять раз хуже играет ведь, но Иван просто решил меня довести, и с упоением шпыняет уже три часа. А на лице Ники с каждой его репликой в мой адрес улыбка расцветает еще ядовитее, чем прежде.

– Еще раз!

– Любовь — упорство до конца; Ища вниманья знатной дамы, усердны будьте и упрямы: не камни — женские сердца… - декламирую я, и снова слышу поганые хлопки от худрука.

– Вон с глаз моих! Завтра… если завтра ты продолжишь играть в том же духе, я поставлю вопрос ребром: или я или ты, и даже защита твоего… спонсора, - с намеком произносит Иван, а Ника гадко хихикает, - тебе не поможет. Свободна!

Вырваться бы поскорее. На воздух, не в свою уютную, но маленькую комнату, и я бегу из театра, не сняв костюм, в который обрядилась для репетиции.

Бегу, и реву. Боже, как обидно, я ведь знаю, что талантлива.

– Никакая я не бесталанная! Чтоб ты провалился, - снова пинаю камень, который отлетает в мужскую спину.

– Эй! – мужчина оборачивается, и лицо его разглаживается.

Узнал.

И я узнала, хотя Финна и его невыносимого брата-близнеца Алекса невозможно не спутать – до того они одинаковые. Но эта рубашка, что мускулистую спину парня обтягивает – я лично зашивала ее Финну.

– Подойдешь? Или так и будешь мою спину взглядом сверлить? – спрашивает он. – Она уже дымится, глазами дыру прожгла.

– Почему ты здесь? – вздыхаю, и иду к Финну.

Мне до сих пор неловко рядом с ним, но одной оставаться не выход. Не к кому в этом чужом городе прийти, не кому уткнуться в плечо в поисках поддержки.

– Финн?

– Я? – вскидывается мужчина, и непонятно улыбается. – Братец утомил, вот я и пришел сюда. Грустить на берегу пляжа, как романтичная девица.

– Твой братец, - проглатываю нецензурное слово, которое так и рвется при упоминании Алекса, - просто невыносим! Была бы я мужчиной – нос бы сломала ему, или еще что-то.

Финн смеется, и вмиг становится таким родным моей душе. Только мне от открывается, пусть самую малость, но все-же!

– Что еще натворил Алекс?

– Он является на репетиции, тычет в нос своим спонсорством, и до ручки меня доводит. Или до уголовной статьи, - тараторю, жалуясь на негодяя. – Из-за этого слухи идут нехорошие, что я с ним сплю. Алекс специально так поступает!

Финн поворачивается ко мне, и тянет за руку, вынуждая на песок опуститься. Платье окончательно испорчено будет, наверное, но это не имеет никакого значения. Сейчас важен лишь Финн, близость с которым я никак забыть не могу. Даже когда уверена была, что он галлюцинация – и тогда кожа горела, впитав его поцелуи-укусы.

И сейчас он нужен мне!

– Финн, - ласково глажу его спину, и мужчина вздрагивает от моих прикосновений. И придвигается ближе, гипнотизируя темными глазами. – Финн, поцелуй меня.

– Уверена?

– Нет, - отвечаю, и сама тянусь к его губам.

Жадно ласкаю его губы, и Финн отвечает – чуть грубовато, напористо. Углубляет поцелуй, поработить хочет этой откровенной похотью, которой каждое движение пропитано. Чеку сорвало напрочь, сейчас будет взрыв.

И я наслаждаюсь. Ведь сейчас я для него самая важная, я чувствую это.

Наконец-то мы наедине.

– Финн, - всхлипываю, зарываюсь пальцами в его жесткие волосы, и тяну на себя.

– Я здесь, - раздается позади меня голос… Финна.

Разрываю поцелуй, и хочу отползти от обманщика, словно он опасный хищник, но Алекс удерживает. Не позволяет отстраниться.

А я кричать от злости и негодования готова: я по доброй воле Алекса поцеловала.

Подонка-Алекса! Да лучше бы я гадюку поцеловала, чем этого… этого…

– Ты! Убери от меня руки, отпусти, - я чуть ли не рычу, а затем обращаюсь к Финну: - Может, вмешаешься? Видишь, Алекс меня не отпускает. Помоги, Финн.

Сейчас братья похожи, как никогда. Ведь даже выражения лиц, эмоции у них одинаковые, и у обоих нечто темное проскальзывает в глазах. Финн не торопится освобождать меня из капкана рук ухмыляющегося Алекса. Вместо этого он лениво говорит:

– Скучно тебе вдвоем, Лина? – Финн снимает кожаный ремень, и подходит к нам с его невыносимым братом. – Нужна компания третьего? Алекс, думаю, не откажется присоединиться к нам этой ночью.

– Не откажусь, - Алекс улыбается, и притягивает меня еще ближе к себе.

А со спины на мои плечи опускаются горячие ладони Финна.

– Это шутка? Вы… вы чего? – локтем бью, всю силу вкладывая, но Финн словно не чувствует. Удерживает меня рядом с Алексом, и губы его слишком близко от моих. Губы, которые я с таким наслаждением целовала, и сейчас… черт, да они оба с ума сошли!

– Ты обманщица, Лина, тебя следует наказать. Думаю, это наказание тебе даже понравится, - шепчет Финн мне на ухо, а Алекс откровенно целует в шею, и от поцелуя этого я вздрагиваю, всхлипываю, до того он откровенный. Откровеннее, чем секс. – Наврала мне, думала, я куплюсь?

– Я не врала…

– Врала, - руки Финна уже не на плечах, они на моих бедрах, они на спине, на удивление ловко расправляются со шнуровкой, а затем и с самим платьем, которое валится к моим ногам.

Первый порыв – прикрыться, истерику закатить, пощечин надавать и Финну и Алексу, но я гашу его. Раз Финн считает, что я лгунья, раз так открыто предлагает меня своему брату несмотря на то, что любит, это не меня, а его следует наказать!

И я сама делаю шаг к Алексу, прижимаюсь всем телом к нему, и целую так страстно, как никого и никогда не целовала в своей жизни.

Финн

Смотрю на нее и своего брата и в глазах мутнеет, ведь до того мы похожи, до того легко представить себя на его месте, что это я. Голую ее обнимаю, хрупкую фигуру, кожу, что в свете луны отдает чем-то неземным. Ее босые ноги песка не касаются, и я с трудом понимаю, что это не она летит, это Алекс поднял ее в воздух.

Алекс, а не я.

Или это я, ведь мы одинаковые.

В мыслях расползается безумие, тяжёлое и черное. Оно везде во мне, по крови идёт к самому сердцу, как можно быть невинной, такой желанной, любимой...грязной сучкой.

Подхожу сзади, смотрю на голые упругие ягодицы. Слышу, как она всхлипывает, стонет, и убеждаюсь - да, это была она, нет никакой Ады, может, и не было никогда?

Она лгунья.

Соблазнительница.

Чертова стерва.

Пальцы подрагивают, касаюсь нежной кожи ягодиц и с рыком сжимаю. Ангелина вскрикивает и извивается между нами. Хватаю ее за волосы и тяну на себя, чтобы не терлась грудью об Алекса, все только мне. Смотрю на темные возбужденные соски, и с жадностью впиваюсь губами в тонкую шею.