Порочный отбор

— На Отборе, конечно же! В замке герцога Бергиса. Но, говорят, самого герцога здесь нет. Жаль, я бы на него посмотрела. Старый герцог умер в прошлом году и оставил все свое имущество внебрачному сыну, представляешь?

Кивнула. Сестрицу вновь клюнула птица говорун, и она принялась болтать без умолку. Хорошо, что я выбрала зелья мгновенного действия. Так могла слушать Лину и не кривиться от боли.

— Ты спала целых два дня! Первый ладно, все здесь отсыпались. Но на второй день некоторые претендентки уже были на ногах. И столько всего узнали!

Линария в восторге. Глаза светятся, на щеках румянец, улыбка до ушей. Но слишком мечтательное выражение лица сестренки настораживает.

— Не поверишь, кого я встретила здесь!

Я же только начала понимать, что к чему. Вернее, я сразу поняла, что что-то не так. Но не придала этому значения. Отмахнулась, будто все в порядке.

— Лина!

Я пыталась сказать сестренке, чтобы она просто помолчала и позволила мне сосредоточиться. Понять, что не так.

— Здесь Рэм, Ева! Мой Рэмиар. Он сейчас — столичный страж, представляешь?! В этом замке стражи, почему-то, ответственны за безопасность.

Я слушаю сестру и понимаю, что все не так. Что-то упущено, потеряно. Будто стерто из памяти. А сестра все болтала, не умолкая ни на минуту.

— Он увидит, Ева! Я не забыла, как он исчез, даже не попрощавшись!

И эти слова я будто уже слышала, и не раз, к тому же. Но мы ранее не касались темы этого мужчины в разговорах с сестрой. Я знала, что Рэм был единственным, кто бросил Лину. И это та причина, почему она все еще не забыла его.

— Лина, тебе ничего не кажется странным? — поинтересовалась я у сестренки.

И тогда я увидела это. В глазах Линарии, в выражении ее лица. То же беспокойство, которое все это время, с самого момента пробуждения, ощущала и я.

— Это ведь глупо, правда? Но мне кажется, я чего-то не помню, — первой призналась сестра.

И мы с ней переглянулись, без слов понимая друг друга. Затем Линария начала смеяться, будто это она так меня разыграла. Я, вроде как, обидевшись, бросила в сестренку подушку. А потом и сама хохотала.

А на самом деле мы в это время общались знаками. Детская игра, которой я когда-то развлекала Лину. Мы смеялись и шутили, чтобы никто не понял, как обстоят дела на самом деле. У меня имеется зелье не только для стирания памяти, один флакон которого сейчас отсутствовал. Есть еще и такое, которое возвращало утерянные и скрытые воспоминания. Но, если все намного серьезнее, я могу приготовить даже восстанавливающее стертые воспоминания зелье. Это мой дар, моя особенность. Травы помогут мне решить любую проблему.

Но мы с Линой глазами договорились не спешить с этим. Если нас обеих заставили о чем-то забыть, то не стоит тотчас восстанавливать память. Вот сделать так, чтобы подобное больше не повторилось, вполне реально.

— Рассказывай, — произнесла я, обращаясь к сестренке.

— Мне здесь нравится, если не обращать внимания на некоторые нюансы, — начала сестра.

Нюансы — это, стало быть, потеря памяти?

— Здесь со вчерашнего дня находится Его Высочество принц Эрисантиль Лоунерид! — в восторге воскликнула сестренка.

Значит, жених, он же — ценный приз, уже порадовал девушек своим присутствием.

— И вы уже виделись? — поинтересовалась я.

— Наверное, — ответила Лина.

— Ты не уверена? — удивилась я.

Неужели и это забыла?

— Ева, здесь все ходят в масках. Все лорды. Претендентки, возмутившись, последовали мужскому примеру. Теперь, кого не встретишь в замке, возникает впечатление, что все на маскарад собрались. Девушки в шикарных бальных платьях, и это днем! Как же, вдруг принца встретят. И маски, на каждой встречной. Хорошо, если простые, без перьев и всего прочего.

— Не представляю, — ответила сестренке, начиная улыбаться.

— Отбор, — произнесла Линария, явно, веселясь.

— Так что там с принцем? — поинтересовалась я.

— Слушай, — ответила сестренка, вдруг начиная улыбаться так, словно без памяти влюбилась.

И мне очень не понравилось это выражение ее лица.

— Он был в маске, — начала Лина.

Я же чертыхнулась про себя. Просто всем своим существом ощутила, что вот это и есть начало огромнейших неприятностей. А шестое чувство меня ни разу не подводило.

— Только не говори, что…

Хотела поинтересоваться, не проверила ли, случайно, Лина, хорошо ли целуется Его Высочество. Сестренка и не на такое способна! Хорошо, что лорд Тарагас потребовал с дочери клятву беречь себя до брака. Иначе не представляю, как бы мы с Линой справились. Она легко увлекается. Но одно дело — наши местные красавцы. Дома все проще. Все в курсе, что позволено, а за что вполне можно головы лишиться. С лордом Тарагас шутки плохи. Он человек действия.

Здесь же абсолютно иная ситуация. Но спросить нет возможности. Если нас прослушивают, что вполне возможно, то некоторые вопросы не стоит произносить вслух.

— У тебя есть розовая помада? Моя стерлась, — произнесла сестренка, намекая на нашего маленького помощника. Одно интересное зелье, которое мы маскировали, как помаду для губ.

Дело вот в чем. У Лины совершенная память. В ее архивах скрыто столько различной информации, что и представить сложно. Но сестренка не любит, как бы правильнее выразиться? Не любит Лина особо напрягать мозг. А экзамены у нас сложные бывали. Я не помнила что-то, но могла быстро найти решение, если Линария напоминала мне теорию. Так и появилось зелье, дающее нам возможность мысленно общаться друг с другом. Совместными усилиями мы сдавали экзамены по истории, например. Начальная теория магии — это, вообще, ужас!

Так что мы могли мысленно общаться, воспользовавшись розовой помадой. Пока накрасили губы, пару раз слизали зелье. И оно, как бы, включало мысленную связь между нами. Одно плохо, обычно действие зелья было не столь продолжительным, как нам того бы хотелось. Час или два, не дольше этого.

Но сейчас, когда я не понимаю, что, вообще, происходит, этот час очень важен. Мы сможем обсудить все, не опасаясь быть подслушанными.

Я протянула Лине помаду, затем и сама воспользовалась ею. И произнесла вслух:

— Знаешь, что-то мне нехорошо. Полежу еще, пожалуй. А потом ты мне расскажешь, что здесь происходило, пока я отдыхала.

Сестренка сделала вид, что обиделась на меня.

— Ну, как знаешь! — воскликнула она, выпячивая губы, как обиженное дитя.

— Но, так уж и быть, я посижу рядом с тобой, здесь, в кресле. Ты обычно не болеешь, Ева. Так что я начинаю волноваться.

И я сделала вид, что решила еще поспать. Легла на бок и отвернулась спиной к Линарии. Услышала, как сестренка вышла в гостиную и вернулась несколько минут спустя.