Портальеро. Круг третий

Любовь бывает тонкою, как нитка путеводная.

Бывает песней звонкою, как речка полноводная.

Бывает и несмелою, и самой настоящею.

Бывает птицей белою, средь облаков летящею.

Я не следил специально за реакцией Ирины, но краем глаза заметил, что не только она меня слушает. И Олег, и Маша, с другой стороны, приблизились, чтобы послушать мои слова. А я что? Ничего прибавил громкости и продолжил уже более уверенно:

Любовь бывает ласковой. Любовь бывает нежною.

Бывает детской сказкою с мечтами и надеждами.

Любовь быть может скромною, а иногда с проблемами.

Бывает аксиомою, бывает теоремою.

Любовь бывает светлою, как утреннее солнышко.

Бывает назаметною, прозрачною, как стёклышко.

Любовь бывает доброю. Бывает многогранною.

И ядовитой коброю… Любовь такая странная.

Любовь бывает пьяною, хмельною и неистовой.

Бывает и с изъянами, и белой, и пушистою.

Бывает виртуальною, слепой и неразборчивой.

Ну, а порой реальною, и музою для творчества.

Бывает разрушительной, как буря, гром и молния.

Бывает нерешительной, как вечное безмолвие.

Любовь бывает детскою, наивной и безгрешною.

Любовь бывает дерзкою, бывает безутешною.

И закончил всё это словоблудие, уже вполне уверенным голосом:

Любовь бывает первая. Бывает безответная,

С натянутыми нервами и пулей пистолетною.

Любовь бывает чистою. Любовь бывает грязною.

Любовь бывает истинной. Любовь такая разная…

* * *

Все молчали, слушая меня. А потом Олег задал мне каверзный вопрос:

— Максим! Это твои стихи?

— Ну, да… — немного стесняясь ответил я.

Блин. Ну. Что за натура у меня такая. Вроде не мальчик уже. Осталось ещё и ножкой шаркнуть… Чего стесняться?

— Красиво… — негромко сказал Ира.

— Слова вроде бы простые, а всё так правильно и верно, словно по полочкам разложил… — многозначительно проговорил князь.

— Да ладно вам… Это я давно написал…

— Хватит стесняться! — безапелляционно вставила свои пять копеек Маша. — Все мальчишки пишут стихи. Особенно, когда им девчонки не дают.

Ну, наконец-то она возвращается к той самой Маше, которую я знал раньше. Язва и маленькая вредина.

— Ты права! — согласился с ней я. — Молодость — это самое время писать стихи. А-то потом писать некогда будет. То с дикарями воевать приходится, то с баварскими баронами, то спасать кого-то всё время…

— А почитаешь потом ещё чего-нибудь? — спросила Ира.

Мария наградила её ревнивым взглядом.

— Обязательно. Только вот найдём какое-нибудь более удобное место для этого. А теперь внимание! Все разговоры оставим на потом. Говорить буду я.

Вдали послышался шум мотора. Издалека, но в попутном нам направлении приближался какой-то автобус. Издали мне было не видно, но похоже, что это какой-то старый ПАЗик.

Нам-то по фигу, старый или новый. Главное, чтобы нас довезли до города. А там уж мы найдём ещё какой-нибудь транспорт. Я уже достал из хранилища и приготовил кучу разных купюр советского периода. Старался брать наиболее мелкие. Рубли, трёшки и пятёрки. Расплачиваться в автобусе червонцами и четвертными — это моветон.

Глава 17

Глава семнадцатая.

Всякие народные приметы и суеверия — это всего лишь плод утомлённого и малоразвитого ума. Настоящие несчастья в приметах не нуждаются, они падают на голову внезапно, как снег в июне.

Я — из прошлого… Дальнего, тёмного.

Я родился Бог знает когда…

Много видел плохого и стрёмного.

Всё прошло, как сквозь пальцы вода.

Я искал для себя утешения.

Да не там, и не с теми… Увы…

Как же смыть мне с души прегрешения?

Как избегнуть досужей молвы?

Я — из прошлого… Дальнего, светлого…

Я как мамонт. Я выжил. А зря…

Чтоб в тоннеле пути беспросветного,

Свято верить, что будет заря?

Я всё жду: Небо светом заполнится.

Злое Солнце взойдёт над рекой.

И, когда все желанья исполнятся,

Обрету наконец-то покой…

Я — транзитом из дальнего прошлого,

В новом времени жить не хочу.

И хотя в нём немало хорошего,

О плохом лучше я промолчу.

А покой? Не в моих это правилах.

Вечный бой мне по сердцу навек.

Я всегда буду жить не по правилам,

Как пещерных времён человек…

Всё ещё четверг 29 июня. 1978 год.

СССР. Абхазская АССР. Гагра.

Гагра уже бурлила, несмотря на утро. Загорелые и совсем не загорелые граждане потянулись на пляж. Их легко можно было идентифицировать, как приезжих. Поскольку местные и одеты по-другому, и направление их движения было противоположным. Для кого-то Гагра это город для отдыха, а для кого-то это дом и работа. Мы же не были ни теми, ни другими, а это может быть заметно со стороны. Но это различие я легко и быстро исправил. В первом же магазине с курортными товарами, не торгуясь, я купил пляжные сумки для девчонок, большие полотенца и даже солнечные очки. Очки были стрёмные и не модные, но других, увы, не завезли… Девчонки стали себе выбирать ещё и купальники, но ассортимент тут был не слишком широким. Тогда я напомнил, что у нас в запасе имеются их купальники, оставшиеся ещё с девяностых годов, которые мы проводили в Юрмале. Только они с тех пор ещё мокрые. Хранилище, конечно, хоть и магическое, но функции стирки и сушки белья в нём не предусмотрено. Как положил туда вещь, так и достал. Исключение только для живых существ. Кладёшь живое тело, а если вовремя не извлечь, то оно обязательно станет мёртвым.

Ирина стала выбирать плавки для Олега. Но он, непонимающе глядя на эти маленькие тряпочки, только морщил нос. Я посоветовал купить ему плавки в виде шортиков. Такое ему показалось более приличным.

Ну, а потом мы озаботились завтраком. Эта проблема была в курортном городе довольно-таки трудноразрешима. Точки общепита были, конечно. Но очереди из желающих позавтракать тоже присутствовали. Пока мы с Олегом занимали в очередь в кафе, девчонки отправились куда-то стирать, выданные им мною купальники.

Князь, начиная с того момента, как мы сели в автобус, там, на дороге, смотрел по сторонам, широко раскрыв глаза. Ему было интересно почти всё. Автобус, машины, проехавший мимо мотоцикл с коляской. Да… Для человека начала двадцатого века, наверняка, это всё вызывало культурный шок. Представляю, что он испытает, увидев самолёты, вертолёты и прочую летающую технику. Интересно ещё, что он скажет, когда узнает, про полёты в космос?

— Олег! — обратился я к нему. — Если тебя что-то интересует, то спрашивай, не стесняйся! Только постарайся, чтобы твои вопросы не слышали посторонние. А то они невесть что могут про нас подумать.