Портрет кавалера в голубом камзоле

Он понял, что снова пришел к тому, с чего начал.

Вспомнились бесконечно длинные жаркие дни в Афинах, когда Анна вела себя очень странно. То она чуть ли не сутками пропадала на своих развалинах, то сидела дома, на диване, поджав ноги и устремив взгляд в неведомые дали.

– О чем ты думаешь? – не выдерживал Юрий. – Давай сходим в ресторан, поужинаем…

Она отрицательно качала головой:

– Я еще не все поняла.

У Анны был дар отвечать так, чтобы собеседник не мог уловить суть сказанного. Переспрашивать Юрий не любил. Ему казалось, что жена посчитает его недалеким и разочаруется в нем. Последнее было гораздо хуже любых ее «выкрутасов», к которым Салахов надеялся привыкнуть.

На третий день сидения на диване Анна вдруг заявила, что хочет съездить в Иорданию.

– Куда?!

Юрий решил, что ослышался.

– В Иорданию, – твердо повторила она. – Ты сможешь это устроить?

– Господи, Анна! Зачем? Это же арабская страна. Скажи на милость, что ты там забыла?

– Мне надо.

Юрий в очередной раз потерял терпение. Она не желает даже объяснить, что к чему. «Мне надо»! И он должен этим довольствоваться. А почему надо? Что за причины переться в пустыню, где только верблюды, бедуины и песок?

– Анна…

– Когда мы сможем выехать?

Юрий понял, что для нее поездка – дело решенное. Лучше не спорить. Жена просто засияла, когда он сказал:

– Завтра едем.

Иногда Юрию казалось, что смысл его жизни заключается в том, чтобы исполнять желания Анны, служить для нее чем-то вроде лошади, которую она оседлала, чтобы доскакать до своей цели. Вспыхивала обида, быстро сменяющаяся покорностью. Он сам сделал выбор…

Боже! Что это было за адское путешествие! Все, как он представлял себе – жара, песок, верблюды, горные цепи.

Юрию пришлось сцепить зубы. Негоже оказаться слабее женщины, спасовать перед трудностями. Салаховы такого себе позволить не могут.

В окно гостиничного номера были видны скалы и раскаленное, серое от зноя небо. Юрий безуспешно пытался уснуть, Анна изучала кипу путеводителей и карт.

– Вот! – Она торжествующе тыкала пальцем в какой-то рисунок. – Нам надо сюда!

– Дорогая, ты уверена? – спросил Юрий, старательно маскируя сарказм.

– Конечно.

– Жаль, что я не могу сказать этого о себе! – вздохнул он. – Так куда нам надо?

Следующим утром они направились в Петру. Оказывается, среди иорданских гор существует извилистое и сумрачное ущелье, которое является единственной дорогой в античный город из розового песчаника, вырубленный в скалах. Желающих посетить Петру – пристанище духов обитателей гробниц и храмов заброшенного города – оказалось не так уж мало. Люди двигались между отвесных скал, тропа становилась все темнее, стены все выше. Когда они прошли последний поворот, их взглядам открылся застывший в торжественной тишине, вырезанный в обветренных песчаниках призрачный Рим. Или Афины. Или нечто подобное, невесть каким образом оказавшееся в забытом богом месте…

– Этим песчаникам – многие миллионы лет! – вздыхала Анна, прижимая ладони к шероховатой поверхности камня. – Какая красота…

Она уверенно двигалась вперед, не слушая гида, который заунывно бубнил что-то про Моисея, ударившего своим посохом, чтобы найти воду для детей Израиля, про караванные пути, про короля Аретаса, про некогда цветущие здесь рощи миндаля и фруктовые сады…

– Смотри, Юра! – воскликнула Анна. – Здесь стоял храм… видишь? От него остались одни колонны.

Она села посреди развалин и бессильно опустила руки. Юрию показалось, что Анна плачет. Но это было не так… У него мелькнула мысль, что Анна слишком хорошо знает этот город.

– Что с ним случилось? – спросил он. – Почему люди ушли отсюда?

Юрий не ожидал, что жена ответит. Откуда ей знать? Он спросил скорее самого себя.

– Землетрясение… – сказала она, поднимая голову и обводя тоскливым взглядом руины. – Как жаль…

Юрий посмотрел на обрушившиеся остатки стены, покрытые символами. Нечто похожее он уже видел…