Портрет моего мужа
Шрифт:
Не о Маре.
Не о мальчишке, что, я знаю, нашел место где-то здесь, в столице, но пока я не хотела с ним встречаться.
А когда говорить становилось не о чем, мы просто сидели. И проклятье, это было хорошо.
А потом появился первый поклонник.
Случайная встреча.
Настолько случайная, что я почти поверила. Пара слов. Легкий разговор, который тек сам собой. Пара прикосновений. Комплименты…
Странное тепло, появившееся в груди.
И холодный взгляд, который я поймала в витрине. Поймала и… испугалась.
А Кирис, демонстративно державшийся в стороне, почувствовал
И удар.
Сломанный нос. Исчезнувший поклонник. А спустя пару недель новое знакомство, опять же, случайное.
Приглашение в театр.
И не только в театр, высший свет, до того прочно забывший о моем существовании, будто опомнился.
Рауты.
Вечера.
Салон, где будут рады видеть меня. И плевать на траур, пусть даже этот траур формальность, но, помнится, именно соблюдение формальностей высший свет и заботило.
Нельзя не пойти.
Оскорбить.
Корн был бы признателен, если…
Симпатичный молодой человек, который вновь же готов показать мне город и…
Дуэль в саду.
И еще одна, о которой мне знать не полагалось, потому что ни к чему прекрасным эйтам беспокоиться о пустяках. Только это не пустяк, и я едва удержалась, чтобы не отправиться следом, потому как Кирис, конечно, сильный маг, но слишком уж самоуверенный. Но я не отправилась.
И сидела в треклятом роскошном номере гостиницы, считая минуты и мысленно матеря себя, Кириса, братца, поднявшего эту волну, весь свет и…
Он отделался парой ожогов. Про того, другого, я спрашивать не стала.
А приглашения отправила в камин. Горели на редкость отвратительно. Только…
— Давай уедем? — я села рядом и прижалась к плечу, а Кирис неловко меня обнял.
Ему так и не простили. Нет, он мало говорит, он вообще стал на редкость молчалив.
— Куда?
— Куда-нибудь.
И эта молчаливость изрядно меня раздражала. Виделось в ней обреченное.
— А университет?
— Плевать, — все равно там моему появлению не обрадовались, а уж слух, что мне не просто работать позволят, но и выделят в личное владение кафедру или даже факультет… нет уж, мне достаточно было взглядов, которыми уважаемые профессора обменялись, чтобы понять, что не так я и хочу нести свет знаний миру.
— Тебя ведь убьют. Рано или поздно, — я провела по спине, чувствуя слабый отклик. Стало быть ребра, которые с прошлого раза едва-едва зажить успели. — Верно?
Неловкое пожатие плечами.
— Но ведь… — я закусила губу.
Здесь дело не во мне и не в тех нелепых попытках знакомства, которые теперь мне самой не казались сколь бы то ни было серьезными. Все куда серьезней.
И мрачнее.
— Корн ведь… донес, что ты… что…
Кирис дернул головой.
Стало быть, не поверили. И да, единожды предавший… дважды предавший… от этого клейма не отмыться. А предателей не любят.
И Корн здесь не поможет. Слишком личное это дело, слишком много тех, кто решит, что ему закон не писан, что он имеет право…
— Все наладится, — не слишком уверенно произнес Кирис. А я кивнула. Конечно, наладится. Особенно если мы уберемся с острова.
— Завтра, — я встала. — Собирай вещи. Мы уходим завтра.
В крайнем случае всегда остается маленький
тихий остров, только что-то не тянуло меня возвращаться в тюрьму.Снежная буря кружила и вьюжила, и я кружилась вместе с ней, хватая ртом колючий снег. Кажется, смеялась. Плевать, на этом забытом богами островке нет никого, кто бы следил за мной.
Почти никого.
— Простудишься, — пробормотал Кирис, в которого я врезалась.
И схватив за руки, потянула в белую мглу.
— Неужели не слышишь ветер?
— Слышу.
И ветер стих. Остался лишь снег, летящий и легкий, он оседал на рыжих ресницах, таял, коснувшись бледной щеки. Он отделял нас от прочего мира. И это длилось, длилось, пока Кирис не вздохнул. И теплое его дыхание коснулось моей щеки.
Он и сам подался вперед.
И отступил.
Снова.
— Идем, — Кирис отпустил мою руку. — А то ведь и вправду замерзнешь.
Вот же…
Ничего, у меня еще мышь имеется. И белье, на которое я потратила с две сотни золотых… если не поможет, я его этим кружевом удушу.
Дверь вылетела с одного пинка. Вот же… я ведь специально оставила ее незапертой. А он пинается. Этак и ногу сломать недолго.
Впрочем, собственные ноги Кириса заботили мало.
— Что?
— Мышь! — всхлипнув, сказала я и указала в угол комнаты, где эта самая мышь сидела. Ровненько так сидела, не спуская настороженного взгляда с Этны.
— Мышь? — переспросил Кирис, развеивая огненный шар.
Кажется, кричала я слишком уж душевно.
— Мышь.
— Эта?
— Да!
— Ты боишься мышей? — уточнил он недоверчиво.
Не то чтобы боюсь… точнее, не боюсь совершенно, но… кажется, что в наших отношениях что-то пошло не так.
— Боюсь, — я даже всхлипнула.
И руки к груди прижала.
Ага… действует.
Стало быть, не зря мы вчера весь вечер эту несчастную мышь отлавливали. И белье подбирали. То есть отлавливала Этна, а подбирала я, но…
Он очень старательно отводил взгляд. А я испытывала преогромное желание стукнуть этого… этого… слов нет, по голове. А когда он сдернул с кровати покрывало и набросил на плечи, желание стало просто-таки непреодолимым.
— Замерзнешь, — сказал Кирис мрачно. — Здесь дует.
— Баран.
— Кто?
— Ты.
Искра огня метнулась в угол, спугнув несчастную мышь, которой и без того досталось. Очень надеюсь, что она переживет сегодняшний день.
— Причем круторогий, — я попыталась слезть со столика, устроиться на котором получилось далеко не сразу, потому как, несмотря на солидный внешний вид, он несколько шатался. И стоило мне пошевелиться, как столик подозрительно затрещал.
И развалился.
Падать было…
Не падать.
— Я не баран, — Кирис поставил меня на пол. — Просто ты заслуживаешь лучшего.
И покрывало поправил.
Точно баран.
— Определять как будем? — я была зла.
И на мышь в том числе, потому что она не убралась, а, спрятавшись под буфет, наблюдала за нами.
— Кого?
— Лучшего. Рекомендации там… соревнование?
— Эгле!
— Что? — Я выдернула хвост покрывала из руки, правда, опять не удержалась. Вот же… Кирис подхватил и упасть не позволил.