Портрет моего мужа
Шрифт:
Кирис взбежал по ступеням, оставляя на светлом камне мокрые следы. Он толкнул дверь, уже не сомневаясь, что та будет не заперта, хотя нейта Ригис всегда проявляла похвальную осторожность.
Она лежала в холле.
Она еще дышала. И кровь пузырилась на губах. Крови было как-то слишком уж много.
Стены.
Пол.
И потолок… так не бывает, чтобы в одном человеке столько крови. Он сделал шаг. И еще один. Вытащил из кармана целительский амулет, понимая, что толку от него не будет, разве что агонию продлит.
— Кто? — он опустился возле тела.
В темную-темную глянцевую лужу, которая окрасила
— Кто…
— Он… он… о-а… — Ригис захрипела.
И кажется, захлебнулась. А в следующий момент входная дверь рухнула с оглушающим грохотом, и чей-то голос велел:
— Встал и поднял руки…
Булавку он все же успел разломить. За секунду до того, как полицейская дубинка опустилась на голову.
ГЛАВА 12
Больше пить не получалось, но Кирис пил.
Третий кабак.
Или четвертый.
Грязь. Вонь. Пьянь, которая, правда, чувствуя что-то не то, держалась в стороне.
А он с удовольствием избил бы кого…
Кости ныли.
Переломы срослись еще до суда, почки восстановились, селезенку тоже спасти удалось. Он здоров. Технически. А что пьет и не пьянеет, так… бывает.
Проклятие магов.
— Это не самое лучшее место, — Ильдис мазнул пальцем по липкому столу, но все же присел. — И компания, если хочешь знать, отвратительная.
Кирис икнул.
Надо же…
Трех дней не прошло.
— Идем, — Ильдис подал руку.
— Я…
— Полагаю, самый известный в королевстве безработный маг, — он улыбнулся широко, радостно. — С которым ни один здравомыслящий человек не рискнет связаться…
Встать все же получилось, хотя и не сразу.
Сила не слушалась, то ли выпитое сказалось, то ли еще от блокираторов не отпустило. Главное, голова кружилась, кружилась… и треклятый камень жег плечо.
Хорошо.
Огонь — это благо… благо, огонь…
Правда, сейчас та замечательная идея с засовыванием камня под кожу больше не казалось замечательной. Впрочем, не стоило обижать хорошего плохого человека.
И Кирис сполз с табурета.
— Я думаю, мы поговорим, когда ты протрезвеешь, — Ильдис подставил плечо. — И поверь, все не так плохо, как тебе кажется…
Все еще более отвратительно.
— Когда ты в последний раз ел? — Столовая залита светом, и в нем Мар почти растворяется. Этого света слишком много для больной головы. — Я понимаю, друг мой, что твое нынешнее положение таково, что…
Голос его звучит, кажется, отовсюду.
— Суд тебя оправдал, но многим это показалось… неправильным.
Перед Кирисом поставили высокую чашу с чем-то густым, тягучим и острым.
— Кроме того, сколь знаю, начато внутреннее расследование… тебя хотят посадить. И посадят, будь уверен…
— Плевать.
Горько.
И кисло.
Живот урчит, потому что и вправду ел Кирис давно. Сам уже не помнит когда. Но голода он не ощущает.
— Если ты не заручишься поддержкой.
— Твоей?
— Почему бы и нет. — Мар ест аккуратно, он сдержан во всем, как и полагается эйту.
— А взамен?
— Мне нужны умные люди. И верные. Те, кто понимает, кому они обязаны своим положением…
Кирис понимал.
Отлично понимал. И потому склонился над чашей.
Поесть все же стоило. Он лишь надеялся, что сразу травить не станут. В конце концов, не для того его вытаскивали.— Все, что потребуется…
— Я уже принес клятву, — Кирис позволил себе перебить будущего… хозяина? Море в голове смеялось мертвыми голосами ушедших людей. Но с морем он как-нибудь справится. С собой — сложнее. — Вторая поверх не ляжет. Даже теперь.
Говорят, в прежние времена клеймо снимали вместе с кожей, правда, оно вырастало вновь, поэтому, собственно, резать и перестали.
Повезло.
— Поверь, — улыбка Мара была вполне дружелюбной. — Я прекрасно помню, что бывших псов не бывает, но… мы что-нибудь придумаем.
Клеймо над лопаткой зачесалось.
А во рту появился характерный привкус крови.
Иногда на Ольсе появлялись гости. Большей частью люди мрачного вида, порой больные, изломанные, они были гостями сала Терес и исчезали где-то в глубинах замка, не привнося беспокойства ни в мою жизнь, ни в существование острова. Порой я встречала их, но лишь затем, чтобы поприветствовать кивком. Порой они даже оставались, и на берегу появлялся очередной дом, а следом и лодка, которую меня приглашали расписывать.
И я делала вид, что так оно и должно.
Но бывало, что гости, прибывшие с очередным цеппелином, не радовали. Вот как сейчас.
— Посмотри на себя, — Мар поднес мне букет лобелий, которые я сунула Гедре. — Ты выглядишь устрашающе. Неужели не понимаешь, к чему ведет это упрямство?
К затыку в работе.
Если механически мой голем был почти совершенен, то вот остальное… нет, вероятно, я слишком многого хочу. Над созданием искусственного разума бьются лучшие умы королевства и не только, а я… на островке… вручную… с камнями, которые вырастила сама… пытаюсь вырастить, потому как обыкновенные, зеленые и голубые алмазы получались вполне себе приличных размеров, к превеликой радости сала Терес, но вот розовые…
— Чего тебе надо? — я спрятала руки под фартук.
Судебное предписание, которым вооружился Мар, требовало уделить ему полчаса времени. А кто я, чтобы спорить с королевским судом?
— Чтобы ты вернулась. Не беспокойся, не так ты мне и нужна, благо сами справились…
О да, я читала хвалебные статьи о спуске «Властелина небес».
У меня теперь лучшие инженеры.
— И ты меня отпустишь?
Мар за прошедшие годы стал будто бы ниже. Он все еще казался совершенством, правда, то ли время, которое и эйтов не щадит, то ли просто образ жизни коснулись и его. Светлый пиджак подчеркивал ширину плеч, но не скрывал округлого животика. Пальцы стали пухлее, а второй подбородок, прежде лишь намечавшийся, обрел плотность и толщину. Впрочем, странным делом он Мару шел.
— Пока ты растрачивала свой талант в глуши на всякую ерунду, я вписал свое имя в историю.
— Поздравляю.
Я поскребла мизинец, на который вчера прилетела искра. И больно так впилась. Гедре причитала, что совсем я себя не берегу и вообще…
Если увеличить мощность установки? Не в плане объемов, больше уже некуда, но именно насыщенность поля на последнем этапе, когда сердце камня уже сформировано? Конечно, опасно, поскольку и без того показатели критические, а остров сам по себе нестабилен, но…