Портрет моего мужа

Или собираюсь?

С кожей поработают. Гардероб… да, сейчас меня в приличный дом и служанкой не возьмут, не говоря уже о жене. Или сумасшедшим позволено? С другой стороны, даже если я неделю в салонах проведу, более благородной мне не стать. Они давно уже составили свое мнение, и длина волос на него никак не повлияет.

— Ты спешишь? — уточнила я.

Мар кивнул.

— Стало быть, сойдет… потом… думаю, у тебя в поместье найдется кто-нибудь, кто поможет разобраться с этим, — я почесала щеку.

Соль и вправду въедалась в кожу.

— Знаешь… — Мар окинул меня насмешливым взглядом. — Ты права… пожалуй, так будет даже лучше… только, Эгле… прошу лишь… постарайся держать себя в руках. Я знаю, что мои родные далеко не всегда приятны в общении и порой выводят из себя. Но… просто постарайся продержаться.

— Месяц?

Уже чуть меньше, но…

— Месяц, — подтвердил Мар.

— А ты… — я постучала пальцем по стеклу, за которым проплывали рыхлые облака. — Не хочешь рассказать, кого подозреваешь сам?

— В том-то и дело… — Мар отвернулся от окна. — Я… не хочу никого подозревать. Я был бы рад получить иное объяснение… любое иное объяснение.

Но логика убивала надежду.

Бывает.

Мы прибыли ближе к вечеру. Помню темное, какое-то бархатистое небо с россыпью мелких, в полтора карата, звезд. Луну, что повисла над морскою гладью, явно любуясь собственным отражением. И тень цеппелина на воде.

Быстрый.

И надежный.

Почти бесшумный. Комфортный… и чем дальше, тем меньше хотелось покидать свою каюту.

— Справимся? — поинтересовалась я. И темные жвалы щелкнули, выражая согласие. — Веди себя хорошо и постарайся лишний раз не попадаться на глаза…

Нет, у меня имелся паспорт, благо империя запустила производство големов-спутников, тех самых собачек и кошечек, способных ходить, лаять и выполнять простейшие команды. Впрочем, игрушки эти — не могла же я пройти мимо такой новинки — были на диво примитивны, хотя по словам сала Терес пользовались немалым спросом.

Так что паспорт имелся.

И свидетельство, что голем оный, выполненный по специальному заказу, принадлежит Корну. Этого хватит для людей несведущих, а вот попадись моя Этна на глаза кому-нибудь, кто хоть немного понимает в артефакторике…

Я тронула бусы.

И браслет.

От прямого удара они защитят, выдержат и огненный шторм, благо синхронизация минералов оказалась настоящей находкой, но вот от яда… или от дурмана… на амулеты надеяться не стоит.

Со стороны они мне казались жалкими стеклянными бусинами, кое-как отшлифованными и нанизанными на суровую нить. Нить, к слову, была и вправду суровой, местной, которой рыбаки прошивали темные акульи шкуры. Не знаю, из чего их делали — еще одна маленькая местная тайна, — но нить эта способна была выдержать вес взрослого человека, а уж гниению и разложению вовсе была не подвержена.

— Эгле? — Мар нахмурился. — Может… у меня жемчуг есть.

— Рада за тебя.

Бусы я погладила.

Кусочки серебра, выполнявшие роль передатчиков, — серебро на удивление легко поглощало энергию, разлитую в воздухе, — ощутимо нагрелись. Все же над остаточным полем двигателей стоило поработать. Пока оно распределяется равномерно по ребрам гондолы, особого неудобства пассажирам не доставит, но если мощность двигателей увеличится или цеппелин окажется в насыщенном поле, где рассеивание не возможно, это чревато внутренним износом.

Надо бы сказать Мару…

Или не надо?

— Ты… уверена?

Уверена.

Я подхватила сумочку, в которой тоже не было ничего изящного — сшитая из акульей кожи, все той же нитью, украшенная камешками и ракушками, она хранила в себе много интересного. Помимо Этны, которая, несмотря на размер, весила прилично.

Обычный дамский шелк не справится.

А я…

Переживу насмешки. Наверное.

Цеппелин пристал к швартовочной башне, и к гондоле протянулась зыбкая лента моста. Я видела и этот мост, укрепленный силой, и полупрозрачную пелену защитного поля, и саму башню…

— Вниз не смотри, — предупредил Мар. — Голова закружится.

Я глянула.

Море.

Скалы… вот, к слову, если бы я собиралась устроить несчастный случай любимому родственнику, в жизни не упустила бы столь удобный момент. А потому… я присмотрелась к плетениям. И опять… и снова…

— Эгле, это совершенно безопасно… — Мар первым ступил на мост и…

Я успела заметить тонкую нить заклятия, нырнувшего в плотный защитный полог.

— Стой, — я схватила бывшего за руку. — Отступи.

— Эгле…

— И наступи опять.

Мар, хвала богам, сообразил, что это не женская придурь. Он подчинился. Шаг к цеппелину. И шаг на мост… снова искра и уже едва заметная дрожь.

— Еще.

На третий раз он и сам почувствовал неладное.

— Что за…

А вот и критический узел, замигал, готовый погаснуть в любой момент. А я с восторгом почти наблюдала, как наливаются силой энергетические линии, пытаясь компенсировать кажущуюся потерю, но узел, получая силу, только больше дестабилизируется.

— Мар…

— Назад, — рявкнул он, за шкирку втащив меня в цеппелин.

А спустя пару мгновений мост просел.

Сперва просел.

Вот лопнул левый ведущий контур. Спустя мгновенье посыпались вторичные структуры… и правый провис, даже показалось, что выдержит, однако нет. Это было даже красиво. Искры желтые, искры алые, бегут, летят, подсвечивая металлическую опору, которая, лишенная энергетического скелета медленно выгибается под собственной тяжестью. Что-то заскрипело, заскрежетало, ухнуло вниз…

— Твою ж… — Мар был бледен. И дрожал. Он не хотел показывать страх, однако я видела его так явственно… а еще видела закушенную губу и боль в глазах.

Обидно, наверное, когда тебя предают люди, которых ты считаешь семьей.

Двумя часами позже я сидела в гостиной и старалась делать вид, что ко всем прочим недостаткам я еще глуховата…

— Конечно, это она, больше некому! — эйта Ирма Ильдис не скрывала раздражения. Голос ее был звонким, резким.

И громким.