Пощечина

Таша причесалась, переоделась в брюки и сиреневую куртку из искусственного меха с шерстяной оторочкой вокруг ворота. Конни нравилась эта куртка по моде пятидесятых годов, купленная в магазине подержанных вещей. Тетя в ней смотрелась так пикантно.

— Так что ты выбрала?

— «Кальмар и кит». По отзывам, классный фильм.

Таша в предвкушении потерла руки:

— Замечательно. А после кино поедим спагетти.

«Развод по-американски» она пойдет смотреть с Ричи. Или с Дженной, если та еще не видела этот фильм. Или, может быть, одна. И будет фантазировать. Заткнись, не думай о нем. Она крепче взяла тетю под руку, и они зашагали к вокзалу.

Когда они вернулись из кино, дома на ответчике их ждало сообщение от Рози: она спрашивала, не сможет ли Конни посидеть с Хьюго в четверг вечером. Конни глянула на часы: еще не было одиннадцати. Она сняла трубку.

— Ты согласишься? — Таша налила себе бокал красного вина и включила телевизор.

— Да, наверно.

— А время у тебя есть?

Она предпочла бы, чтобы тетя не давила на нее. Она сама вполне могла принять решение.

— Уроки я могу сделать и у них. Не проблема.

Она видела, что тетя хочет сказать что-то еще, и затаила дыхание. Но Таша отвернулась. Конни быстро набрала домашний телефон Рози и Гэри. Включился их автоответчик, и она начала наговаривать сообщение. В трубке раздался визг, электронная какофония, потом на другом конце провода зазвучал голос Гэри:

— Конни, это ты?

— Да. Я могу присмотреть за Хьюго в четверг вечером. В котором часу мне прийти?

— Ты молодец, Конни, да? Хорошая девочка. — Гэри едва ворочал языком. Должно быть, он пьян, предположила Конни. — Приходи в семь.

— Ладно.

— Рози, черт бы ее побрал, записала нас на какой-то семинар для родителей. Терпеть их не могу. Всегда чувствую себя на них двоечником, отстающим.

Конни прикусила губу. Ей нечего было сказать в ответ. Она плохо представляла Гэри в роли ученика. Хотя не в том, что касалось познавательного аспекта: учиться бы ему понравилось, ведь он постоянно читал. Возможно, он сожалел, думала она, что так рано бросил школу. С четвертого класса средней школы, как он признался ей, что соответствовало современному десятому. Но ей никогда не хватало смелости спросить у него, почему он это сделал. Она предполагала, что Гэри не выносит дисциплины, подчинения правилам и расписанию. Он не мог сидеть спокойно на одном месте. Оставаясь с ним наедине, она всегда чувствовала себе немного не в своей тарелке.

— Хорошо, приду, — наконец выпалила она, сознавая, что пауза в их разговоре затянулась. — До четверга.

Может, он еще и наширялся.

— Да, да, спасибо, Конни, ты — ангел.

Ее тетя щелкала пультом, переключая с канала на канал — Ирак, «Большой брат» [67] , какой-то американский детектив. Конни забрала у нее пульт и вновь включила программу новостей. На участке дороге посреди пустыни дымился черный обуглившийся каркас автомобиля. Вокруг голосили укутанные в покрывала женщины.

67

«Большой брат» — международное реалити-шоу. Первый показ состоялся в Нидерландах в 1999 г. на телеканале «Вероника». Название шоу взято из романа Дж. Оруэлла «1984».

— Убери это, Кон, пожалуйста. Не могу это видеть.

Она переключила на другой канал: две женщины в сауне рассуждали об анальном сексе.

— Ой, еще не легче. — Тетя выхватила пульт из ее руки и стала смотреть детектив.

Конни зевнула, наклонившись, чмокнула тетю в щеку:

— Сплошная дрянь, нечего смотреть, да? Может, кабельное купить?

У Дженны было кабельное телевидение, но и у нее дома они постоянно переключали каналы. Конни покачала головой:

— Там показывают такую же дрянь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мой ангел.

Она лежала в постели, вслушивалась в приглушенные звуки телевизора. Свет она не выключила и теперь рассматривала фотографии на стене. Минувшим летом она полностью оголила стены своей комнаты — сняла все плакаты, все фотографии кинозвезд, знаменитостей и поп-певцов. Избавилась от Робби Уильямса и Гвен Стефани, Мисси Эллиот и Джонни Деппа. Не смогла расстаться только с фотографией Бенджамина Маккензи, актера из сериала «Одинокие сердца», — с маленьким черно-белым фото, которое она вырвала из еженедельной телепрограммы. Этот снимок она прилепила на край зеркала в своей спальне. Он напоминал ей Ричи. Стену напротив кровати занимала большая гравюра с изображением Лондона XIX века, которую тетя купила и вставила в рамку для нее в качестве подарка на шестнадцатилетие. Гравюра висела над ее письменным столом. Теперь в ее комнате остались всего два плаката. Один — чистое голубое небо, прорезанное колючей проволокой — выражал протест против нечеловеческих условий в карантинных лагерях для беженцев в Австралии. Она ухватила его на каком-то антирасистском митинге год назад. На втором плакате был изображен голый арабчонок с приставленным к его виску бензонасосом. Надпись, сделанная ярко красными буквами на английском и арабском языках, гласила: НЕТ НЕФТЯНОЙ ВОЙНЕ БУША! Этот плакат прислала ей Зара на ее шестнадцатилетие. Теперь стены ее комнаты были увешаны фотографиями людей из ее окружения, людей, которых она знала: Таша в синем дождевике под огромным черным зонтом; Ричи, в своей неопрятной футболке с перевернутой надписью «Слава богу, я пьян», во весь рот улыбающийся в объектив; она с Дженной и Тиной, все трое вырядились на вечеринку; Зара в толстовке с капюшоном и изображением Курта Кобейна на груди; ее собственное фото (она в десятом классе), довольно удачное: ноги у нее на этом снимке не смотрятся полными. Фотография отца с матерью, на которой они не похожи сами на себя. Отец тощий, как палка, с короткой стрижкой и осветленной напомаженной челкой; мать с ярко подведенными глазами, яркой помадой на губах и прической как у индейцев племени мохаук [68] . Они похожи на гангстеров — на романтических разбойников из глубины прошлого века, а не на тех бандитов, которых можно видеть на видео про рэперов или в рекламе «кока-колы». Ее мать в белых ажурных чулках, к чашке выставленного напоказ бюстгальтера приколот значок в виде японского императорского флага. Отец курит сигарету; на нем застегнутая доверху белая рубашка и тонкий черный галстук. Он искоса, с насмешливой хитрецой во взгляде смотрит в объектив; ее мать смотрит на него с нескрываемым обожанием на лице. Сразу же над фотографией родителей она повесила снимок, сделанный на рождественской вечеринке в клинике в прошлом году: все немного пьяны, натянуто улыбаются в объектив. Они стоят полукругом возле стола. Айша — в центре, она и Гектор — по бокам от нее. На Гекторе костюм, как всегда элегантный; он выглядит потрясающе. До боли потрясающе. Она перевела взгляд с отца на Гектора, потом снова посмотрела на мать, потом — на себя. На фотографии, снятой в клинике, она смотрит на Гектора с тем же самым выражением, что на лице у ее матери. И как только она раньше этого не замечала? Покраснев, Конни быстро погасила свет.

68

Прическа в стиле индейцев племени мохаук — начес на макушке и выбритый по бокам череп.

Лайза, дремавшая на ее подушке, негодующе замяукала, недовольная тем, что ее потревожили. Прости, девочка, прошептала Конни, почесав кошку под мордочкой. Она услышала поскребыванье в дверь и стала ждать. Барт лапой толкнул дверь, протиснулся в щель и, быстро пробежав по ковру, запрыгнул к ней в постель. Она приподняла одеяло, освобождая для него место. Кот устроился рядышком. Лайза перепрыгнула с подушки на туалетный столик. Конни услышала, как ее питомица лакает воду из стакана. Барт свернулся клубочком и заурчал.

Она пыталась думать о школьных занятиях, о фильме, что посмотрела в кинотеатре. Актер, игравший в нем, напоминал ей отца. Может, именно так выглядел бы ее отец, если б не умер, если б дожил до пятидесяти лет, растолстел, возможно, отрастил бороду. Увы, Гектор не шел из головы. Барт зарылся глубже под одеяло. Она чувствовала, как он урчит, дышит, ощущала тепло его тельца у своего живота. Телевизор в гостиной работал едва слышно. Она закрыла глаза и предалась фантазиям.

Она в доме «Большого брата». Это первая серия нового сезона, дом заселен участниками реалити-шоу, полюбившимися ей по предыдущим сериям. Она сидит на одном краю дивана, Гектор — на другом. Она выглядит старше и стройнее. Гектору всего двадцать пять. Большой брат говорит, объясняет правила поведения в доме. Другие участники взволнованы, возбужденно галдят, перебивают, вопят. Они с Гектором молчат, постоянно поглядывают друг на друга. Камеры ловят их взгляды, и все понимают, что происходит. Гектор подмигивает, она краснеет. Кот урчит. Она заснула.

— Джордан устраивает вечеринку. Вас приглашает.

— Когда?

— В субботу вечером. Пойдете?

В среду на последнем уроке им полагалось заниматься в библиотеке, но, как обычно, вместе с Тиной и Дженной она вместо библиотеки отправилась в бар «Джус» на Хай-стрит. Конни отхлебнула из бокала арбузный напиток с имбирем и глянула в окно. Погода была отвратительная, стоял один из тех мельбурнских деньков, что напоминали ей о свирепости лондонского климата. Утром она надела юбку, и целый день ветер кусал ее ноги. Она поежилась.

— Эй, я спрашиваю: пойдешь? — Голос у Дженны был негодующий. Она сердито хмурилась, глядя на Конни.

Конни извинилась и включилась в разговор:

— Может быть.

— Хорошо. А ты?

Тина лениво кивнула.

Черт. Конни вспомнила, что она только что пообещала Ричи сходить с ним в субботу в кино.

— А Рича он пригласил?

— Откуда я знаю? Я к нему в секретари не нанималась.

Кони с Тиной, вскинув брови, удивленно переглянулись.