Посейдон
Шрифт:
— Прости. Доброе утро. Водонагреватель сломался?
Я загребаю горсть овсянки из кастрюльки и бросаю ее себе в тарелку. Маффин шлепается мне на ногу — с ними вечно что-то случается, из-за того, что они прилипают к противню.
— Да вроде нет, милая. Я купалась утром, все вроде бы было нормально.
— Должно быть, это мне так повезло, — ворчу я и хватаю маффин по пути за стол. У меня ужасно болят ноги, чтобы вести себя с достоинством, поэтому я просто плюхаюсь на стул и приступаю к еде, лишь бы удержаться от колкостей. Мама работала всю ночь, потом приготовила
— Гален заедет за тобой по дороге в школу?
— Нет, я поеду сама, — уксус в голосе превращается в кислоту. Конечно, прохладная вода в душе несомненно раздражает, когда ты рассчитываешь хорошенько попарится. Но невозможность увидеться сегодня с Галеном разочаровывает куда больше, чем отсутствие горячей воды всю зиму. И я это просто ненавижу.
Проведенный вместе с ним вчерашний день убил наповал все мои старания держать его на расстоянии. Даже если бы он и не выглядел, как модель нижнего белья, то он просто невероятно мил. Все портит только его привычка почти-меня-целовать. Но его старания все время меня строить так забавны. Особенно, когда он надувает губы, заметив, что я его не слушаю.
— Вы уже успели поссориться?
Она пытается у меня что-то выудить, вот только что именно, я не знаю. Я пожимаю плечами — лучше промолчать, пока не пойму, что именно она хочет от меня услышать.
— Вы часто ссоритесь?
Я снова пожимаю плечами, старательно набивая рот овсянкой, лишь бы не говорить ничего в ближайшую минуту. Ее как раз должно хватить, чтобы мама от меня отстала. Не тут-то было. Пережевав все как минимум раз двадцать, я тянусь за стаканом молока.
— Ты же знаешь, если он хоть пальцем тебя тронет...
Я успеваю проглотить молоко, как раз до того, как оно бы выплеснулось у меня из носа.
— Мам, он бы никогда меня не ударил!
— Я и не имела в виду, что он бы мог.
— Хорошо, потому что он меня не ударит. Никогда. Что с тобой такое? Ты собираешься допрашивать меня о Галене каждый раз, едва меня завидев?
В этот раз плечами пожимает она.
— Мне это кажется естественным. Поймешь меня, когда у тебя будут свои дети.
— Я не настолько глупа. Если Гален позволит себе что-нибудь в таком духе, я или порву с ним, или просто его прибью. Даю тебе слово.
Мама смеется, намазывая мой маффин маслом.
— Большего мне просить и не стоит.
Принимая у нее маффин, — как и перемирие, — я говорю:
— Не-а. Это было бы уже вне здравого смысла.
— Просто помни, я слежу за тобой, как ястреб. Ну разве что, не в данный момент, так как я иду спать. Поставь тарелку в раковину перед уходом, — она целует меня в макушку и зевает, прежде чем подняться по лестнице.
* * *
Я измотана, когда возвращаюсь домой, даже при том, что школьный день был похож на семичасовое зевание без Галена или Хлои. Мама носится по дому, как угорелая.
— Привет, малышка, как прошел день? Не видела мои ключи?
— Не-а. Ты проверяла карманы? — говорю я и открываю морозильник, вытягивая оттуда клубнику.
— Хорошая идея! — ковер на лестнице заглушает ее шаги. Она появляется пару секунд спустя, когда я уже трескаю клубнику, пристроившись у стойки.
— Я вчера была
без карманов, — говорит она, стягивая волосы в конский хвост.— Почему бы тебе просто не взять Хонду? А я поищу твои ключи.
Мама кивает.
— Тебе никуда не нужно ехать сегодня вечером? Все еще в ссоре с Галеном?
— Единственные планы на сегодня — это отработка пропущенных занятий.
В смысле, после того, как отлучусь ненадолго и попытаюсь превратиться в рыбу.
Когда сомнительный хмурый взгляд мамы не превращается в очередной допрос, я понимаю, что она пытается поддержать наше перемирие с этого утра.
— Хорошо. Остатки жаркого в холодильнике. Если Джули опять не явится сегодня вечером, то мне придется отработать и вторую смену, так что, возможно, мы не увидимся завтра допоздна. Не забудь запереть дверь, прежде чем отправишься спать.
Как только с улицы доносится рокот мотора Хонды, я хватаю свой мобильник. Гален говорил, что Рейчел никогда не отвечает, но перезванивает, если оставить ей сообщение. После того, как автоответчик Транс-Атлантической гарантийной компании женским голосом советует мне оставить сообщение или перезвонить в рабочее время, я жду гудка.
— Привет, Рейчел, это Эмма. Передай Торафу, что вечером он свободен. Я не смогу приехать к вам, чтобы потренироваться, поэтому, наверное, мы увидимся с ним завтра.
Увольте. Обойдусь без нянек. До Галена должно дойти сквозь его сверхтолстую черепушку, что я не одна из подданных его королевства. К тому же, Тораф заслужил почетное место в моем списке нелестных-сравнений-с-животными, заставив Рейну выйти за него замуж и все такое.
Спустя пару минут, Рейчел перезванивает, как и говорил Гален.
— Приветик, моя хорошая. Это же не из-за того, что ты опять себя плохо чувствуешь?
— Нет, все в порядке. Просто болят мышцы после вчерашнего. Мама уехала на работу на моей машине, поэтому я не смогу к вам приехать.
На том конце провода повисает пауза. Я удивлена, что она не порывается заехать за мной сама. Наверное, я не настолько ей нравлюсь, как кажется.
— Позвони тогда мне завтра, хорошо? Гален хочет, чтобы я была с тобой на связи.
— Это так мило с его стороны, — протягиваю я.
Она хихикает.
— Дай парню передышку. У него хорошие намерения, поверь. Просто он еще не сообразил, как за тобой ухаживать.
— Мне не нужно, чтобы меня кто-то опекал.
— По-видимому, он так не считает. И пока он не передумал на этот счет, боюсь, тебе придется меня потерпеть.
— Вы всегда делаете, что он говорит? — я изо всех сил стараюсь не съязвить.
— Не всегда.
— Ну да.
— Эмма, если бы я всегда делала, что мне говорят, ты сидела бы сейчас под замком в отеле, пока я бы искала нам частный самолет к выбранному Галеном месту. Так что сейчас отдыхай. Я буду ждать твоего звонка завтра.
* * *
Бросив полотенце на песок, я с разбегу ныряю в воду. Я рассчитывала, что первое погружение будет освежающим, даже захватывающим дух от холода — в общем, каким оно и должно быть в любую уважающую себя осень в Нью-Джерси. Но когда я выныриваю, чувствую я себя просто отвратительно. Вода все еще едва теплая. Прямо как мой душ. Или моя личная жизнь.