Пошаговая стратегия

Очередной вылет Фридрих совершал вместе с Хельгой. Девушке передали тяжелую Аэрокобру( благо американских машин, было больше, чем пилотов для из вождения. Частично выручали добровольцы, а так же летчики союзников, получившие тайный приказ высшего командования. Просто записаться - в так называемые "волонтеры"!).

Уже стала неумолимо подкрадываться ночь. Советские части держали фронт, несмотря на значительные потери... Впрочем, в городских условиях большое количество подземных коммуникаций позволяло, сберегать пехоту. Часть соединений успешно пряталась... Правда росло количество раненных. Похоже, генерал Ватутин решил превратить данный рубеж в неприступную, крепость, рассчитывая, что гитлеровцы сломают об нее себе зубы.

Хельга и Фридрих перекликались друг с другом:

– Ты как стреляешь?
– Шутя, спросил мальчишка.

– Косо как Робин Гуд!
– Ответила девчонка.

Зенитки все же создавали проблемы. Особенно калибра в 85 - миллиметров, и Фридрих решил сосредоточиться на их выбивании. Стреляют подобные системы по самолетом, конечно же, не бронебойными, а осколочно-фугасными снарядами. Значит не обязательно точно попасть в цель. Впрочем, полет на небольших высотах, как ни странно безопаснее, для таких систем, ведь снаряды рвутся высоко. Но зато есть и зенитки помельче, они как раз для ближних целей.

Мальчишка рубит, не целясь, а его сверхъестественное чутье позволяет без проблем уходить от опасности...

Но все такие ловкие как он. Вот тяжелую модификацию Аэрокобры подбили... Летчик едва успел выскочить с парашюта( тут еще за катапультирующее устройство, он должен сказать спасибо!). Но вот сбили его над городом, в котором полным полно вражеских войск.

И к нему уже бегут советские солдаты, причем, судя по нашивкам из частей НКВД.

Фридрих на своем Ме-362 пикирует вниз. Машина отлично слушается мальчишку, несмотря на множество царапин, и пробоин в крыльях. Четыре пулемета сметают энкеведешников. Это ведь оружие вполне сносное и для пехоты. Пули прошибают, насквозь тела солдат внутренних войск, подбрасывая вверх или далеко в стороны пробитые тела.

Конечно, посадить Ме-362, после сравнительно узеньких улиц, этого имеющего множество домов старинной постройки города почти не возможно. Но Фридрих и не делает попытки. Мальчишка просто открывает кабину, и бросает специальное спасательное лассо( он его сам изготовил, рассчитывая помимо прочего еще и прихватить языка, но в условиях напряженнейших сражений у него просто не хватало на это времени!). Отличие от обычно лассо обрезиненные бинты, которые позволяют мягко обхватить жертву, не причиняя ей физического ущерба...

А в данном случае не жертву, а неведомого друга, причем по нашивкам видно, что это далеко не рядовой пилот.

Упершись босыми ногами в стойки, наделенный нечеловеческой силой мальчишка стал быстро вытягивать весившего не меньше центнера летчика( что не в полнее типично, обычно в авиацию стараются не брать крупных парней!). Фридрих даже пропел, да еще на русском:

– Ударим сильнее! Потянем дружнее! Мы песню дерзкую поем, зло на осколки разобьем!

Вытянуты, пилот по-английски пробормотал:

– Ты есть русский?

Мальчишка-терминатор смеясь, ответил:

– Я Фридрих Бисмарк суперариец! Воплощение расового отбора, чистоты нации, и идеал архивоина Третьего Рейха!

– А почему поешь по-русски?
– Удивился спасенный.

Фридрих с иронией ответил:

– А почему ты говоришь по-анлийски? Да еще с американским акцентом. Признайся ты из армии Янки?

Летчик тут набычился:

– Я генерал Паттон-младший. Лучший генерал ВМС США!
– И тут же сановник улыбнулся.
– Ты спас меня и я буду ходатайствовать о награждении, тебя... Ну не знаю сочтут ли твой подвиг достаточным для ордена Почетного Легиона, но Крест воздушных заслуг ты точно заслужил.

Фридрих вполне к месте иронизировал:

– И грудь в крестах и голова в кустах!

ЭПИЛОГ

В штабе фюрера пока царило сдержанное ликование... Окруженные советские войска пока не собирались слаживать оружие, а потери армии Третьего Рейха вместе с многочисленными союзными войсками были весьма велики и росли с каждым днем. Правда, конечно же, они были куда меньше советских частей, но все же... Количество перебежчиков и сдавшихся в плен увеличивалось, но пока не столь велико как рассчитывали гитлеровские генералы и стратеги Пиндостана. Во всяком случаи при подобных огромных котлах под Вязьмой и Киевом массовая сдача в плен началась намного раньше и больших масштабах. Ну, а о французских войсках нечего и говорить. Там на одного убитого лягушатника( как презрительно называли французов немцы!), приходилось более тридцати сдавшихся или взятых в плен!

Тут уже участвовал в заседании и фельдмаршал Роммель вместе с Киссельрингом генералом-фельдмаршалом авиации.

Гудериан сообщил в длинном докладе бесноватому Гитлеру:

– Общее количество всех подбитых танков и САУ, составило на конец дня 16 октября 1947 года, около трех тысяч. Из них более половины уже вернулось в строй. Общее количество безвозвратно утерянных машин оценивается в семьсот, но может возрасти и до восьми сотен при более тщательной проверке. Несколько сотен танков и САУ нуждаются в капитальном ремонте. Безвозвратные потери советских войск пока еще подсчитываются, но уже превысили пять тысяч танков и САУ, и могут дойти до семи тысяч. Целые танковые корпуса и армии у русских де-факто перестали существовать, или скоро перестанут, будучи блокированными. Потери врага в пехоте пока находятся в стадии подсчета, но очевидно речь идет о сотнях тысяч убитых! Наши потери...

Гитлер перебил Гудериана:

– Не люблю случать об наших потерях! Вот найти способ вообще ничего не терять!

Красивые девушки-комсомолки тем временем пели, распространяя чудные звуки;

Мы родились в стране такой прекрасной,

Что лучше во вселенной не найти...

И наша жизнь идет сплошная сказка-

Хоть девушкам не больше двадцати!

Босые мы шагаем по морозу,

И ножки словно лапки у гусей...

И посадила девка в поле розу,

Пришел приказ от Сталина - убей!

Должны теперь мы яростно сражаться,

Призванье у девчонок всех крушить...