Поскольку я живу
Шрифт:
– Я не знаю, - ответила Рита. – Наверное же объяснят, чего хотят.
Черта с два объяснят! Сами они знают, чего хотят?!
Он – знал, чего хочет?
Тогда и сейчас.
Он отвернул лицо в сторону, куда-то мимо Фурсы и мимо окна. Мимо всего.
Его пальцы легко перехватили стойку. Коснулись ее мягким поглаживающим движением. И она почти ощутила это касание на собственной коже.
По коже рябью до полужара
Из полухолода в полнолунье.
А ты девчонка с воздушным шаром.
А он мальчишка – цве?та июня.
Июнь закончится – полусдохнет.
Такие в небе – когда под трамом.
Ему мгновенье – тебе эпоха.
Ты с дирижером. Он – с фонограммой.
– Ясно, - кивнула Полька и почесала лоб. Помолчала. Девчонка… Прям! Если ее младше –
– А вы совсем не волнуетесь?
– А чего волноваться? Не сложнее Листа, - Полька приникла к самому уху Риты и сообщила заговорщицким тоном. – Кстати, Лист – их любимый композитор.
– Да?!
– Чему удивляешься?
Ответить Рита не успела. Рот раскрыла и замолчала. Проигрыш закончился. Мирош снова повернулся лицом к «зрителям», с интересом наблюдавшим за нетривиальным началом их работы в первый же день сотрудничества. И продолжил припевом:
У вас ни шанса, ни полушанса,
Но вы смешали тоску с шампанским.
От состояния диссонанса
До состояния резонанса.
Останься, слышишь?
Останься.
Мелодия замерла. Тарас грюкнул по клавишам. Мирош облизнул губы.
И Полина поймала на себе его взгляд. Зеленый и острый.
В наступившей тишине он повторил уже шепотом:
Останься, слышишь?
Останься.
Ее взгляд – ответный, дерзкий – острым был не менее. И долгим. Она не отводила глаз, когда и шепота больше не стало.
Ее взгляд – ответный, дерзкий – острым был не менее. И долгим. Она не отводила глаз, когда и шепота больше не стало.
Но хлопки и хохот разорвали единственную, почти эфемерную связь между ними. Иван встрепенулся, отвел указательный палец правой руки вверх, демонстрируя его Тарасу и остальным. Немного отодвинул стойку. Широко улыбнулся.
– Нет, это не саундчек[1] и не показательное выступление, как не надо делать, - сообщил он «оркестровым». – Это наша Марина застряла в пробке и попросила вас развлечь до ее приезда. Детали и подробности организации проекта будут от нее. Все, что касается части нашей с вами непосредственной работы – это Виктор Боднар, он по легенде с ней в одной машине едет. Еще Саша Вайсруб, солист группы «Volens-nolens», который решил приколоться и поиграть в продюсера, но он появится только завтра. И я, Иван Мирош, могу буквально все, - он снова улыбнулся и обвел взглядом окружающих, ни на ком не задерживаясь. – В общем, если у нас получится что-то интересное, то будет здорово. Если нет – Марина все равно придумает, как это продать. Потому пробуем получать удовольствие от процесса. Здесь будут проходить преимущественно репетиции. У нас в распоряжении студия звукозаписи в этом же здании. Будем пробовать делать черновики до отъезда в Берлин. То, к чему мы стремимся… Сейчас звучала одна из песен будущего альбома – мы с Фурсой называем ее «Годар». Тарас, наш клавишник, импровизировал, у него это неплохо получается. А теперь представьте себе, как этот же «Годар» прозвучал бы в зале оперного театра к примеру. С оркестром. Смешение жанров. Идея не нова, но нам интересно поэкспериментировать в этом направлении.
– Это Мирошу интересно, - хохотнул Тарас. – Его новые тараканы.
– Не, это пробуждение старых, - пробасил следом Кормилин, быстро глянув на Полину. Она бы и не заметила, если бы на мгновение ей не показалось, что он едва удерживается от улыбки.
– А ну цыц, не пугайте мне приличных людей, - заржал Иван. – Фурса, скажи этим психам, что у меня в квартире образцовая чистота!
– Если не считать блохастого кота, - нехотя отозвался Влад, исследуя взглядом потолок. Забавно, но они явно разбились на два почти противоборствующих лагеря при внешнем приятельстве. Кормилин с Комогоровым и Фурса с Мирошем.
Иван, между тем, развел руки в стороны и, изображая возмущение, рявкнул:
– И ты Брут! У Карамбы все прививки есть!
– Осталось кастрировать, - буркнул под нос Фурса.
В ответ фыркнул один из симфонических, бывший к нему ближе всех.
– То есть от меня фальцета ты добиться не можешь, решил от животного?
Полька
несильно ткнула локтем в бок скрипачку и прошелестела:– Твой шанс! Действуй!
– Чего? – выдохнула Рита, изумленно взглянув на Полину. В течение все этой партии в «бадминтон» она сидела, почти раскрыв рот и наблюдая за четырьмя великовозрастными балбесами как будто это, по крайней мере, участники группы «Metallica».
– Уже ничего, - усмехнулась Полина.
– Тогда мы не там кастинг устраивали, - одновременно с ней, самым обиженным тоном, заявил Тарас.
– Мы устраивали там, где надо, - зазвучало в репетиционном зале. Скрипачка резко обернулась, а на лице главного лицедея промелькнуло почти облегчение.
– Ну а вот и Марина и Вик Боднар, - махнул Мирош рукой. – Пробка рассосалась?
– Рассосалась, - милостиво кивнула Рыба-молот, подходя к ребятам. Сопровождавший ее Боднар, их звукорежиссер, семенил следом, оглядываясь на присутствующих. Компания подобралась и правда своеобразная. Вышколенные представители «симфонической» части будущего коллектива в количестве десяти человек находились близко от установленных в зале музыкальных инструментов, но все-таки в стороне. Помещение было не очень большим, потому не позволяло им рассосаться в разных частях зала, все были более или менее неподалеку друг от друга. «Мета» усиленно давила авторитетом.
– Опять хвосты распушили, павлины, - незлобиво проворчала Таранич, оказавшись рядом с Мирошем.
– Исключительно в рамках создания непринужденной атмосферы.
– Лучше бы дружеской.
– Дружеская еще приложится. Нам несколько месяцев вместе ишачить.
«Симфонические», уже не сдерживаясь, рассмеялись. Поведение Мироша располагало к тому, чтобы немного расслабиться. И не ожидать муштры с порога. Им обещали творческий проект свободного жанра, некоторые на это повелись и за тем пришли.
– Ну ладно, - протянула Марина, перехватывая инициативу у Ивана. И фактически отпуская его из кадра. – В общем так. Ближайшие недели здесь мы будем заняты репетициями. Песни, которые включены в альбом, уже написаны и находятся в стадии активной работы над инструментовкой. На этом этапе нам нужен ваш опыт и ваши умения. Основной принцип, по которому вы отобраны для участия в «Berlin: Re-entry» – это способность к импровизации. Умение что-то придумать, то, что вы показали на прослушивании. Все без исключения. Нам мало дать вам отыграть согласно поставленным задачам. Мы хотим, чтобы вы, в общем-то, в некотором роде выступили соавторами этого альбома. Под каждого участника составлен индивидуальный график так, чтобы зал не простаивал, и в нем шел постоянный процесс. Ввиду вашей занятости, не исключены и ночные репетиции. Черновую версию альбома мы завершим в течение месяца. В конце апреля едем в Берлин, где проведем три недели для работы в студии звукозаписи с Мартином Геллером. Никому, надеюсь, не надо рассказывать, кто это такой, да? – Марина хрюкнула, зашедшись смехом. – Там же планируется отснять, во всяком случае, два клипа. Работа будет происходить параллельно, потому скучать не придется. По возвращении, доснимем недостающий материал в Киеве. И далее раскрутка альбома. И большой концерт на «Олимпийском» – это наша программа-минимум. Его мы планируем провести в августе. Главный принеси-подай здесь я. Все, что касается музыки – у нас звукорежиссером Витя. И два продюсера. Вайсруб и Мирош. С ними де?литесь идеями, их критику принимаете без лишних сантиментов о своих заслугах. Но и перед ними же отстаиваете свою точку зрения, если уверены в своей правоте. Что я еще забыла?
Марина обернулась за спину и взглянула на Мироша, восседавшего на одной из колонок. Он махнул ей рукой и снова включился:
– Из основного, вроде, все.
Марина кивнула и обвела взглядом присутствующих. Чуточку сощурилась, когда остановилась на Полине. А потом широко улыбнулась.
– Ну и оговорюсь сразу. Каждый исполнитель имеет свою задачу и выполняет свои функции. Но солистов у нас два. От «Меты» – Мирош. От оркестровой части коллектива – Полина Дмитриевна Штофель. Вам взаимодействовать придется больше всего, но, кажется, вы знакомы.