Посланец. Переправа

Разведчики расположились в блиндаже, вырытом в скате небольшого овражка. Брезент, закрывавший вход в блиндаж, был откинут, и в его проеме Глебов сразу увидел Демидова. Командир взвода разговаривал с кем-то, находившимся в глубине блиндажа. Услышав шаги, Демидов оглянулся и тут же скомандовал:

— Встать, смирно!

— Вольно, — сказал Глебов, останавливаясь у входа.

Он прошел в блиндаж, оказавшийся просторным, с нарами вдоль обеих стен и длинным столом посередине, на котором лежали куски хлеба и несколько пустых банок из-под немецкой тушенки. На нарах стояли раскрытые вещмешки, рядом с ними автоматные диски. Было видно, что разведчики собирались на задание.

— Определили, кто пойдет? — спросил Глебов, обращаясь к Демидову.

— Так точно, товарищ комполка. Двенадцать человек.

— Включая радистку? — спросил Глебов и, представив уходящую через линию фронта Женю, снова почувствовал, как заныло сердце.

— Включая радистку. А кто с нами пойдет: Захарова или эта новенькая?

У Демидова хитровато блеснули глаза, и Глебову это не понравилось. Он решил испортить настроение разведчику.

— Захарова просится. Как узнала, что вы собираетесь к немцам и с вами надо посылать радистку, сразу обратилась ко мне.

— Куда же нам с ней, товарищ подполковник, — обиженно сказал Демидов, лицо которого сразу стало постным. — Она здесь-то ходит скрючившись, а там и по болоту идти, и столько страху увидеть придется. Нам не задание выполнять надо будет, а ее отхаживать.

— А с новенькой возиться не надо будет? — спросил Глебов. — Она страха не ведает и немцев не боится?

— Она шустрая, товарищ подполковник, — неожиданно откликнулся сидевший на нарах старший сержант Гудков. — Она где угодно пройдет, ее только прикрывать надо будет.

Глебов понял: разведчики про себя уже вычислили, что с ними на задание пойдет Женя. Он искоса посмотрел на Гудкова. Тот, насыпав в кисет махорки, деловито сворачивал в маленькие квадратики газету, чтобы из нее удобно было мастерить самокрутки.

— Сигареты не куришь? — спросил Глебов.

— От них кашель забивает, товарищ подполковник. Наш табак привычнее.

Разведчики постоянно приносили из-за линии фронта немецкие сигареты, и многие перешли на них. С ними удобнее. Не надо заботиться о бумаге для самокрутки, не надо тратить время на то, чтобы изладить себе папиросу. Но сигареты нравились не всем. Гудков сунул в кисет газету и осторожно положил его в карман гимнастерки. «Чтобы не замочить, когда будет переходить болото», — подумал Глебов и его мысли тут же перекинулись к Жене.

После вечерней встречи у колодца он видел ее много раз, но они только кивали друг другу. Времени на разговоры не было. Сначала Женя отвечала на кивки казенно, потом при каждой встрече стала потаенно улыбаться краешками губ. И эти молчаливые улыбки говорили Глебову о том, что она не только простила его, но и приняла в свое сердце. И от этого в душе командира полка еще больше разливалась горечь. Он не должен был посылать ее за линию фронта, чтобы не сходить с ума до возвращения разведчиков. Глебов уже и так извелся, хотя с обреченной неизбежностью понимал — другого выхода в данной ситуации нет. На войне не существует ни личных отношений, ни личных целей. Здесь все подчинено одной общей задаче — победить врага.

— Где будете переходить линию фронта? — спросил Глебов, переведя взгляд с Гудкова на Демидова. Тот поставил на стол ящик с патронами и начал набивать ими диск автомата.

— По болоту. Где же еще? — ответил Демидов, подняв голову. — Нам же надо выходить прямо сейчас, а днем к немцам можно попасть только по болоту.

— Девушку там не утопите?

— Мы ее на руках понесем, товарищ подполковник, — сказал сидевший на нарах у стенки сержант Гуляев.

Все знали его как самого веселого балагура среди разведчиков, но Глебов не был настроен на шутки.

— Я вас серьезно спрашиваю, — строго произнес он. — Вдруг она плавать не умеет, а там ведь и в яму угодить недолго.

— Мы это болото как Отче наш знаем, товарищ подполковник, — сказал Гудков.

— А немцы его не знают? — спросил Глебов.

— Знают, — ответил Демидов и внимательно посмотрел на командира полка. — Только мы с ними по нему разными дорогами ходим.

Демидов понял, что Глебов переживает за радистку больше, чем за обычного солдата. Может, ему было жаль отправлять за линию фронта необстрелянную девчонку, а, может, влюбился и переживает за нее сильнее, чем за самого себя. Но на войне нельзя одного жалеть, а другого посылать на смерть. Перед смертью все равны, и командир полка, вне всякого сомнения, понимает это. На войне и любовь совсем не такая, как в мирной жизни. Глебов исподлобья посмотрел на Демидова и сказал, тяжело роняя слова:

— Провожать вас за линию фронта приду сам. Радистка Чистякова прибудет к вам через полчаса.

3

Когда Глебов зашел к связистам, Женя сидела за столом и ела из котелка перловую кашу. Увидев командира полка, соскочила со стула, но Глебов жестом усадил ее. Она отодвинула котелок и вопросительно посмотрела на Глебова.

— Не обращайте на меня внимание, кушайте, — сказал Глебов.

— Я уже покушала, товарищ подполковник, — ответила Женя и скосила глаза на котелок.

— Как же покушали, когда еще чай не пили, — Глебов кивнул на полную кружку, стоявшую на столе.

— Это не чай, товарищ подполковник. Это компот, — ответила Женя.

— Тем более надо допить.

— Вы меня куда-то посылаете? — спросила Женя, и он увидел блеснувшую тревогу в ее глазах.

— Почему вы так думаете? — спросил он.

Глебову показалось, что она уже узнала о предстоящем задании и заранее начинает нервничать. Солдатский телефон работает оперативно и безотказно. Но Женя испугалась не задания, о котором даже не догадывалась, а того, что ее могут перевести из полка в другое место. Если Глебов заставляет плотно пообедать, значит, ей надо куда-то отправляться. А Жене этого не хотелось. Ей нравилась ее служба и нравился командир полка, хотя она еще не призналась в этом самой себе.

— Да, посылаю, — глухим голосом сказал Глебов. — Пойдете с разведчиками за линию фронта. Через полчаса надо быть у них, поэтому советую как следует подкрепиться.

Женя сначала побледнела, потом ее лицо начала заливать краска.

— Боитесь? — спросил Глебов.

— Нет, — тут же ответила она. — Просто волнуюсь. Никогда не была в тылу у немцев и не знаю, как это выглядит.

— А в спецшколе вам разве не рассказывали об этом?

— Одно дело рассказы и совсем другое увидеть собственными глазами. — Лицо Жени стало розовым, она не могла сдержать волнения.

— Лучше этого не видеть, — сказал Глебов. — Но обстоятельства складываются так, что, кроме вас, мне послать некого.

— Я справлюсь, — торопливо произнесла Женя, боясь, что Глебов может переменить решение. — Я с любой рацией обращаться умею.

Ей уже ни за что не хотелось, чтобы сейчас ее заменили кем-то другим. Ни о тяжелом переходе через линию фронта, ни о смертельной опасности, которая будет сопровождать там каждую минуту, она не думала. Ей хотелось пойти с разведчиками, и самым большим ударом для нее было бы, если бы этот поход вдруг сорвался. Ей казалось, что Глебов еще не принял окончательного решения, и она с напряженной тревогой посмотрела на него. Но он, тяжело вздохнув, повторил: