Посланец

Правитель только усмехнулся. Всякая самостоятельность в слугах пауков была задавлена от рождения, так что разрешение без приказа для них ничего не значило. Впрочем, сейчас имелись дела и поважнее правил хорошего тона.

– Ты не видела Шабра?

– Крутился рядом целый вечер. Но утром я его не видела. Послать кого-нибудь на поиски?

– Не нужно. Сам появится, когда мы есть перестанем. Ему без людей скучно.

– Ну да, – кивнула принцесса. – Для него настало время большого эксперимента.

– Он тебе рассказывал?

– Нет, сама догадалась. Столько народу, все в экстремальных условиях, расширенные возможности спаривания. Рай для селекционера.

– Но значительно снижается и чистота полученного результата, – возразил Шабр. Паук почувствовал, что о нем разговаривают, и немедленно явился высказать свое мнение. – Многие из твоих гвардейцев, принцесса, спаривались с двумя и более мужчинами. Как потом определить, чьи именно качества унаследовал ребенок? Некоторые из женщин не общаются ни с кем вообще. Их наследственный материал фактически теряется…

– Ты доверяешь нам с Нефтис, Шабр? – перебил восьмилапого ученого правитель.

– Да… – осторожно согласился паук.

– Ты не побоишься, если мы поднимем тебя на руки?

– Нет… – еще более осторожно ответил смертоносец.

– Тогда пойдем. – Правитель выпрямился и помахал рукой стражнице: – Нефтис! Идем с нами.

– Что ты собираешься делать, Посланник Богини? – всерьез забеспокоился Шабр, когда Найл привел его к перекату.

– Ты доверяешь нам? Тогда закрой глаза и ничего не бойся.

Смертоносец опустился на землю, поджав лапы под брюхо. Глаза у пауков, естественно не закрываются, но «зашоривать» сознание, не обращая внимания ни на что кругом, они умеют. Без подобной способности разум насекомого с телепатическими способностями превратился бы в мешанину из чужих мыслей.

Найл с Нефтис подняли Шабра, подхватив у основания лап, и двинулись в сторону реки. Самым трудным оказалось спуститься с невысокого, но обрывистого берега, потом они быстро пересекли перекат, поднялись на пару шагов и опустили смертоносца в густую песчаную травку. О том, что творилось все это время в сознании паука, свидетельствовала одна-единственная его фраза:

– Надеюсь, нам не нужно переправляться обратно.

– Нет, ни к чему, – ответил Найл и, щедро разбрасывая по сторонам радужные брызги, снова вошел в реку.

Дравиг на приглашение прогуляться к берегу откликнулся неохотно, но перечить Посланнику Богини не стал.

– Смотри, – указал правитель на Шабра, ни на шаг не сдвинувшегося с места, – переправиться можно, это совсем нетрудно.

– Нет! – категорически отказался седой смертоносец, в ужасе пятясь назад. – Нет!

– Мы должны приблизиться к Великой Богине! – настаивал Найл, но старый паук опять впал в состояние, близкое к панике.

Внезапно между правителем и смертоносцем выросла Сидония в окружении охранниц. Положенные на рукояти ножей ладони и злоба в глазах ясно демонстрировали их намерения.

– Что это значит, Дравиг? – повысил голос правитель.

– Все они выросли во дворце Смертоносца-Повелителя, Посланник Богини. Их не нужно звать, они сами чувствуют, когда смертоносцам грозит опасность.

– Вы просто сроднились, не правда ли? – угрожающе спросил Найл. – Ваши сознания почти полностью сливаются.

– Да, Посланник Богини. – К спрятавшемуся за спины женщин смертоносцу быстро вернулось обычное спокойствие.

– Джарита! – громко приказал правитель. – Разведи два костра в шаге друг от друга!

Сидония заподозрила нечто очень недоброе и нервно облизнула мгновенно пересохшие губы, но спрашивать Посланника Богини о его намерениях не посмела, а Дравиг, как обычно, любопытства не проявил.

Когда рядом с толстой ивой заполыхало пламя, правитель распорядился:

– Сидония, ляг между костров и закрой глаза.

Охранница неуверенно оглянулась на смертоносца. Дравиг ждал. Не получив поддержки от своего повелителя, женщина, воспитанная в безусловном повиновении, выполнила приказ.

– Ты можешь войти с нею в контакт? – спросил правитель смертоносца.

– Да.

– Что ты чувствуешь?

– Жарко. Очень жарко.

– Продолжай оставаться с ней в контакте и «закрой глаза».

Найл подманил Нефтис, и они подняли старого паука на руки. Дравиг показался крупнее Шабра, но, как и все пауки, был для своих габаритов сравнительно легким. Нести его вдвоем не составляло труда.

– Как себя чувствуешь, Дравиг? – спросил правитель, когда они со стражницей поставили паука на другом берегу реки, возле самой кромки воды.

– Жарко, – ответил старый смертоносец и шустро отбежал под тенистые деревья.

– Подожди, Дравиг, – окликнул восьмилапого Найл. – Ты по-прежнему считаешь, что двигаться к Богине ближе нельзя?

– Я думаю, двигаться ближе к Богине можно, – прямолинейно ответил смертоносец.

– Тогда объясни всем остальным восьмилапым, как нужно вести себя при переправе. – И Найл снова побрел через реку.

Первых троих правитель перенес лично, с помощью неизменной Нефтис. С остальными начали помогать охранницы – всем прочим смертоносцы не доверяли. Женщины переносили повелителей бережно, каждого вчетвером. Пару раз кое-кто поскальзывался на крутом берегу, но ни одного восьмилапого ни разу не уронили.

Побуждаемые авторитетом Дравига и Посланника Богини, некоторые пауки смогли сразу преодолеть ужас перед неизбежным путешествием над водой, но в большинстве своем мялись в сторонке, уступая дорогу друг другу. В конце концов уставший бороться с их упрямством, Найл начал откровенно рычать, подходить к каждому по отдельности и командовать: «Вперед!», помогая при этом изрядным волевым толчком. Его поражало, что смертоносцы – восьмилапые повелители мира, наводящие ужас на все живое, – при одном виде весело журчащего ручейка превращаются в безвольных головоногов… Ладно, пусть не ручейка, речушки, но тем не менее…

Поначалу наблюдавшая за происходящим со стороны, Мерлью внесла свою лепту, расставив вооруженных копьями гвардейцев и стражниц в воде выше и ниже по течению – с приказом без колебаний колоть любой движущийся предмет крупнее лопуха. Найл сразу вспомнил о щуке, с которой сражался в первый день, и поступок принцессы мысленно одобрил – в громких похвалах Мерлью не слишком нуждалась.

После полудня по эту сторону реки остались только самки с паучатами, и тут дело застопорилось: устанавливать ментальный контакт с людьми восьмилапые мамаши хоть и с трудом, но все-таки могли, но уж их малыши – никак. К тому же покидать тело матери детишки ни за что не соглашались, излучая волны паники.