Посланница небес

Спокойно. Это звонят не мне, а хозяев нет дома. Я приказала себе расслабиться, включила компьютер и посмотрела в окно. На улице медленно темнело, а людей во дворе прибавлялось, однако в основном молодежь да дети. Вставила в компьютер диск с базой данных МВД и сделала то, о чем давно мечтала, но на что не хватало времени — пробила по базе данных Рябчика. Что же у него за товарищ такой, к которому он отправился за какими-то документами? Может, сидели вместе?

Ожидая, когда закончится поиск, я связалась с Юзером, дала ему номер телефона целительницы и попросила определить — с кем абонент связывался в послеобеденное время, а если есть возможность, то определить местоположение в момент разговора этих людей. Хакер пообещал попробовать.

9

С наступлением ночи двор погрузился в желтоватые сумерки. Мутный свет из окон домов не давал тьме поглотить все без остатка. Под домами у стоявших в ряд машин виднелись пятна абсолютной черноты, лишь у подъездов сохранились небольшие островки света от ламп дневного освещения, при котором можно было, не напрягая зрения, рассмотреть человека.

Около десяти к подъезду антиквара подъехал белый «Форд». Охрана радушно встречала гостей, но это был не Рябчик, а какая-то хорошо одетая женщина под ручку с мужчиной пожилого возраста в сопровождении телохранителя. Охранник антиквара взялся сопровождать парочку до квартиры. Ничего похожего на икону у них с собой не было. Осмотрев двор и выезд, я успокоилась.

На экране ноутбука была информация, которую удалось найти на Рябчика. Рябов Сергей Васильевич — многократно судимый за кражи и разбой. Подельников никогда не сдавал. Два месяца назад освободился из мест лишения свободы по амнистии. К месту проживания не явился и исчез из поля зрения милиции.

Я просмотрела список ныне здравствующих родственников Рябова. Сомнительно, что он сейчас прячется у кого-нибудь из них. Жена подала на развод еще одиннадцать лет назад, когда Рябчика осудили во второй раз, и переехала к своим родителям. К родителям Рябчик не сунется. Братьев и сестер у него нет. Дальним родственникам рецидивист вряд ли нужен, они его и на порог не пустят. Про друзей, знакомых и сожительницах информации не было. Поймать его можно было только здесь.

Я взяла бинокль и стала следить за двором. На улице было довольно тихо. Через открытую форточку слышались шаги, негромкий разговор охранников антиквара и мяуканье кошки где-то на газоне под домом. По двору прошел какой-то мужчина, это определенно был не Рябчик. Мужчина через двор направился к арке и вышел на другую сторону, на проспект.

Вздохнув, я перевела взгляд на экран ноутбука. Послужной список Рябчика. Есть чем полюбоваться. Свою карьеру он начал в шестнадцать с изготовления самодельного взрывного устройства. Сделав бомбу, он послал с ней под угрозой расправы своего одноклассника, приказав взорвать видеосалон. На суде Рябов признался, что потом планировал брать дань с владельца салона, однако вышла промашка — одноклассник начал сопротивляться, хотел выбросить бомбу, а она почему-то взорвалась, лишив мальчишку трех пальцев на правой руке. Первый срок был условным. Потом понеслось — кражи, разбои и реальные сроки.

Оторвавшись от компьютера, я проверила улицу и неожиданно подумала о хранителе музея. Он обещал позвонить, когда придут результаты экспертизы, но оно ему надо? Поди, давно забыл о своем обещании. Набрав номер сотового Роберта Карловича, я приложила аппарат к уху и припала глазами к биноклю.

На смену дежурившим парням Илюмжинова приехали другие — все как на подбор под два метра, плечистые, с бычьими шеями. Я усмехнулась. Как говаривали у нас в «Ворошиловке» — величина окружности бицепса не влияет на скорость пули. Эти громилы на деле могут оказаться совершенно бесполезными. Я бы на месте Илюмжинова наняла вместо этих троих одного, но настоящего профессионала.

— Да, я вас внимательно слушаю, — раздался в телефонной трубке вежливый голос хранителя музея.

— Здравствуйте. Это Эмма Викторовна, — сказала я в ответ. — Мы виделись в музее. Вы обещали мне позвонить, когда придут результаты экспертизы по иконе Владимирской Богоматери. Скажите, пожалуйста, а когда примерно они будут? Для меня это очень важно.

— Ах да, я вас помню, — пробубнил хранитель рассеянно. — Результаты пришли как раз сегодня. Я просто замотался и забыл про вас.

— Так каков результат? — спросила я, сгорая от любопытства.

— Жаль разочаровывать вас, но икона — свежая подделка, — ответил хранитель, — кто-то решил воплотить легенду в жизнь.

— Понятно, — буркнула я и подумала: «Неужели это моя вина? Перепутала иконы — подделку отдала в музей, а настоящую старухе владелице, и та пожертвовала ее церкви».

— Я вообще-то планировал лечь сегодня пораньше спать, — заикнулся хранитель, намекая, что разговор окончен.

— О, да-да, конечно! — воскликнула я. — Не буду вас задерживать, Роберт Карлович. Спасибо за все. До свидания.

— Не за что, — бросил хранитель и отключился.

Отложив бинокль, я набрала номер отца Василия. Надо было узнать, как у него там обстановка. Охрана клиента — прежде всего. Если потребуется, то придется бросить наблюдение и мчаться к церкви.

— Слушаю вас, — пробасил отец Василий в трубку.

— Это я, Евгения, — сказала я, правой рукой работая на клавиатуре. Свернула файлы, стерла пару ненужных.

— Евгения Максимовна, вас ищет милиция, — сообщил мне батюшка, понизив голос.

— А-а, не берите в голову. Мне не впервой, — фыркнула я. — Что вы им сказали?

— Правду, конечно, — с недоумением ответил отец Василий. — Сказал, что не знаю точно, кто вы такая. Вы не показывали мне паспорт и не предоставляли никаких данных. Где вы живете — я не знаю.

— Отлично, — похвалила я. — Как там обстановка?

— Милиция все еще здесь, — вздохнул он. — Эксперты, фотографы и куча народа непонятного назначения. От вопросов следователей голова раскалывается. Отцу Афанасию «Скорую» вызывали. Стрельба. Поругательство церкви. Все это он воспринял очень тяжело.

— Ладно, крепитесь, — посоветовала я. — До свиданья. Перезвоню позже.

На улице появился странный человек — старик лет шестидесяти, с седой головой, белым пятном выделявшейся в темноте. Старик нес что-то большое. Я приникла к биноклю и выдохнула разочарованно. На старике были надеты спереди и сзади рекламные щиты с рекламой открывающегося обувного супермаркета. Старик брел, пошатываясь, вероятно, пьяный. Я вгляделась в лицо. Седые усы, жидкая борода, глубокие морщины.

Вот он миновал охрану антиквара. Те оглядели старика, перебросились парой фраз и заржали. Старик подошел к подъезду. Я настроила бинокль на максимальное увеличение, нужно было разглядеть, в какую квартиру направляется старик, однако он загородил панель с кнопками своей широкой спиной с плакатом. «Посетите наш супермаркет на ул. Новобазарной. Скидки 60 %. Каждому двадцатому покупателю в подарок набор средств для ухода за обувью», — прочитала я на плакате.

Старик открыл дверь в подъезд и протиснулся внутрь. Не нравился он мне, а почему, я поняла через несколько секунд. Магазин на Новобазарной открылся в прошлое воскресенье. Мы с тетей туда ходили, выстояли час в очереди, но так и не попали. Я еще тогда подумала — не нанял ли хозяин магазина людей, чтоб специально создавали очередь, имитируя ажиотаж. Потом пошли на следующий день. Рекламные плакаты о скором открытии сменили другие — «Мы открылись! Недельные скидки 50 %». Зачем, спрашивается, до сих пор ходить с плакатом об открытии, которое давно уже состоялось.