Посланница. Трилогия

Старейшина с головой ушел в свои размышления и не сразу понял, что в лабиринте он не один. Только услышав истеричные женские всхлипы, Лонар замедлил шаг. Затем поспешил на звук, стараясь оставаться незамеченным. Спрятавшись за раскидистым дубом, затаил дыхание.

Нарин стояла на коленях возле тела. Бледная, почти прозрачная кожа юноши, сейчас испещренная глубокими ранами, выдавала в нем принадлежность к лесному народу.

Правительница сжимала в руках кинжал и что-то шептала Верховному магу, яростно качая головой. Катрайн раздраженно крикнул в ответ, смысл его слов потонул в рыданиях Нарин. Затем они оба склонились над едва дышащим илларом. А когда девчонка отпрянула в сторону, Лонар увидел торчащий из груди несчастного юноши клинок. Выхватив кинжал, маг стал собирать брызнувшую фонтаном из раны кровь.

«Так кто же из них двоих убийца?! Ай да парочка!» – старейшина продолжал свои наблюдения.

Нарин, спрятав лицо в ладонях и вымазав его чужой кровью, судорожно рыдала. Избавившись от тела, маг попытался ее увести и в результате очутился в противоположном конце площадки.

Не желая, чтобы его обнаружили, Лонар устремился в другую часть лабиринта.

Вот, значит, как! Нарин владеет магией! Слухи оказались небеспочвенными…

Такого поворота событий старейшина не ожидал. Оставалось понять, что эти двое замышляют. Но в любом случае это что-то надо будет обратить в свою пользу.

Глава восемнадцатая

Лестница жизни полна заноз, и больше всего они впиваются, когда вы сползаете по ней вниз.

У. Браунелл

Нарин

Друзья битый час пытались меня разговорить и утешить, но все было бесполезно.

– Скажи, чем мы можем тебе помочь? – спрашивал Рэй.

– Нельзя отчаиваться, – убеждал Стэн, ласково касаясь моих волос, черным облаком разметавшихся по простыне. – Мы найдем другой способ вернуть Дорриэна.

– Нет другого способа, – бесцветным голосом отозвалась я, зарывшись лицом в подушку, мокрую от слез. – Велиар никогда его не отпустит. Что бы я ни делала, становится только хуже. Наверное, единственная возможность все изменить – это умереть. Тогда Велиар получит мою душу и, возможно, освободит Дорриэна.

– Ты ведь понимаешь, что это не так, – тихо, но настойчиво проговорил Рэйтон, нахмурившись. – Если погибнешь, вы оба останетесь его пленниками навсегда.

Я снова не смогла сдержать слез, хотя за последние сутки их пролилось немало. Близнецы старались поддержать во Владычице боевой дух, но у меня уже не осталось сил идти вперед и бороться. Хотелось просто залезть под одеяло, свернуться клубочком и заснуть, чтобы больше никогда не просыпаться.

– Пусть будет, как будет. Мне уже все равно…

– Ну вот еще! – негодующе вскинулся Рэй. – Мы не позволим тебе так просто сдаться!

– И за Элека замуж ты не пойдешь! – грозно произнес Стэн, словно отец, не желающий отдавать под венец свое неразумное чадо. – Я знаю, как от него избавиться.

– Как же? – горько усмехнулась я. Теперь грядущее замужество не казалось таким уж несбыточным. Напротив, оно туманным пятном маячило на моем жизненном горизонте. – Я подписала брачный контракт. Только появление Дорриэна могло его аннулировать. Теперь же… – К горлу подступил едкий комок, из глаз снова брызнули слезы.

– Предлагаю другой вариант. – Стэнтон придвинулся поближе и, машинально поправив сбившееся одеяло, заговорщически мне подмигнул. – Теперь у нас есть все составляющие. Узнаем, какое заклинание является верным, исправим ошибку Велены…

– …Тогда эмпаты нарекут тебя спасительницей Драгонии, и необходимость выходить замуж отпадет сама собой, – оптимистически заключил Рэй.

Но меня предложение эльфов совсем не воодушевило.

– То, что вы предлагаете, – невозможно. Я уже сказала об этом Джареду, а теперь повторяю вам: не хочу помогать убийце, а тем более нагло использовавшему меня!

– Даже ради своего народа? – попытался зайти с другой стороны Рэйтон.

– Ты забыл добавить: народа, который меня ненавидит, – с горечью проговорила я.

– Тогда сделай это хотя бы ради себя! – не унимался Стэн. В его голосе слышалась неподдельная тревога. – Нарин, ну подумай, сколько ты протянешь без подпитки? Тебе так хочется умереть?!

– А по-вашему, у меня есть повод цепляться за жизнь?

– Ну это уже совсем ни в какие ворота… – вознегодовал эльф. – Что за упаднические настроения? Мы не позволим тебе заниматься самобичеванием!

Кажется, за последние сутки это была самая популярная фраза. Не позволим тебе то, не разрешим это… Баста! Надоело всех слушать и всем потакать! Хотя бы из чистого упрямства не стану спасать Драгонию. И пусть кто-то посчитает меня бессердечной эгоисткой, плевать! Если тебя использует каждый, кому не лень, рано или поздно настает предел. Для меня он настал вчера ночью, когда на моих глазах погиб Солэн.

Но эльфы, как два упрямца, продолжали гнуть свою линию и никак не хотели меня понять.

– Нарин, – вкрадчиво говорил Рэй, стремясь заворожить своим бархатным голосом, – Джаред, конечно, та еще сволочь, и, если бы дело касалось только мага и его сумасшедшей любовницы, мы бы тебя поддержали. Но на кону жизни невинных. Послушай нас, не иди на поводу у задетого самолюбия. Если тебе наплевать на эмпатов в целом, подумай о своих близких: о Воллэне, Эдель, их ребенке…

– Если начну думать о Воле, вы от меня точно ничего не добьетесь, – не удержалась от ехидной реплики. – После того, как Вол непозволительным образом повел себя на совете, он стал последним, кого бы мне хотелось спасать.

Эльфы приуныли. Кажется, они исчерпали весь запас убеждений и не знали, как еще на меня повлиять. Я же не намерена была менять своего решения. Жаль, что этот настрой долго не продлился.

Упоминание об Эдель и малыше, который вскоре должен был появиться на свет, посеяли в сердце зерно сомнения. В последнее время принцесса практически не покидала своих покоев, выглядела слабой и болезненной. Ей тоже было несладко. Столько всего навалилось: сначала исчезновение брата, теперь дефицит кристаллов, грозивший здоровью ее ребенка. Да еще и я услужила: чтобы никому не оказывать предпочтения, велела забирать источники энергии у всех без исключения. Эдель, конечно, поняла меня и поддержала (в отличие от своего вечно всем недовольного муженька), но мук совести это не убавило.