После Куликовской битвы

В московско-рязанских договорах 1402 и 1447 гг. упоминаются два размена военнопленными, один по результатам, как полагают исследователи, московского похода на Рязанское княжество 1385 г., второй же вообще относящийся к итогам битвы московских и рязанских «ратей» при Скорнищеве в 1371 г. [130] – в обоих случаях речь идет об отпуске договаривающимися сторонами «полона» и снятии взаимных претензий по имуществу («а грабежу всему погреб») и никаких судебных процедур в связи с этим не предусматривалось. Бывало и так, что «полон», оказавшийся в распоряжении рязанской стороны, был результатом совпадения неких обстоятельств. В московско-рязанском договоре 1434 г. фигурирует московский «полон», захваченный в 1408 г. при погроме княжества, учиненном Едигеем и «запроваженный» и «запроданный» в Рязани, равно как и иной татарский «полон» договоров 1402 и 1483 гг., оказавшийся в Рязани после бегства пленников из Орды. Во всех случаях судьба «полона» также подлежала не суду, а безоговорочному возвращению «запроваженных» и «окупу» «запроданных» [131] .

130

ДДГ. С. 144, 54.

131

ДДГ. С. 86.

Рискнем предположить, что интересующую нас фразу договора 1381 г. надо понимать не как свидетельство антимосковских действий 1380 г. Олега Ивановича, а как следствие того, что через Рязань шли транзитные торговые пути на юг, в связи с чем, очевидно, возникали разнообразные имущественные коллизии. «А что князь великии Дмитрии и братъ, князь Володимеръ, билися на Дону с татары, от того времени что грабеж или что поиманые» может указывать на временной промежуток между 8 сентября 1380 г., Куликовской битвой, и датой заключения договора, летом 1381 г., когда в Москве и Рязани могли оказаться задержанные подданные великих князей и их имущество, судьбу которых теперь надлежало решать «вопчим судом».

В московско-рязанском договоре 1402 г. есть пункт, как правило, трактуемый как упоминание о Куликовской битве, по смыслу аналогичное тому, что включено в докончание 1381 г.: «А будет в твоеи отчине тех людеи, з Дону которые шли, и тех ти все отпустити» [132] . В «людях» великого князя московского, шедших «з Дону», видят участников сражения 8 сентября 1380 г., плененных рязанцами [133] , хотя, повторимся, в ранних летописных рассказах о битве неблаговидные действия великого князя Олега Ивановича описываются как «переметывание мостов» и «грабеж», а о насильственном пленении подданных Дмитрия Ивановича не говорится вовсе.

132

ДДГ. С. 54.

133

Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 248–249; Ср.: «Район битвы глухо упомянут в договорах московских князей с рязанскими… 1381… и 1402 гг.». (Хорошкевич А. Л. О месте Куликовской битвы // ИСССР. 1980. № 4. С. 93).

Вообще выражение «идти с Дона» имеет устойчивый антоним «идти на Дон», употреблявшийся в документах XV в. по, так сказать, прямому назначению, применительно к тем, кто движется дорогами на юг и обратно, главным образом по торговым делам [134] . Видеть в этом положении договора 1402 г. эвфемизм, отсылающий к событиям Куликовской битвы, а не простое указание на урегулирование положения транзитных путешественников, по каким-то причинам задержанных рязанскими властями, нет, как представляется, особых оснований.

134

Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою ордами и Турцией. С. 298, 314. Ср. предостережение Ивана III великой княгине рязанской внимательней следить за попытками ухода ее подданных «самодурью на Дон в молодечество». Цит. по: Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С. 202.

Теснейшим образом связанным с последствиями сражения на Куликовом поле считается требование одного из пунктов докончания 1381 г. «к Литве князю великому Олгу целование сложити» [135] . Следующее далее обязательство рязанского князя строить свою литовскую политику исходя из характера московско-литовских отношений приводилось выше, и в нем предусматривается возможность нового «взятия любви» Литвы и Рязани в том случае, если аналогичный договор в будущем свяжет Литву с Москвой.

135

Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 344.

Подлежащее «сложению» «целование» в историографии уверенно считается договором Олега Ивановича с великим князем литовским Ягайло Ольгердовичем [136] , и если это так, то гипотетический литовско-рязанский договор был заключен не ранее 1377 г., года вокняжения Ягайло. В. А. Кучкин считает «целование» договора 1381 г. своеобразной «правовой основой» совместных антимосковских действий Литвы и Рязани лета 1380 г., юридически оформленным антимосковским союзом Рязани и Литвы. Исследователь, правда, делает существенную оговорку: известие о Рязани и Литве – союзниках Мамая появляется только в летописных сводах новгородского происхождения, Новгородской IV и Софийской I летописях, в более же ранних Рогожском летописце и Симеоновской летописи об этом нет ни слова [137] .

136

Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже XIV–XV вв.). С. 145–146; Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 244–245.

137

Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 262–263.

В отличие от Олега Ивановича, московский князь в 1381 г. с Литвой, точнее, с Ягайло никакими договорными отношениями связан не был [138] . Русские дипломаты более позднего времени были уверены, однако, что собственно и посольские связи между великими княжествами тоже начались ранее вокняжения Ягайло, при его отце, великом князе Ольгерде [139] .

Действительно, именно при Ольгерде Литву и Москву связывали докончания дяди и отца Дмитрия Ивановича [140] , а также его самого. В описи архива Посольского приказа 1626 г. упоминается «докончальная грамота великого князя Ольгерда и братии ево князя Кестутья и великого князя Святослава Ивановича (Смоленского. – А. Л.) с великим князем Дмитрием Ивановичем из братом ево со князем Володимиром Андреевичем, году не писано» [141] . Неясно, идет ли речь об известной московско-литовской грамоте 1372 г., правда, названной ее составителями не «докончалной грамотй», а «перемирьем и докончаньем» [142] или все-таки о каком-то ином, несохранившемся договоре. В том же архиве Посольского приказа, например, некогда хранились два документа, грамота князей-соправителей «к свату их (так! – А. Л.) к великому князю Ольгерду и к князю Кестутью» и докончание митрополита Алексея «с послы великого князя Олгерда, как они приходили к великому князю Дмитрию» [143] . Скорее всего, обе не дошедшие до нас грамоты связаны с браком Владимира Андреевича и сестры великого князя литовского Елены Ольгердовны [144] , который мог, так или иначе, закреплять мирные отношения Москвы и Литвы.

138

Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 250.

139

Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского. М., 1845. Ч. 2. С. 97 («почен от… великого князя Дмитрия Донского и от Олгерда короля»).

140

На московско-литовских переговорах 1494 г. упоминалось о существовании договоров Ольгерда с великими князьями московскими Семеном и Иваном Ивановичами, факта чего литовская сторона не отрицала. Подробнее: Флоря Б. Н. Борьба московских князей за Смоленск и черниговские земли во второй половине XIV в. // Проблемы исторической географии России. М., 1982. Вып. 1. С. 63.

141

Опись архива Посольского приказа 1626 г. М., 1977. Ч. 1. С. 34.

142

«А на семь перемирьи и докончаньи… целовали крестъ…». О датировке документа: Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 149–153.

143

Опись архива Посольского приказа 1626 г. Ч. 1. С. 34.

144

Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XVI вв. Ч. 1. С. 49–50.

Обратим внимание на два аспекта подлежащего расторжению в 1381 г. литовско-рязанского «целования». Во-первых, это было «целование к Литве», а не договор с одним великим князем. Именно так, собирательно, от имени не только своего, но и прочих здравствующих Гедиминовичей, Ольгерд заключил и вышеупомянутое перемирие с Москвой 1372 г., и договор с тверским князем, подлежавший расторжению в 1375 г. [145] Во-вторых, как и князья-соправители, московский и серпуховской, равно как и тверской князь, Олег Иванович был связан с Ольгердом кровно родственными узами. Сам рязанский князь был женат вторым браком на сестре литовского князя, Евфросинье [146] , дочь же Олега Ивановича от первого брака, княгиня Анастасия Олеговна первым браком был замужем за князем Д. В. Друцким, вассалом Ольгерда, а вторым – за сыном Ольгерда князем Дмитрием-Корибутом [147] .

145

«А к Ольгерду ти, и къ его братьи, и къ его детем, и къ его братаничем целованье сложити» (Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. Внешнеполитические договоры. С. 340).

146

Баумгартен Н. А. К родословию последних великих князей рязанских // ЛИРО.

М., 1907. Вып. 3(11). С. 4.

147

Wolff J. Kniazowie litewsko-ruscy od konca czernastego wieku. Warszawa, 1895.

S. 178; Варонiн В. Друцкия князі XIV стогоддзяі // Беларускоі гістарычны агляд. 2002. № 1–2 (издание доступно в интернете по адресу: htpp//kamunikat.fontel. net/reww/czasopisy/bha/09-1-2/01.htm)

Возможно, и само «целование», и рязанский брак сестры великого князя Ольгерда как-то были связаны с установлением в начале 60-х гг. XIV в. литовско-рязанской границы. В это время произошло окончательное поглощение бывших земель Черниговского княжества Литвой [148] , и граница прошла где-то западнее р. Упы, в районе рязанского на тот момент «места Тула».

Так что, скорее всего речь в договре 1381 г. шла о расторжении «целования» Олега Ивановича не с Ягайло, а с Ольгердом. В связи с последним видеть в этом пункте московско-рязанского докончания доказательство наличия союза Ягайло и Олега Ивановича в год Куликовской битвы особых оснований нет.

148

Шабулъдо Ф. А. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. С. 62.

Как помним, московско-рязанское докончание 1381 г. допускало заключение нового договора с Литвой, если таковой свяжет Дмитрия Ивановича с Ягайло. И такой московско-литовский договор после Куликовской битвы был заключен [149] , но после вторичного прихода к власти в Литве Ягайло (осенью 1381–1382 гг. в Литве княжил Кейстут). Возможно, приготовления к несостоявшейся свадьбе Ягайло и дочери Дмитрия Ивановича, княжны Евдокии, лета 1382 г. были как-то связаны с этим договором [150] . В то же время никаких данных о возможном «взятии любви» после заключения договора лета 1381 г. между Ягайло с Олегом Ивановичем, теперь вассалом Москвы, источники не содержат, а уже в ноябре того же года Ягайло был отстранен от власти Кейстутом.

149

«Тетрать ветха, а в ней писан список з грамоты докончалные Якгайловы с великим князем Дмитрием Ивановичем» (Опись архива Посольского приказа 1626 г. Ч. 1. С. 34).

150

Подробнее: Флоря Б. Н. Договор Дмитрия Донского с Ягайло и церковная жизнь Восточной Европы // Неисчерпаемость источника. К 70-летию В. А. Кучкина. Сб. статей. М., 2005. С. 233–237 (здесь же обоснование даты).

Возвращаясь к отражению в содержании договора 1381 г. последствий Куликовской битвы, отметим, что они, похоже, сводятся к двум принципиальным позициям.

Во-первых, установлен вассалитет Москвы над Рязанью. Во-вторых, к Дмитрию Ивановичу перешел контроль за двумя ключевыми в стратегическом отношении территориями Рязанского княжества, «местом Тула», контролирующим сухопутные пути между Доном и Окой, и «местами Талица, Выползовъ, Такасовъ», расположенными на водной магистрали. Ничего иного, касательно битвы, договор не содержит.