После нас - хоть потом

Обменявшись с Ефремом приветственным кивком, Глеб прошёл на кухню, где, смешав в определённой пропорции порошок грубого и тонкого помола, сварил себе кофейку. Вызвал в памяти рухнувший ковёр, обнажённую стену с отпечатком руки в эфирном слое и сделал первый глоток. Допив, привычным движением трижды взболтнул гущу по часовой стрелке, опрокинул на блюдце, затем досчитал до семи и взглянул, что там осталось в чашке. Сбоку от бывшей ручки (вся посуда в доме Ефрема была битая, зато с безупречной энергетикой) лепилось пятно орнитологического характера. При желании в нём можно было признать ворона (несчастье в доме), голубя (чистую, честную душу - чью, интересно?), лебедя (внезапные деньги), орла (победу после трудной борьбы) и даже, извините, петуха (как ни странно, хорошие известия). Впрочем, гадание на кофейной гуще считается простеньким и не слишком достоверным. Многие сейчас предпочитают осведомляться о будущем тем же способом, но по сивушных маслам чумахлинского первача.

Вскоре в дверном проёме показался спровадивший посетителя Ефрем - в шлёпанцах, в халате и с неизменной своей страдальческой улыбочкой на старческих устах.

–  Ну и как мой другалёк Егорка Надточий?
– полюбопытствовал он.
– Что там у него стряслось?

–  А ты его давно знаешь?

–  Да так… Сколдовал ему разок с похмелья, теперь сам жалею. Да и он, наверно, тоже…

Видя, что учитель в добром расположении духа, Глеб представил ему дело в юмористических тонах, особенно подробно расписав историю с липовым детектором лжи.

Вопреки ожиданиям колдун не засмеялся. Даже не улыбнулся.

–  Чем же тебе это не детектор?
– задумчиво изрёк он.
– Детектор. Причём самый точный, на все случаи жизни… И ведь как просто, а? Лампочка, кнопочка… Дядя-то, видать, и впрямь не дурак…

Беседа была прервана сигналом мобильника.

–  Говорите, - разрешил Портнягин. С нарочитым равнодушием выслушал чей-то длинный и, надо полагать, взволнованный монолог.
– Четвёртый раз ковёр упал, - негромко сообщил он Ефрему.
– Вместе со штукатуркой…

–  Вот же настырная баба!
– подивился тот.

–  Хорошо, попробую уговорить, - сказал Глеб в трубку.
– Очень просят, чтобы ты приехал, - пояснил он, снова обращаясь к учителю.
– Сейчас машину пришлют…

Да, зрелище было не для слабонервных. Кто не знает, тот наверняка решил бы, что в квартире недавно имел место террористический акт. Тонкая известковая пыль в сочетании с запахом корвалола вызывала спазм в горле. Хозяйка рыдала на припудренном диване. Глава семьи, тоже изрядно припорошённый, стоял, словно бы отшатнувшись от всего сразу. Так, наверное, мог выглядеть аристократ, впервые схлопотавший по мордасам.

–  Одним ударом всю штукатурку сорвать… - с уважением пробормотал Глеб.
– Уметь надо.

–  Чего там уметь-то?
– ворчливо отозвался старый чародей.
– Квантовый вакуум при спонтанных выбросах и не такое творит… Ага!
– перебил он сам себя - и, осторожно ступая по хрустким обломкам, подобрался поближе к стене.
– Тут ещё письмецо…

«Дура!!!!!!» - начертано было косметическим карандашом на обнажившемся белом кирпиче. С шестью восклицательными знаками.

–  Ну это просто хамство!
– расстроенно сказал глава семьи.
– Ещё и Леточкин карандаш испортил…

–  Та-ак… - протянул Ефрем.
– Сначала, стало быть, ковёр сбрасывал, потом штукатурку… Слышь, Егорка!
– повернулся он к хозяину квартиры.
– Инструмент в доме есть?

–  Есть, - с недоумением отозвался тот.
– А-а…

–  Тащи сюда зубило и молоток.

–  Да, но зачем?

–  Делай что велено.

Оскорблённо пожимая плечиками, Егор Надточий удалился и вскоре вернулся с молотком и зубилом.

–  Ну-ка, Глебушка, - попросил старый колдун.
– Ты у нас тут самый здоровый. Выбей-ка этот кирпич к едрене фене!

Хозяйка, прервав истерику, поднялась с дивана. Тоже подошла посмотреть.

С недовольным видом Портнягин принял орудия труда и, стараясь по возможности уберечь обувь, ступил на погребённый под строительным мусором ковёр. К его удивлению, молоток почти не понадобился, украшенный обидной надписью кирпич вынулся сам, стоило поддеть его сбоку зубилом. Извлечённая из тайника пластиковая упаковка была туго набита зелёными банкнотами.

–  Однако, баксы… - глубокомысленно заметил Ефрем, передавая находку хозяйке.

Супружескую чету хватил столбняк.

–  Ш-што это значит?
– зашипев, как пробиты шланг, выдавил наконец Егор Надточий.

–  То и значит. Сказал: добром вспомянете - ну и вот…

При этих словах старого чародея хозяйка побледнела, попятилась - и, судорожно прижав тугую пластиковую упаковку к груди, осела на диван.

–  Боже!
– в страхе выдохнула она.
– Он ведь это неспроста! Значит, опять какую-то гадость готовит…

Поплутав по осенённым алыми клёнами дворам, такси выбралось на латаные-перелатаные асфальты Божемойки.

–  А дядя-то, оказывается, добряк, - заметил Глеб.
– Сколько там было? Штук пятьдесят?

Колдун зыркнул искоса, помолчал.

–  Скорей шутник, чем добряк… - покашливая, уточнил он.
– Но умён, умён, ничего не скажешь… А ты, Глеб, всё это давай на ус мотай! Главное, запомни: когда от тебя каверзы ждут, начни делать добро - свихнутся ведь с перепугу…

Седьмой кол из плетня супостата

Богаты мы, едва из колыбели,

Ошибками отцов и поздним их умом…

М.Ю.Лермонтов

Второй день подряд то накрапывало, то моросило. Физические капли бились о крышу, астральные пролетали здание насквозь чуть ли не до фундамента. Души мокли, настроение было соответственное.

–  Это где ж тебе так физию русифицировали?
– ворчливо полюбопытствовал старый колдун Ефрем Нехорошев, присматриваясь к переплюснутым чертам ученика. Правый глаз Глеба Портнягина был объят траурным фингалом. Левый и вовсе заволокло.

–  На митинге, - мрачно ответствовал воспитанник.

–  Ишь ты!
– подивился колдун.
– На митинге! Никак в политику потянуло?

Ведя отшельнически-запойный образ жизни, он настороженно относился к любому общественному начинанию, справедливо подозревая в нём напущенную кем-то порчу.

–  Да не в политику… - с досадой отозвался Глеб.
– Друган у меня… бывший… Склад с ним брали…

–  Та-ак… И что?

–  Ну, иду проспектом, а там митинг. Потом смотрю - вроде оратор знакомый. Пригляделся - он. Хотел я ему рыло о динамик поправить…