После нас - хоть потом

Колдун самодовольно огладил реденькую бородёнку.

«Ма-ау-у…» - презрительно-зловеще взвыло под окном. Серо-белый Калиостро во всеуслышание обвинял черного недруга в умственной неполноценности.

К вечеру, как и следовало ожидать, грянула оттепель. Для настоящей баклужинской зимы сроки ещё не приспели. За открытой форточкой рушилась капель. Колдун и его ученик сидели по разные стороны стола и предавались чтению на сон грядущий.

Глеб Портнягин угрюмо вникал в потрёпанную чёрную книгу времён самиздата и понимал помаленьку каким образом завелась в учителе эта пагубная тяга к спиртному. «Кориандровая, - читал он древние наставления, - действует на человека антигуманно, то есть, укрепляя все члены, расслабляет душу…» Глеб насупился и украдкой взглянул на Ефрема. При матовом уютном свете маленькой, но яркой шаровой молнии, неподвижно зависшей над столешницей, морщинистое лицо наставника казалось благостным и умиротворённым. Старый колдун неспешно листал уникальное издание Библии, снабжённое не только перекрёстными ссылками, но ещё и смайликами, поскольку поди пойми, когда Он говорит всерьёз, а когда иронизирует.

Примерно к десяти часам, разрушив своим появлением гармонию бытия, опять ворвалась Калерия. Пришлось включить верхний свет, а шаровую молнию временно выгнать в форточку.

–  Ой!
– выдохнула соседка.
– Беру! Сколько эта ваша подслушка стоит?

Глазёнки её продолжали выпрыгивать от восторга, даже когда ей назвали цену.

–  Нормально сработало?
– поинтересовался Глеб, пересчитывая купюры, вырученные за пятьдесят капель зелья.

–  Ещё как нормально!
– ликовала Калерия.
– Он такое о ней подумал… Такое подумал… Ну, сама завтра услышит! Всё услышит!..

–  Так что подумал-то?
– вмешался Ефрем.

Калерия набрала полную грудную клетку воздуха и выпалила победно:

–  Подумал: «Такая же сука, как мамаша!»

–  Ай-яй-яй-яй… - посочувствовал старый колдун.
– Надо же!.. Только, слышь, Леонтьевна! Когда завтра зелье подольёшь, сама там с ними не торчи. На рынок, что ли, сходи… А то ведь Ленка и твои мысли услышит. Нехорошо получится…

На следующее утро, завершая дезактивацию лестничной клетки, Глеб обнаружил, что пролётом ниже стоит и ждёт окончания священнодействия дочь Калерии Леонтьевны Леночка. Её гладкое, несколько акулье личико показалось ему сегодня малость растерянным.

–  Привет, - неуверенно сказала она.
– А я к вам…

Когда к колдуну обращаются с просьбой или хотя бы просто с вопросом, сразу он ни за что не ответит. Похмурится, почванится по обыкновению, а потом уж, если повезёт, словцо обронит. Все прекрасно понимают, что так положено, - и никто не обижается. Говорливость (и то брюзгливую) могут позволить себе лишь корифеи уровня Ефрема Нехорошева.

Портнягин сдвинул брови и принялся тщательно расправлять тряпку у порога. Доведя её до геометрической правильности, встал, осмотрел критически и только потом искоса взглянул на Леночку.

–  Заходи, - глухо велел он.

Пропустил гостью в квартиру, прикрыл дверь.

–  Здравствуйте, дядя Ефрем, - оробело приветствовала гостья старого кудесника, что тоже выглядело немного странно, поскольку обычно дочь Калерии Леонтьевны робостью не отличалась.

–  Здравствуй, Леночка, здравствуй… - откликнулся тот.
– А мать на рынок пошла?

–  На рынок… - Помолчала, решаясь. Потом вскинула глаза - и призналась испуганно: - Дядя Ефрем! Кажется, я ведьма…

–  А что такое?

–  Пьём сейчас чай - и вдруг слышу Кешины мысли!

–  Вона как… И что ж он подумал?

Бледные щёки молодой акулки потеплели.

–  Подумал: «Ах ты, моя лапушка…» - потупившись, проговорила она.
– И, главное, нежно так…

Колдун и ученик переглянулись.

–  Не-ет… - убеждённо сказал наконец Ефрем Нехорошев.
– Это знаешь что? Это мы вчера зелье тут нечаянно разлили. А перекрытия-то хлипкие… за ночь, видать, к вам протекло… Больше не повторится… Так что живи спокойно, Леночка, никакая ты не ведьма…

–  Вы его почаще проливайте!
– с вызовом посоветовала она, мгновенно становясь собой.

Дерзко засмеялась - и вышла.

Глеб непонимающе смотрел на Ефрема.

–  Нет, ну бутылки я перепутать никак не мог, - сказал он.
– Точно говорю, из одной наливал…

–  Да понятно, что из одной… - проворчал тот.

–  А как же так вышло?

–  Да всяко бывает… - сердито помолчав, отозвался старый чародей.
– Скажем, сейчас я о тебе хорошо подумал, а минут через пять - плохо. Раз на раз не приходится… - Покряхтел и добавил задумчиво: - А может, она и впрямь вчера сука была. А сегодня лапушка…

Фантом с бакенбардами

И снова скальд чужую песню сложит

И как свою её произнесёт.

Осип Мандельштам

Редакция газеты «Ведун» втиснулась между булочной «Хлеб насущный» и магазинчиком «Оккульт-товары». Взойдя на покрытое снежной слякотью бетонное крыльцо, ученик старого колдуна Ефрема Нехорошева Глеб Портнягин обернулся и с неудовольствием оглядел необычно людную улочку. Под колокольный звон, колыша ало-золотыми хоругвями, баклужинские коммунисты-выкресты шли на митинг. Мелькнул плакат: «Страшный Суд - светлое будущее всего человечества».

Пренебрежительно скривив рот, Глеб повернулся к политическим противникам спиной и толкнул тугую стеклянную дверь.

–  Здравствуйте, Глеб Кондратьевич!
– разулыбалась сильно тронутая возрастом вахтёрша в мохеровой розовой кофте и вязаной шапочке (на вооружённую охрану у редакции средств не хватало).
– А мы уж вас заждались…

Объявления и рекламу Ефрема Нехорошева «Ведун» публиковал бесплатно, пользуясь взамен услугами Глеба, еженедельно проверявшего состояние энергетики в кабинетах и, если надо, снимавшего порчу с сотрудников.

–  Здравствуйте, - сдержанно отозвался Глеб.
– Ну и что у нас сегодня сверхъестественного?

–  Редактор про вас с самого утра спрашивал, - отрапортовала вахтёрша. Далее голос её упал: - И ещё знаете, лампочка…

Портнягин с неприязнью покосился на вязаную шапочку.

–  Вообще-то я не электрик, - сухо напомнил он.

–  Так ведь три дня уже как перегорела!
– жалобно вскричала мохеровая охранница, округляя от искренности глаза.
– Своими руками вывинтила, в мусорку кинула! Патрон - пустой, а она всё равно зажигается! В полночь, главное…

–  А, вон оно что… - смягчился Глеб.
– И где это?

–  Да вот, в кладовке…

Женщина засуетилась, выбираясь из-за деревянного барьера. Вдвоём они приблизились к узкой двери, за которой обнаружился закуток, на треть заставленный невскрытыми пачками старых газет. Косо выдающийся из стены закутка белёный электрический патрон действительно был пуст.

–  Позавчера ночью дежурю… - Вахтёрша перешла на боязливый шёпот.
– Смотрю: свет из-под двери. Думала сначала, кто-то новую лампочку ввернул. Пошла выключить - чего зря свет жечь? Не выключается. Надела варежку, хотела вывинтить, а её не ухватишь!