После навсегда

– Что они тебе сказали?
– кивнула она на потухший визор во всю стену, где ей только что демонстрировали запись инцидента.

– Что ты...
– Хуан напряжённо хапнул воздух - сбился.
– Что ты...

– Быстрее!
– повысила она голос.
– Я не девственница перед брачной ночью, можешь не стесняться таких мелочей, как эпитеты!

– Что я сын грязной корпусной шлюхи!..
– почти выкрикнул Хуан и снова опал, краснея.

Катарина засмеялась. И так заливисто не смеялась уже давно.

– То есть, ты полез драться, заступаясь за меня? За мою честь?

Ответа не требовалось.

– Да уж! Папочка номер два! Один в один!

– Из её груди так же вырвался вздох. Не тяжёлый, скорее вздох раздумий и воспоминаний. Непростых, вставшая перед ней проблема была достаточно серьёзна... Но не нова.

– Хуан, мне плевать, что думают обо мне эти грязные людишки!
– небрежно кивнула она в сторону вновь притихшей массовки.
– И тем более плевать, что говорят.

– Я не позволю называть свою мать шлюхой!
– Хуан вновь взорвался. Закипел, зло сжимая кулаки. Из глаз его потекли слёзы горечи.

Она улыбнулась и присела перед ним. Провела пальцем по щеке, стирая слезинку.

– Хуан, твой отец бы гордился тобой. За то, что так относишься к матери. Он сам поступал так же. Всегда.

– Но он не будет гордиться тем, КАК ты меня защищаешь! Понимаешь?
– отрезала она

Нет, Хуан не понимал. Пока. Слишком горяч, слишком молод. Четырнадцать - это даже не восемнадцать. Но говорить слова надо - дойдёт. Остынет, взвесит, обмозгует... По крайней мере, с другим Хуаном это срабатывало.

– Ты должен был отступить, перегруппироваться и рассекать их, выбивая по одиночке. Твой отец сам так делает, и делал всегда. Он много раз отступал. Поверь, я знаю его очень давно. Я собьюсь со счёта считать, сколько раз он терпел поражения. Видимые, над которыми его недруги смеялись. Но отступив, всегда возвращался, без исключений - вот в чём его сила. Он никогда никого не прощал и не простит, но его месть может прийти через годы, через десятилетие. Я не знаю никого, кто её бы избежал. И за это его называют Великим.

– А тебя будут презирать!
– вновь жестко отрезала она. Лезвием по живому, но только так и надо. Глаза Хуана вновь увлажнились.
– Презирать за то, что не можешь совладать с собой в простейшей ситуации! Когда тебя открыто провоцирует какое-то быдло и гопота!

– Быдло?

– Гопота?

– Да что вы это себе позволяете!..
– вновь ожила массовка, но Катарине было не до неё.

– Ты должен быть УМНЫМ, Хуан. Должен быть стратегом. И тогда будет плевать, насколько расчёсаны и крепки твои кулаки. Ты накажешь врагов, остальные это запомнят... И только тогда придёт авторитет. А если будешь бросаться грудью на амбразуры, как один знакомый мне мальчик!..

Новый вздох. М-да, неожиданно тяжёлые воспоминания. Как же давно это было! А вроде ещё вчера.

– То будешь придурком, как и он, - сформулировала она правильное слово.
– И сгниёшь на развалинах этой грёбанной жизни.

Поднялась. Оглядела директрису и родителей.

– Но он же стал... Стратегом, - задумчиво подал голос Хуан.
– Стал же!

Она покровительственно улыбнулась.

– Это был долгий путь, сынок. Но он смог. А значит, в этом нет ничего невозможного - тебе тоже по плечу.

– Я не хочу быть похожим на него! Я - это я!
– вновь закипел мальчик.

Катарина усмехнулась.

– Хуан, учиться не зазорно даже у врагов. А у родителей - само Мироздание велит. Но если над тобой довлеет его авторитет, просто... Стань лучше!

– сформулировала она.
– Лучше него. Вот и всё.

Достаточно. Пусть теперь варится в этом соку, думает. А пока на повестке дня маленькое представление с силовыми акцентами. Ничего личного, просто публика попалась такая, что не поймёт, если никого тут не поколошматить. 'Тактика быдла': ты крут - противник дерьмо. Противник крут - я дерьмо. Третьего варианта не дано. А это сборище дегенератов (к коем директрису она не относила, та умная, просто стерва) именно быдло, какой бы пост и какие должности не занимало.

– Сеньора Моралес, - обратилась она к мамаше избитого Хуаном, как она точно знала, заводилы компании и неформального лидера. Ну как знала, увидела только что на записи. Уж психологию подростков ей с первого взгляда не отличить?
– Сеньора Моралес, разрешите вопрос. Вы обсуждаете в домашнем тесном кругу важные личные вопросы из жизни сына и... Соседей? Обсуждаете... Скажем, меня?

Напыщенная сеньора 'благодетель' насупилась, заблымала глазами. При виде страшной королевской амазонки, в которую она вдруг превратилась, королевской убийцы, задающей прямой вопрос сияя злыми глазами, сбилась. И отчего-то вдруг перестала себя чувствовать крутой и ото всего защищённой.

– Что?!.. По какому?... Да как?..

– Сеньор, - перевела она взгляд на её мужа, - задаю вопрос вам. Вы обсуждали МЕНЯ в вашем тесном семейном кругу?

Сеньор оказался более крепким. Взгляд выдержал.

– Не помню, но возможно. Отрицать этого не буду.

Она довольно кивнула. И не нужно.

– Сеньора директор, подскажите, как специалист. Как легко дети 'подбирают' оброняемые взрослыми эпитеты в адрес других людей? Особенно учитывая, что эти взрослые - собственная семья.

– Легко, сеньора. Дети они... Восприимчивые.
– Директриса растерялась. Тоже поняла, что что-то не так, но как себя вести - нет. И ответила на автомате.

– То есть, сеньоры Моралес-старшие в тесном кругу обсуждали меня, такую нехорошую, корпусную стерву и корпусную шлюху, воспитывающую сына в одиночестве. А их сын это слово 'подобрал'. И использовал в общении со сверстниками. Так?
– Она вперлась в директрису таким горящим взглядом, что та нервно сглотнула. И инстинктивно отступила на пару шагов.

– Наверное, сеньора.

– Конечно, наверное. Откуда же бедным детям... Воспитанным детям!
– выделила она это слово.
– Взять такой нехороший эпитет на вооружение.

Снова взгляд на Моралесов.

– То есть, сеньора директор, мы только что выяснили, что виновными в инциденте были... Сеньоры Моралес-старшие!
– воскликнула она, воздевая руки.
– Это они научили сына - прошу заметить, неосознанно, по недогляду, но тем не менее - нехорошему слову, которое тот употребил для оскорбления сверстника в компании друзей. Виноват не сам мальчик, обращаю на это внимание - что вы хотите от ребёнка? Он знал - он сказал. Они ещё не понимают, что делают и говорят. Но виноват и не Хуан. Он заступился за мать, и сделал совершенно правильно. Как поступил бы любой кабальеро на его месте, включая и вашего сына, и вашего, и вашего... Да любого! И УВЕРЯЮ вас, никакая комиссия не посмеет утвердить, что он был неправ.
– Ехидный взгляд на директрису. 'Кушай, стерва! Мои покровители и туда дотянутся!'