После него

Не надо ждать утра, чтобы пожаловаться на несуществующие поломки. На ловца и зверь бежит.

Только вот его масляный взгляд мне совсем не нравился. Как и взгляды его друзей, подтянувшихся за компанию к моему столу.

Марко пришлось расталкивать их плечами, чтобы добраться ко мне и поставить наши бокалы. Он демонстративно отодвинул стул напротив меня, сел и огляделся.

Резко что-то сказал на испанском.

— Ничего не понимаю, — с удовольствием отозвался белобрысый на английском. — Мы тоже хотим с вами потусить, ты не против?

И, не дожидаясь ответа, оседлал стул рядом.

Марко вопросительно посмотрел на меня, я пожала плечами.

Без понятия, как у них тут принято.

Но напряжение в компании росло стремительно.

Марко переводил взгляд с одного парня на другого, те отвечали ему такими же агрессивными взглядами, и мышцы рук отчетливо напрягались. Так они выглядели намного горячее, но и опаснее.

— Хей, народ! В честь чего вечеринка?

Услышав густой веселый бас, все собравшиеся разом вздрогнули и оглянулись на вход в бар. В проеме двери застрял лысый громила размерами примерно два на два метра. С широченной улыбкой зубов в пятьдесят, не меньше. Как он протиснулся через люк сюда — просто загадка.

Он был чем-то похож на «Скалу» Дуэйна Джонсона. Только, пожалуй, посимпатичнее.

— Эм! Эм пришел!

— Хей!

— Заходи, дружище!

— Тебя не хватало!

Почему-то при его появлении все резко расслабились. Подняли свои бокалы, отправились за новыми, раздвинулись, освобождая ему место, а белобрысый даже уступил свой стул.

Названный Эмом громила не постеснялся сесть и забрать чье-то пиво.

Хорошенько отхлебнул и наконец заметил меня.

— Эмералд! — представился он, протягивая мне огромную ладонь. — Бывший боцман. Ныне — бармен в VIP-баре для самых богатых богатеев. Хороша карьера?

— Агата, — я не почувствовала пожатия, он просто накрыл своей ручищей мою и тут же выпустил. — Впечатляет карьера. Но как так вышло?

— Океан люблю! А работать не люблю! — засмеялся он. — Сначала ушел в матросы, дорос до боцмана и понял, что работы меньше не будет. Ну и решил пройтись по кораблю, посмотреть, куда сердце потянет.

— Потянуло в бар! — заржал Марко.

Он тоже расслабился и даже придвинул ко мне бокал с ром-колой.

— Судьба есть судьба! — философски отозвался Эм. — А сам я с Ямайки. Меня ром позвал!

Представляю, как «богатые богатеи» из премиум-кают от него тащатся.

Такой колоритный чувак!

— А ты тут какими судьбами? — заинтересовался Эм.

— Я обещал Агате показать все секретные места на корабле! — поспешил сообщить ему Марко.

— И что уже показал?

— Мы были в прачечной, в отсеке с припасами, походили по тайным коридорам, — перечислила я. — Ну и вот этот бар.

— Э-э-э-э-э! Да ты ничего не видела, считай! — хлопнул Эм ладонями по столу, от чего тот подпрыгнул, хоть и был изрядно тяжелым. — Он тебя на тринадцатую палубу возил?

— Н-н-нет…

— А в каюту 634-С?

— Нет…

— А подношение океану вы делали?

— Как это?

— Ну вот, считай, ничего и не показал!

— Я бар показал! — обиделся Марко. — Я сам о нем узнал только через полгода работы!

— А о тринадцатой палубе когда узнал? — сощурившись, спросил Эм.

— Так это… — Марко смутился. — На первом дежурстве.

— И как? Долго искал?

— Ну я сначала в лифт, смотрю — нет такой палубы. 12 и 14 есть, а 13 нет. Ну я решил спросить девчонку которая полотенца развозила…

— А она?

— Говорит, надо с двенадцатой подниматься по лестнице на корме. Там дежурил пацан один. Спрашиваю, как на тринадцатую попасть. Он вылупился и спрашивает, чем я так провинился. Вроде ничем, говорю. Тогда он сказал, что туда посылают только тех, кто накосячил. Потому что там морг, тюрьма и камеры для матросов. Не зря же она тринадцатая, кто туда билеты купит!

— И ты начал что-то подозревать? — с ухмылкой поинтересовался Эм.

— Нет! Я был малолетним идиотом! — воздел руки к небесам Марко. — Ну тринадцатая, и что?! Может, суеверия!

— Именно… Именно суеверия, — довольно ухмыляясь, Эм забрал следующий бокал с пивом у соседа и отхлебнул, отфыркиваясь от густой пены.

— Короче, я решил пойти к боцману и узнать… — продолжил Марко.

— У-у-у-у-у-у! — не сговариваясь, ужаснулись все собравшиеся.

— Угу… — пригорюнился тот. — Потом месяц с нижних палуб не вылезал, перекрасил там все, что только можно.

— Так, про тринадцатую палубу поняла! — сообщила я. — Мне туда не надо. А что за каюта?

— А в каюте 634-С… — страшным голосом начал Эм. — Загадочно умирают пассажиры. Трое самоубийц за пять лет плавания. И если в каюту заходит тот, кому суждено быть убитым, из-под ковров начинает сочиться кровь!

— О! Класс! — обрадовалась я, снова прикладываясь к своему бокалу. Реальность уже немножко поплыла, и было мне легко и весело. — А еще на какие-нибудь причины смерти можно провериться?

— Говорят, если суждено утонуть, то вместо крови будет морская вода, — сообщил Марко.

— Ты это прямо сейчас придумал? — подозрительно спросила я. — А если суждено спиться — польется пиво?

Вся компания дружно заржала и чокнулась бокалами, с одобрением глядя на меня.

26. Бар "Пьяный компас"

Как-то незаметно я развеселилась и почувствовала себя в этой компании своей. Кто-то забрал у меня пустой бокал из-под рома с колой и сунул под руку новый, кто-то закурил прямо в баре и толкнул под локоть, предлагая пачку сладко пахнущих сигарилл.

Я качнула головой, но с удовольствием втянула пряно-дынный аромат, когда закурили рядом со мной.

Народ тоже расслабился. Кто-то отошел к стойке за новой порцией пива, кто-то вообще ушел, зато подтянулись новенькие и придвинулись поближе соседние компании.

Чувствовалось, что дело не во мне — душой тусовки тут явно был внушительный ямаец Эмералд.

— Но если серьезно… — негромко продолжил он травить байки, и гомон мгновенно стих. — То есть у нас и настоящие тайны. Например, за день до пересечения экватора в ночную смену в машинном отделении появляется призрак старого капитана в морской форме девятнадцатого века.

— Это новый корабль! — заметила я. — Ему точно не сто лет.

— Конечно, это не капитан нашего корабля, — легко согласился Эм. — Но, возможно, капитан судна, что пошло на дно примерно в этих местах. Приходит проверить, все ли в порядке и предупредить об опасности.