После него

— Правда.

Он ответил абсолютно серьезно и спокойно.

Ни единого шанса подумать, что это продолжение балагана с оккультной базой нацистов.

Почему-то мне стало так тяжело на сердце, будто я все еще надеялась, что Максим врал.

И что дальше?

Я вздохнула развернулась и гордо направилась куда-то вдоль сигналящей череды машин, выстроившихся в очередь вдоль здания аэропорта.

Не знаю — куда.

Потом остановилась.

Вспомнила, что чемодан у Тимура в багажнике.

Вернулась.

Зыркнула на него крайне мрачно.

Он терпеливо ждал с открытой дверью машины, не обращая внимания на яростное гудение машин и ругань таксистов за спиной.

С независимым видом я залезла в салон. Тимур нырнул следом, и водитель сорвался с места, так ловко выруливая из пробки, словно тренировался в автошколе для поклонников фильма «Форсаж».

Пока мы выбирались с территории аэропорта и неслись по трассе в окружении густых лесов, я молчала и только изредка косилась на Тимура, на лице которого все шире расплывалась наглая усмешка.

— Чего лыбишься? — агрессивно буркнула я.

— А как же публичный скандал?

— Передумала.

— Почему?

— Потому что ты лжец! И изменник! И обманщик! И… И!

Тимур передвинулся поближе, поднял мои ноги и уложил себе на колени. Осторожно снял туфли и принялся массировать ступни, нывшие после перелета. Не удержавшись, я громко застонала.

Водитель даже ухом не повел и в зеркало не покосился.

Привычный, что ли?

— И? — подбодрил меня Тимур. — Это все как-то мешает скандалить?

— Конечно, мешает!

— Почему?

— Какой смысл с тобой ругаться, если ты… Если я… Если мы не…

Я закрыла глаза пальцами, чтобы не дать выплеснуться горячим слезам.

Тимур передвинулся чуть ближе, так что теперь у него на коленях лежали мои бедра, и оставалось только одно маленькое движение, чтобы перебраться к нему на колени целиком.

И я перебралась.

Уткнулась в воротник пиджака, вдохнула родной мужской запах и всхлипнула, прижимаясь губами к пряной коже на шее.

— Жалуйся, — велел Тимур.

— На что? — пробухтела я, украдкой целуя его за ухом.

— На меня.

— Не буду…

— Почему?

Его руки держали меня очень крепко, и я чувствовала, как расслабляется все внутри, тает ледяная оболочка вокруг сердца, о которой я и не подозревала. И из-под нее, как из-под снега весной пробиваются все эмоции, что я заперла там в ту секунду, когда поверила Максиму.

Отчаяние, обида, боль, страх.

Любовь.

Отчаянная любовь к этому мужчине, так быстро ставшему необходимым.

— Потому что ты все врешь…

— Агата…

— Ты соврешь! Я тебе поверю! А потом еще что-нибудь выяснится! — психанула я. — Скажешь сейчас, что эта Вера — твоя первая любовь, ко мне это все отношения не имеет, ты ее больше не любишь, а сам… А Максим окажется прав, и опять я буду как дура! А я не хочу больше так, я устала от этого всего, я просто хочу быть с тобой и все!

Сильные руки сжали меня крепче и одновременно как-то нежнее.

Тимур мягко гладил меня по волосам, пока я пряталась в его шею и всхлипывала.

— Агата… — ласково сказал он. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ну конечно! Тогда почему ты сказал, что про Веру — правда!

— Потому что женщина по имени Вера в моей жизни была, она действительно связана со мной, с Максимом и косвенно с тобой. Но что тебе рассказал Максим — он ведь, да? — я не знаю. Поэтому спрашивай.

— И ты скажешь правду?

— Зачем мне врать?

Чтобы…

Обмануть наивную дурочку, отомстить сопернику, заставить ревновать эту его Веру?

Господи, ну что за глупости я думаю? Это все было настолько не про Тимура Сафарова, которого я успела узнать, что я чуть не рассмеялась.

Рядом с ним все было так просто и спокойно.

Но все равно надо было кое-что прояснить.

— Почему ты меня не встретил в Стамбуле?

— Потому что твой бывший муж отменил мой рейс.

— В смысле — отменил?! — подпрыгнула я у него на коленях. — Как это?

— У него, как у топ-менеджера, есть доступ ко всем распоряжениям руководства и право их корректировать. — Тимур свел густые брови и поправился: — Был. Был доступ.

— И что ты сделал тогда?

— Я позвонил ему, чтобы узнать, что происходит, и услышал, что он его бывшая жена к нему вернулась. Меня больше не ждут, а он сам сражается за свою семью всеми доступными методами.

Когда это Максим успел? Он же не отходил от меня ни на минуту!

Я бы заметила этот разговор с Тимуром.

Если только…

Он это сделал еще до того, как я сошла с корабля!

Он был так уверен, что я снова буду с ним…

— И что — ты передумал лететь? — возмутилась я.

— Нет, наоборот. Взял билет на ближайший рейс.

Тимур коротко сжал меня в объятиях. Коротко, но очень сильно, так что на мгновение перехватило дыхание. Но тут же выпустил, и я снова прижалась к нему всем телом.

— Но опоздал? — спросила я, уже зная ответ.

— Но опоздал.

За то время, что мы провели вместе на круизном лайнере я научилась видеть в проявившихся морщинках на лбу, в напряженных мышцах, в резко сжатой челюсти то, о чем он не говорил вслух.

Отчаяние. Ярость.

Твердо принятое решение.

Видеть так ясно, будто кто-то подарил мне полную инструкцию по Тимуру Сафарову и заставил выучить наизусть.

— Как же ты узнал, когда я прилетаю в Москву?

— Твой бывший муж заказал два билета из Стамбула через корпоративного секретаря. Одновременно с отменой моего рейса.

— Дурак…

— Ну почему? — пожал плечами Тимур. — Напоследок воспользовался возможностями своего положения.

— Чтобы сэкономить? Тогда почему он не взял бизнес? — возмутилась я.