После него
Шрифт:
— Правда.
Он ответил абсолютно серьезно и спокойно.
Ни единого шанса подумать, что это продолжение балагана с оккультной базой нацистов.
Почему-то мне стало так тяжело на сердце, будто я все еще надеялась, что Максим врал.
И что дальше?
Я вздохнула развернулась и гордо направилась куда-то вдоль сигналящей череды машин, выстроившихся в очередь вдоль здания аэропорта.
Не знаю — куда.
Потом остановилась.
Вспомнила, что чемодан у Тимура в багажнике.
Вернулась.
Зыркнула
Он терпеливо ждал с открытой дверью машины, не обращая внимания на яростное гудение машин и ругань таксистов за спиной.
С независимым видом я залезла в салон. Тимур нырнул следом, и водитель сорвался с места, так ловко выруливая из пробки, словно тренировался в автошколе для поклонников фильма «Форсаж».
Пока мы выбирались с территории аэропорта и неслись по трассе в окружении густых лесов, я молчала и только изредка косилась на Тимура, на лице которого все шире расплывалась наглая усмешка.
— Чего лыбишься? — агрессивно буркнула я.
— А как же публичный скандал?
— Передумала.
— Почему?
— Потому что ты лжец! И изменник! И обманщик! И… И!
Тимур передвинулся поближе, поднял мои ноги и уложил себе на колени. Осторожно снял туфли и принялся массировать ступни, нывшие после перелета. Не удержавшись, я громко застонала.
Водитель даже ухом не повел и в зеркало не покосился.
Привычный, что ли?
— И? — подбодрил меня Тимур. — Это все как-то мешает скандалить?
— Конечно, мешает!
— Почему?
— Какой смысл с тобой ругаться, если ты… Если я… Если мы не…
Я закрыла глаза пальцами, чтобы не дать выплеснуться горячим слезам.
Тимур передвинулся чуть ближе, так что теперь у него на коленях лежали мои бедра, и оставалось только одно маленькое движение, чтобы перебраться к нему на колени целиком.
И я перебралась.
Уткнулась в воротник пиджака, вдохнула родной мужской запах и всхлипнула, прижимаясь губами к пряной коже на шее.
— Жалуйся, — велел Тимур.
— На что? — пробухтела я, украдкой целуя его за ухом.
— На меня.
— Не буду…
— Почему?
Его руки держали меня очень крепко, и я чувствовала, как расслабляется все внутри, тает ледяная оболочка вокруг сердца, о которой я и не подозревала. И из-под нее, как из-под снега весной пробиваются все эмоции, что я заперла там в ту секунду, когда поверила Максиму.
Отчаяние, обида, боль, страх.
Любовь.
Отчаянная любовь к этому мужчине, так быстро ставшему необходимым.
— Потому что ты все врешь…
— Агата…
— Ты соврешь! Я тебе поверю! А потом еще что-нибудь выяснится! — психанула я. — Скажешь сейчас, что эта Вера — твоя первая любовь, ко мне это все отношения не имеет, ты ее больше не любишь, а сам… А Максим окажется прав, и опять я буду как дура! А я не хочу больше так, я устала от этого всего, я просто хочу быть с тобой и все!
Сильные
руки сжали меня крепче и одновременно как-то нежнее.Тимур мягко гладил меня по волосам, пока я пряталась в его шею и всхлипывала.
— Агата… — ласково сказал он. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Ну конечно! Тогда почему ты сказал, что про Веру — правда!
— Потому что женщина по имени Вера в моей жизни была, она действительно связана со мной, с Максимом и косвенно с тобой. Но что тебе рассказал Максим — он ведь, да? — я не знаю. Поэтому спрашивай.
— И ты скажешь правду?
— Зачем мне врать?
Чтобы…
Обмануть наивную дурочку, отомстить сопернику, заставить ревновать эту его Веру?
Господи, ну что за глупости я думаю? Это все было настолько не про Тимура Сафарова, которого я успела узнать, что я чуть не рассмеялась.
Рядом с ним все было так просто и спокойно.
Но все равно надо было кое-что прояснить.
— Почему ты меня не встретил в Стамбуле?
— Потому что твой бывший муж отменил мой рейс.
— В смысле — отменил?! — подпрыгнула я у него на коленях. — Как это?
— У него, как у топ-менеджера, есть доступ ко всем распоряжениям руководства и право их корректировать. — Тимур свел густые брови и поправился: — Был. Был доступ.
— И что ты сделал тогда?
— Я позвонил ему, чтобы узнать, что происходит, и услышал, что он его бывшая жена к нему вернулась. Меня больше не ждут, а он сам сражается за свою семью всеми доступными методами.
Когда это Максим успел? Он же не отходил от меня ни на минуту!
Я бы заметила этот разговор с Тимуром.
Если только…
Он это сделал еще до того, как я сошла с корабля!
Он был так уверен, что я снова буду с ним…
— И что — ты передумал лететь? — возмутилась я.
— Нет, наоборот. Взял билет на ближайший рейс.
Тимур коротко сжал меня в объятиях. Коротко, но очень сильно, так что на мгновение перехватило дыхание. Но тут же выпустил, и я снова прижалась к нему всем телом.
— Но опоздал? — спросила я, уже зная ответ.
— Но опоздал.
За то время, что мы провели вместе на круизном лайнере я научилась видеть в проявившихся морщинках на лбу, в напряженных мышцах, в резко сжатой челюсти то, о чем он не говорил вслух.
Отчаяние. Ярость.
Твердо принятое решение.
Видеть так ясно, будто кто-то подарил мне полную инструкцию по Тимуру Сафарову и заставил выучить наизусть.
— Как же ты узнал, когда я прилетаю в Москву?
— Твой бывший муж заказал два билета из Стамбула через корпоративного секретаря. Одновременно с отменой моего рейса.
— Дурак…
— Ну почему? — пожал плечами Тимур. — Напоследок воспользовался возможностями своего положения.
— Чтобы сэкономить? Тогда почему он не взял бизнес? — возмутилась я.