После Нуля

Парни согласно закивали.

– Тогда подъем. Уходить отсюда надо, пока аборигены, посланные нами в сторону мужских половых органов, не решили к нам вернуться.
– пояснил я причину нашего скорого прощания, с этим населенным пунктом.
– Не стоит нам раньше времени в драку ввязываться.

Спустя минут десять, по-старому времяисчислению, мы стояли на том самом перекрестке: трассы регионального масштаба и задроченно-грунтовых дорог двух деревень. Было, как-то не по себе стоять, прям посередине проезжей, некогда дороги, по которой ежеминутно проносились десятки огромных фур и разномастных легковушек. Теперь я себя чувствовал Риком, из "Ходячих мертвецов", стоящим на абсолютно пустой, уже изрядно занесенной ветром, сухой листвой, трассе, в ожидании того, что вот-вот, из ближайших кустов ко мне выйдет мёртвое тело. Конечно, никакие мертвецы к нам не вышли, но путешествие через кладбище, нам всё-таки предстояло. Зная, что в этом, новом Мире можно ожидать чего угодно, в тот момент я бы не поспорил даже на грязь со своих ботинок, что там мы не встретим ничего мистического.

Солнце было в зените, когда мы остановились напротив своротка к кладбищу. Если та дорога, по которой мы шли к Дубнику от трассы, представляла собой отсыпанную, хорошо укатанную, ровную поверхность, с небольшими ямками, в которых были лужицы, то дорога до кладбища - это просто расквашенная колея, на чернозёме, с частыми лужами грязной воды. Проходила дорога до кладбища просекой, сквозь плотную и довольно широкую лесополосу, разномастных деревьев.

– Две сотни метров гавна.
– обречённо произнёс Факел.
– А ботиночки-то новые.

– Вернемся - я тебе другие подарю, ещё лучше и новее.
– как мог, утешил его я.

– Все идём или разделимся?
– спросил Палец.

– Все.
– ответил я.
– Вспомни фильмы ужасов, там всегда разделяются и дохнут от этого. Так не будем же уподобляться тупым янки.

Шутка не зашла. Никто даже не улыбнулся. Все молча и с сосредоточенными лицами, принялись поправлять сумки и рюкзаки.

– Я, Мурад, Кривой - идём первые, Баламут, Хакас, Палец - прикрываете сзади. Остальные в середине.
– дал я установку на построение.
– В случае чего, стараемся прикрывать лучников. Пошли.

Прошли метров пятьдесят. Промочили ноги, ухуярились грязью по колена, Елисей умудрился поскользнуться и плашмя рухнуть с самую глубокую лужу, после чего стал похож на негра. Теперь мы реально были похожи на героев американского фильма, куда из-за их тупой политкорректности, к месту и нет, засовывали чернокожих актёров.

– Всем стоп.
– услышал я голос Баламута.

Весь мгновенно остановились и, выискивая в кустах и среди деревьев опасность, выставляя щиты перед собой, бросились занимать круговую оборону.

– Где, кто?!
– крикнул я.

– Никого нет, живот прихватило.
– с гримасой человека, который вот-вот обсерится, ответил Баламут.
– Нахер так делать? Я же тебя просил.

– Ты дебил, что ли?!
– заорал я на него.
– Ничего я с тобой не делал! А если ещё раз объявишь ложную тревогу, я тебе гавна в рот насую!

– Да понял я уже, - держась за живот, ответил Баламут.
– В кусты-то можно отлучиться?

– Иди, засранец хуев.
– разрешил ему я.
– Волк, Буран - с ним идите. Только быстрее, а то он шибко резко в кусты рванул.

Волк и Буран, не сказав ни слова, побежали за ним. А спустя несколько секунд, после того, как они скрылись за деревьями, мы услышали крик Баламута, который прервался на полуслове:

– К оружию!!! Тревога, нападе...

"Я тебя всё очко распинаю" - подумал я, но вслух скомандовал другое:

– Вещи бросить и все к ним в лес!

Чей-то чужой крик боли донёсся до моих ушей, а когда я пробрался через сухие, но довольно частые кусты, то увидел, что Волк и Буран, ведут неравный бой с четырьмя противниками. Видимо, в начале схватки, напавших было пятеро, сейчас, когда мы уже подбегали к дерущимся, один из них, корчась на земле и дико ревя, пытался левой рукой зажать сильнейшее кровотечение из обрубка правой.

Тем временем, ловко отведя от себя удар противника, Волк вонзил кинжал ему в живот, и резко крутанувшись вокруг себя, ударом сверху вниз, перерубил ему ключицу и несколько верхних рёбер. Меч застрял в его жертве, и чтобы увернуться от удара второго противника, ему пришлось разжать руку и отпрыгнуть назад. Как раз в этот момент, для Факела появилась возможность для выстрела, и он это сделал. Сделал точно и аккуратно. Стрела, пролетев в десятке сантиметрах от головы Волка, вонзилась точно в лоб его противника.

Бурану помогать не пришлось. К тому моменту, как мы подбежали к нему, у его ног уже лежали два окровавленных трупа, которых он, не обращая внимания на их стопроцентную смерть, продолжал рубить. Брызги крови и кусочки отрубленной от трупов поверженных врагов плоти, летели в разные стороны, забрызгивая собой деревья и самого Бурана, а он не обращая ни на что внимания, дико рыча, продолжал делать кровавое месиво из человеческой плоти, и сибирского чернозёма.

– Всё, стой! Буран, прекрати!
– орал я ему в ухо, когда пытался успокоить.
– Они мертвы, ты уже убил их.

Сделав ещё два удара по ближнему к нему куску кровавого месива, он повернулся ко мне. Из его глаз лились слёзы. Они смешивались с кровью, в которой Буран забрызгался, рубя врагов, и превращаясь в ярко-красные ручейки, стекали ему на грудь.

– Баламут. Эти суки убили его. Убили!
– прокричал он сквозь рыдания и рукой указал в сторону, где уже стояли почти все наши друзья, и куда мне совершенно не хотелось идти.

Подойдя к парням, я небрежно оттолкнул кого-то, и увидел его. Он лежал на спине, с перерезанным горлом. Из этой страшной, глубокой раны, уже успела набежать лужица крови, которая быстро впитывалась в землю. Штаны спущены по колено, а нижняя, обнаженная часть его тела, перепачкана грязью, вперемешку с дерьмом.

Если бы кто-нибудь, когда-нибудь, сказал мне, что Баламут умер недостойной для мужчины смертью, словно засранец, в куче собственного дерьма - я бы, не задумываясь, убил этого человека! Баламут умер как герой! Он, невзирая на собственное бессилие, в момент нападения на него, смог предупредить своих товарищей о засаде, в которую все мы угодили. Для меня и всех тех, кто сейчас стоял над его телом, и глядя в его мертвецкий взгляд, устремленный в небо, совсем не было сомнений - он герой!

Единственное, о чём я тогда жалел, конечно же, кроме его смерти, это то, каким был наш последний разговор. Мне хотелось вернуть назад эти пять минут, и сказать ему совсем другие слова. Я готов был продать душу Дьяволу, за возможность изменить наш последний разговор с Виталькой - Баламутом. Но видимо моя душа настолько ничтожна, что никто не откликнулся на мои внутренние призывы к Повелителю Преисподней, и понимая, что уже ничего не в силах изменить, из моих глаз потекли слёзы.

В тот самый момент, когда первая моя слеза, крупной каплей упала, на пропитанную кровью землю, в одной из квартир нашего города, открылась входная дверь. В эту дорогую, сейфовую, дверь, которую не смогли вскрыть ни ушлые соседи, ни залётные мародёры, зашли два человека: мужчина и женщина. Пожилые, не по сезону загорелые, в потрёпанной одежде и сильно исхудавшие.

– Я же говорила, что нет его дома.
– сказала женщина.
– Я чувствую, что с ним что-то случилось.

– Не переживай. Всё с ним хорошо. Ты же знаешь его, друзей его знаешь.
– пытался успокоить её мужчина.
– С такими друзьями наш Виталька точно не пропадёт.