После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии

После окончания борьбы за жилье движение Sponti пыталось сохранить свою политическую идентичность с помощью контркультуры, специальных кампаний и боевых действий. Летом 1974 года развернулась борьба вокруг тарифов на проезд в общественном транспорте, в сентябре 1975 года было совершено нападение на Генеральное консульство Испании, а в мае 1976 года прошла демонстрация трех тысяч человек после смерти Ульрике Майнхоф. Все это время происходила подпольная организация и уличная боевая деятельность небольших групп. Концепция «малых групп» способствовала более эффективному противостоянию с полицией, но она также способствовала фрагментации некогда единой радикальной левой.

Сильная связь революционных устремлений с уличной боевитостью приводит к пожарам, когда уличная боевитость больше не практикуется. Спонтисты основывали свою политику на индивидуальных потребностях. Это таит в себе большую опасность: когда сложные социальные условия (слабая революционная приверженность, сильные государственные репрессии и т.д.) сделают необходимым коллективное сопротивление, его можно будет не найти.

История сквота на Эхофштрассе начинается с планов Bewobau, дочерней компании жилищного общества Neue Heimat, снести множество зданий во внутреннем районе города по адресу Хоэнфельде, чтобы построить девятнадцатиэтажные многоквартирные дома с 450 частными роскошными квартирами. Подготовка к строительству заняла годы и включала в себя намеренное выселение долгосрочных жильцов. Студентам предлагалось заселяться по краткосрочным контрактам. На момент захвата Ekhofstrasse 39 многие дома в Хоэнфельде пустовали или сдавались в аренду студентам, которые не рассматривались как потенциальные долгосрочные жильцы. Во всем этом Neue Heimat сотрудничал с частными спекулянтами. Недобросовестные методы привели к созданию инициативы десяти муравьев, но петиции, листовки и открытые письма не произвели особого впечатления. Так, 19 апреля 1973 года на Эхофштрассе 39 был организован сквот:

Это была первая попытка гамбургских спонтистов реализовать свои идеи на практике. Революционное насилие было ключевым вопросом, не в последнюю очередь из-за расширения западногерманского полицейского аппарата и усиления репрессий против левых, подогреваемых борьбой с Фракцией Красной Армии. Бывший сквот «Кеттенхофвег» во Франкфурте показал пример возможности мобилизации широких социальных групп вокруг радикальной и бескомпромиссной политической борьбы. Тот факт, что необходимо ожидать возможной конфронтации с репрессивным государственным аппаратом, уже повлиял на подготовку к оккупации и выразился в появлении активистов, которые принесли с собой каски, балаклавы и дубинки (Грюттнер).

Вначале было много солидарности с соседями, начиная от пожертвования мебели и заканчивая баннерами солидарности, развешанными на других домах. Сквоттеры установили контакты с жителями района, организовывали встречи, на которых открыто обсуждали свои идеи, и создали районное бюро, а также молодежный центр. Особенно для молодежи района сквот стал важным местом встреч.

Народная поддержка, которую получили сквоттеры, и их открытая решимость защищать дом боевыми действиями сделали невозможным для городского совета, Bewobau и полиции добиться немедленного выселения. Вместо этого они попытались изолировать и криминализировать сквоттеров. Пропагандистской частью занималась гамбургская пресса Springer, которая постоянно называла скваттеров «странствующими радикалами», «людьми в масках», «политическими рокерами», «террористами» и «бандитами», фабрикуя истории о нападениях скваттеров на других жителей района.

Всех жителей, посетителей и сочувствующих останавливали и контролировали по пути в сквот и обратно. Многих доставляли в участок и заставляли сдавать отпечатки пальцев. Сквоттеры ответили организованной воинственностью. Однако насильственный конфликт с полицией был недолговечен. Между тем, поскольку сквоттеры были заняты ежедневными стычками с полицией, политическая активность в сквоте практически сошла на нет. С переходом из политической плоскости в боевую, солидарность жителей района также ослабла. Все были серьезно затронуты постоянным присутствием полиции.

Утром 23 мая 1973 года сквот был оцеплен шестью сотнями полицейских и атакован спецназом, вооруженным автоматами. Более семидесяти сквоттеров были арестованы, и тридцати трем из них были предъявлены обвинения в «членстве или поддержке преступной организации» (§129), по которым впоследствии было вынесено несколько приговоров. Это был первый случай применения данного параграфа при таких обстоятельствах.

Эти события стали переломными для гамбургского Шпонтиса. Вследствие выселения распался Пролетарский фронт. Члены группы поддержали сквот, хотя он не соответствовал их теоретическим убеждениям; по их мнению, борьба за жилье должна вестись в кварталах рабочего класса и подготавливаться широкой общественной пропагандой. Когда был занят дом на Эхофштрассе, 39, многие жители района уже уехали. В Хоэнфельде было мало, если вообще были, долгосрочных политических перспектив. Тем не менее, Пролетарский фронт попал в одну из ловушек воинствующей политики: воинственность стала в первую очередь индивидуальным испытанием преданности и мо- ральности. В конечном итоге это привело к расколу группы.

После выселения и последующих государственных репрессий некоторые из сквоттеров на Эхофштрассе решили уйти в подполье. Двое из них, Карл-Хайнц Дельво и Бернхард Рёсснер, входили в состав отряда Фракции Красной Армии, который пытался заставить освободить заключенных Штаммхаймского РАФ нападением на посольство Германии в Стокгольме в Аориле 1975 года. Участие бывших сквоттеров в действиях вооруженной группы сопротивления позволило государству впоследствии представить сквоттинг как «перевалочный пункт для террористов».

В результате «травмы Эхофштрассе» гамбургские спонтисты в течение нескольких лет не могли организовывать более крупные политические инициативы.

Ситуация изменилась только в 1976 году в связи с борьбой против строительства атомной электростанции в Брокдорфе.

Движение «Спонти» в университетах

Положение студентов университетов резко изменилось в первой половине 1970-х годов. Благодаря технократическому «образованию в новой форме» университеты превратились в массовые учебные заведения. Число студентов в Западном Берлине и Западной Германии увеличилось более чем в три раза с 1960 по 1979 год, достигнув примерно одного миллиона человек. В политическом плане ситуация характеризовалась наличием К-групп и левых реформаторов. В то время как К-группы отдавали приоритет «требованиям классовой борьбы» перед «индивидуальными потребностями», многие «левые ученые», пришедшие в академические круги в результате восстания 1968 года, сосредоточились на разоблачении «буржуазной науки», сумев не только сделать академическую карьеру, но и продать свои диссертации как важный вклад в борьбу.

В середине 1970-х годов антитеоретические и антиакадемические «Спонтис» закрепились в университетском активизме. С помощью нестандартных, веселых и образных акций они бросали вызов академическим структурам: в Мюнстере свинья была избрана президентом университета. В Ульме собака баллотировалась в университетский сенат. На пике своего влияния, в 1977-78 годах, Спонти выступали в качестве представителей студентов в нескольких университетах.

Движение спонти 1970-х годов характеризовалось богатым и противоречивым набором протестов, бунтов, отказов и эскапистского поведения. Политические идеи представляли собой смесь антиинституциональных, прямо-демократических, автономных и анархистских элементов. Главной мишенью было буржуазное общество.

В конце 1970-х годов, после разочарований, связанных с «реформаторскими университетами», спонтисты все больше внимания уделяли альтернативной культуре, организации соседских сообществ и антиядерному активизму. Университеты по-прежнему предоставляли относительно свободное пространство, которое использовалось как база для участия в других видах борьбы.

Описание движения Спонти было бы неполным без упоминания его социально-психологических аспектов: в абстрактных терминах его можно описать как попытку создания коллективного опыта, намекающего на возможность чего-то другого. Если говорить более конкретно, то группы Sponti имели неоправданно высокие коллективные амбиции, которые не раз заканчивались психологической драмой, делающей невозможной любую политическую работу. Идеология «аффектированности» была связана с «новой внутренностью», которая регулярно приводила к отказу от политики и уходу в коллективные дома, группы самопомощи и наркотики. Антиполитическое» кредо спонтистов порой превращалось в простой приватизм.

Краткая история К-групп

Во время распада АПО несколько фракций SDS уже проявляли симпатии к марксистско-ленинским партийным моделям. Даже группы из антиавторитарной среды обратились к догматизму в поисках новых политических перспектив. Стали циркулировать лозунги типа «Покончим с антиавторитаризмом», и люди заговорили о «пролетарском повороте». На смену «антиавторитарному безумию» в основном студентов среднего класса пришло возвращение к «мелкобуржуазной серьезности» марксистско-ленинских кадров. От индивидуальных идей отказались, а партия подчинилась. Теперь партия — обычно называемая «ведущей партией пролетариата», независимо от личных предпочтений — означала «революционную идентичность», а не личность. Среди множества образовавшихся «групп К» четыре стали особенно влиятельными, некоторые из них установили сильное господство в определенных городах и регионах: в Западном Берлине — КПД-АО, основанная в 1970 году; в Киле и Рурской долине — Коммунистическая партия Германии — марксисты-ленинцы (КПД-МЛ), основанная в конце 1968 года старыми членами КПД; в Гамбурге — Коммунистический бунд (КБ), основанный в 1971 году; во Франкфурте, Гейдельберге и Бремене — КБВ, основанная в 1973 году несколькими учебными группами.