Шрифт:
Глава 1
Пип… пип… пип…
В медблоке роскошного особняка семьи Кобаяси царила тишина. Лучшее медицинское оборудование, которое только можно купить за деньги, тихо гудело, поддерживая жизненные показатели единственного пациента — Ямагути Казумы. Изаму Кобаяси не пожалел средств, чтобы превратить целое крыло своего особняка в персональную больничную палату для внука.
Казума лежал на широкой кровати, окруженный мониторами последнего поколения. Кислородная маска слегка искажала ровное дыхание. На главном экране светилось его имя,
Комната идеально отражала вкус её владельца — Изаму никогда не любил больничную стерильность. Вместо этого пространство было оформлено в элегантном минималистичном стиле: мягкие кремовые стены, дорогие татами ручной работы, панорамные окна от пола до потолка. Высокотехнологичное медицинское оборудование почти сливалось с интерьером, напоминая декорации из футуристического фильма.
За окном открывался вид на знаменитый сад поместья Кобаяси — предмет зависти всей токийской элиты. Каменные дорожки вились между безупречно подстриженными бонсаями, многие из которых были старше самого особняка. Небольшой водопад создавал успокаивающий фоновый шум — любимая деталь Изаму, который говорил, что так лучше думается.
На дизайнерской тумбочке из редкого чёрного дерева лежала книга — старинное издание «Гэндзи-моногатари» в кожаном переплете. Этот томик принадлежал ещё прабабке Изаму, вот что значит сила семейных традиций дома Кобаяси.
В комнате находились несколько человек.
Сам Изаму, глава семьи и председатель совета директоров Кобаяси Group, стоял у изголовья кровати внука. Безупречно сшитый костюм и дорогая трость без лишних слов описывали человека, построившего бизнес-империю, но сейчас в его глазах читалось то, чего не видели даже ближайшие партнёры по бизнесу — страх потерять последнюю надежду семьи.
Рядом стояла его дочь — Каору, в элегантном дизайнерском платье, что сейчас лишь подчёркивало напряжение в позе.
— Это всё твоя вина, Каору, — голос Изаму прозвучал с холодом, с которым он обычно объявлял о поглощении очередной компании.
Каору вскинула голову, и на мгновение в её глазах промелькнул тот же стальной блеск, что и у отца — всё-таки она была истинной Кобаяси, как бы ни пыталась убежать от этого наследия.
— Отец, я лишь хотела защитить его! — возмутилась она, не скрывая эмоций.
Изаму медленно повернулся к ней. На лице, прошедшем через десятилетия деловых переговоров — никакой лишней эмоции.
— Прекрати. — его голос стал холоднее. — Интриги, манипуляции, разрушенные жизни вокруг него… Ты оберегала свою гордость, Каору, а не его. Если он не очнётся, — он наклонился к ней ближе, — ты потеряешь всё.
Пип… пип… пип…
Электронные мониторы продолжали бесстрастный отсчёт, не заботясь о семейной драме, разворачивающейся на фоне.
Каору побледнела, но годы в высшем обществе научили её держать лицо даже в самых сложных ситуациях. Она лишь выпрямила спину, как делала всегда перед важными пресс-конференциями.
— Это всё из-за неё. Из-за Накамуры Рин. Он слишком сильно любил её, чтобы вынести её предательство…
Изаму резко поднял руку, прерывая её, точь топором разрубив нить оправданий.
— Замолчи, пока твоя ложь не утопила тебя
окончательно, — и прозвучало это как приговор.Его взгляд вернулся к неподвижному Казуме. В тишине частного медблока сигналы аппаратуры казались всё громче, словно отсчитывая время до момента, когда же решится судьба империи Кобаяси.
— Что с теми, кто напал? — произнёс Изаму, не оборачиваясь.
Из тени бесшумно выступил человек в чёрном костюме и наушнике — глава службы безопасности Кобаяси Group, чьё имя знали только избранные:
— Они под стражей, господин. Ждут вашего распоряжения их судьбами.
Изаму кивнул.
— Хорошо. Если Казума не очнётся, я уничтожу и их семьи.
Каору молчала, пальцы нервно теребили браслет на запястье. Прекрасно знала — отец не шутит. Он похоронит всех, кто причастен.
— Уходи, — коротко бросил Изаму, даже не глядя на неё.
Она замерла на мгновение, но затем поклонилась. Лицо выражало не сломленность, скорее — смесь обиды и сдержанной решимости. После пошла на выход.
Каору уже взялась за ручку двери, когда та резко распахнулась сама. На пороге возник Ямагути Дзюмпей — её бывший муж и отец Казумы. Его растрепанные тёмные волосы и длинный мокрый плащ, с которого капала вода, резко контрастировали с безупречным интерьером особняка.
— Ты совсем с ума сошла, Каору? — выпалил он, проходя мимо неё, как если бы она была пустым местом.
Каору застыла, спина напряглась, будто кто-то провёл по ней куском льда.
— Я не обязана отчитываться перед тобой, Дзюмпей, — холодно произнесла она.
Он бросил на неё взгляд, полный язвительного сарказма:
— Нет, конечно, не обязана. Особенно после того, как бросила меня, нашего сына и, вообще, всю свою «семейную» жизнь!
Пип… пип… пип…
Каору скрестила руки на груди, безупречный маникюр впился в ладони, но ничего не ответила.
Кобаяси Изаму, стоявший у кровати Казумы, поднял голову. Лицо, испещрённое морщинами, оставалось спокойным, но в чёрных глазах мелькнула тень раздражения.
— Дзюмпей, ты знаешь, я не терплю подобных сцен в своём доме. Если хочешь говорить, делай это спокойно.
Дзюмпей метнул на него взгляд.
— Изаму-сан, при всём уважении, но я здесь не за этим. Я пришёл за своим сыном.
Каору мгновенно вскинула подбородок:
— Он остаётся здесь.
— Здесь? — Дзюмпей невесело усмехнулся, обводя взглядом роскошную комнату. — В этой… кукольной империи? Думаешь, он очнётся и скажет тебе спасибо?
Изаму сделал шаг вперёд, трость глухо стукнула по полу. В этом звуке явно слышалось предупреждение.
— Хватит, Дзюмпей. Я не собираюсь повторять дважды.
Дзюмпей скрипнул зубами, но сдержался.
— Я не доверяю ей, — он кивнул в сторону Каору. — Она уже однажды оставила Казуму. Что ей помешает сделать это снова?
Каору, не отводя взгляда, холодно парировала:
— Я не собираюсь повторять свои ошибки.
Дзюмпей фыркнул, разбрызгивая капли дождя с волос:
— О, теперь ты говоришь об ошибках? Как удобно.
Изаму жестом прервал их спор. Устало перевёл взгляд на своего зятя.
— Казума остаётся здесь. Ему необходим покой и лучший уход, который я могу обеспечить. Ты, Дзюмпей, можешь вернуться к своей жизни и не вмешиваться.