После перемен

Нет-нет-нет, даже думать об этом не хочу!

И потряс головой, отгоняя эти мысли.

Затем подумал о другом.

Если так и правда всегда было, интересно, как я вообще с этим жил? И главное — почему до сих пор не сбежал?

…

Я стоял перед зеркалом в одних трусах и, честно говоря, чувствовал себя неловко. Свет от окна падал под таким углом, что отражение казалось ещё более отчётливым: свежий шов на боку, мазь на разбитой губе, припухлость под глазом. Чёрные синяки на груди и плечах дополняли этот «шедевр» эстетики пострадавшего.

— Выглядит так, будто меня переехал трактор, — пробормотал я, наклоняясь ближе к зеркалу. — А потом кто-то решил, что бить лежачего — тоже спорт, и сделал парочку подходов.

— Казума-сама, — прозвучал позади мягкий голос, и я чуть не подпрыгнул.

Как?! Когда она успела войти?! У неё что, способность телепортации?!

Она подошла совершенно бесшумно, прям ниндзя из фильмов. В руках — сложенное кимоно цвета индиго, а взгляд кофейных глаз такой бесстрастный, будто собиралась не одевать почти голого парня, а провести хирургическую операцию.

— Вы готовы?

— Психологически — нет, но, видимо, у меня нет выбора, — усмехнулся я, поднимая взгляд на её отражение в зеркале.

Она подошла ближе, развернула ткань с точностью мастера оригами и мягко взяла меня за запястье прохладными пальцами:

— Пожалуйста, поднимите руки, Казума-сама.

Интересно, в какой школе учат быть настолько профессионально невозмутимым? И главное — берут ли туда обычных смертных?

— Вы всегда одевали меня? — спросил я, наблюдая за её ловкими движениями.

Она молчала, сосредоточенно подтягивая ткань и оборачивая её вокруг моего тела с точностью робота-сборщика на заводе какой-нибудь тойоты.

— У вас очень чёткие движения. Будто всю жизнь этим занимались.

— Это часть моей работы, Казума-сама, — ответила она, завязывая пояс.

— Работа, говорите… — Боги, почему я не могу просто помолчать? — А имя у вас есть?

Она не сразу ответила. Только закончив с поясом, слегка склонила голову.

— Харуно.

— И что, Харуно, вы всегда так молчаливы?

— Я говорю, если нужно, Казума-сама.

Интересно. Я пытался разглядеть хоть какую-то эмоцию на её лице. Ноль. Абсолютный покер-фейс. Да у статуй в храме больше мимики!

— Неужели? А знаете, что мне сейчас действительно нужно?

Она взглянула на меня через плечо, и её глаза встретились с моими.

— Узнать, что со мной произошло.

Её руки на мгновение замерли, но быстро вернулись к своей работе. Короткий сбой в программе оказался моментально пофикшен:

— В особняке сказали, что на вас напали.

— А где именно?

— В торговом центре, Казума-сама.

Торговый центр? Забавно. Тоже самое сказали и врачи. Но почему-то мне кажется, я не похож на парня, который проводит время в таких местах. Хотя, кто знает — может, у меня была тайная страсть к распродажам?

Она закончила завязывать пояс, сделала шаг назад и поклонилась с грацией профессиональной гейши:

— Вы готовы, Казума-сама.

Я посмотрел на своё отражение: идеально уложенное кимоно делало меня похожим на персонажа из исторической дорамы, а синяки под глазами теперь выглядели как какие-то благородные боевые отметины. Хотя внутри всё ещё было странное чувство неправильности происходящего. Чего-то чуждого.

— Если это моя жизнь, то она определённо странная, — пробормотал я.

— Простите, Казума-сама?

— Ничего, Харуно. Спасибо за помощь. И за, кхм, все остальные процедуры.

Она снова слегка поклонилась, будто это была самая естественная часть её жизни:

— Казума-сама, Изаму-сама ожидает вас на завтрак. Пожалуйста, следуйте за мной.

Завтрак с дедом, который, судя по всему, обладает большим влиянием, чем премьер-министр. Почему бы и нет. После утренней чистки зубов меня уже сложно чем-то напугать. Так что спокойно кивнул ей.

Мы вышли из комнаты, и ступни тут же утонули в мягкости татами. Дом был огромным, но странно тихим, будто специально созданным для того, чтобы в нём можно было слышать даже звук падающего листка с дерева.

Харуно шла впереди едва слышно. Она хоть касается пола? Или парит? Я же чувствовал себя куда менее элегантным, стараясь не споткнуться о подол длинного кимоно.

Мы проходили через длинный коридор, окна которого выходили в ухоженный внутренний сад. Там журчал ручей, через него перекидывался мостик из красного дерева, и даже несколько карпов лениво плавали у поверхности, точь позируя.

— Вы тоже живёте здесь, Харуно? — спросил я, чтобы хоть как-то заполнить тишину.

— Нет, Казума-сама. Прислуга живёт в отдельном крыле.

— Ясно.

Интересно, есть ли у неё карта? Или GPS-навигатор по особняку?

Мы дошли до двойных дверей, украшенных резьбой по дереву с изображением цветущих веток сливы. Не удивлюсь, если их вырезал лично Будда в минуты творческого вдохновения. Харуно элегантно открыла их, и мы прошли в просторную комнату.

В центре находился низкий столик, вокруг которого лежали подушки для сидения. На столе уже издавали аромат блюда: миски с рисом, тарелки с рыбой, маринованные овощи и чай.

Изаму-сама сидел в позе сэйдза, как если бы провёл в ней всю жизнь и даже не почувствовал дискомфорта. Я же заранее начал мысленно прощаться с коленями.

Его взгляд мгновенно упал на меня, и я почувствовал, как весь его авторитет буквально накрыл меня с головы до ног, точь тяжёлое одеяло.

— Присаживайся, Казума, — произнёс он ровным, но требовательным тоном.

Я кивнул и сел напротив.

Тишина.

Мы просто молчали.

В воздухе только аромат зелёного чая и жареной рыбы. Ничего больше.

— Как ты спал? — наконец спросил старик Изаму, не поднимая глаз от чашки с чаем.

— Скажем так, проснуться было интереснее, чем уснуть, — усмехнулся я, беря палочки для еды и молясь, чтобы не уронить ими что-нибудь. Станет точно неловко.

Изаму поднял на меня взгляд, в котором читалось что-то большее, чем просто любопытство.

— Интереснее?

— Да, — я решил рискнуть пошутить. — Знаете, это странное чувство, когда просыпаешься и не можешь понять, это твой дом или ты просто гость.